Превратности судьбы

Евдокия Краснопеева (2024)

Ефроксия (Фро) Николаевна Виноградова, барышня из родовитого, но обедневшего дворянского рода. Девушка характера своенравного, весьма решительна, красива, неглупа, в меру образована. Проводит лето в подмосковном имении тетушки. И не ожидает, что вскоре чреда невероятных событий изменит её жизнь.

Глава 8

Лишь только краешек солнца позолотил небосклон, в Шишкове все пришло в движение. Агафоклея Алексеевна, как всегда собранная и безукоризненно одетая, руководила предстоящими поисками.

— Иван, бери троих — и в сторону тракта, лугами, под каждый кустик, в каждую ямку. Пелагея, ребятишки пусть обыщут дуброву. А ты, Миша, — она повернулась к сыну, — езжай в Коломну к исправнику. По дороге загляни к Лунгиным. Может быть, Зизи задержалась у Софочки.

Михаил согласно кивнул, но в его потухшем взоре Анета прочла приговор. «Мы ищем труп», — страшная мысль пронзила девушку. Она покачнулась и закричала отчаянно:

— Ефроксия!!

— Я здесь, Нета.

Слабый голос раздался из сада, и Фро предстала перед всем честным народом, растрепанная, пропыленная, с изможденным лицом.

— Чалый сбросил меня, — лепетала сухими губами Фро в звенящей тишине. — Я упала… долго лежала, потом пошла домой… заблудилась. Я всего лишь хотела немного покататься.

Напряженная тишина стала невыносимой. И тут Агафоклее Алексеевне, впервые за все прожитые годы, изменила выдержка.

— Ты просто решила покататься, — каким-то стеклянным голосом произнесла барыня и вдруг завизжала страшно. — Настасья, розги!

Розги? Ещё и розги! Ефроксия поняла, что этого ей не перенести. Глаза подернулись пеленой, девушка упала в пыль, погружаясь в спасительное небытие.

— Зизи, деточка моя… — тетушка испуганно охнула, и не в силах сделать шага на дрожащих от нервного напряжения ногах, опустилась в кресло. Тут же её голос властно загремел над оцепеневшими домочадцами. — Иван, быстро за доктором!

— Ещё чего! — сердитый голос няньки был ей ответом.

Настасья с невероятным проворством для своего тучного тела метнулась к девушке и сграбастала в свои мощные объятия, не хуже дюжего мужика приподнимая обмякшее тело.

— Сами справимся. Уж лучше бы приказали баньку истопить побыстрее.

Агафоклея Алексеевна потеряла дар речи от такого непочтительного обращения и, растеряно взглянув на сына, как будто ища у него поддержки, произнесла нерешительно:

— Да… конечно… баньку…

Анета очнулась от оцепенения, порожденного внешним видом сестры. Нет, не запыленное платье и порванные в клочья туфельки поразили её. Глаза Фро, очерченные синими полукружьями, потерявшие веселый блеск и живость, потрясли девушку. Она метнулась к няньке с желанием помочь. Но Настасья раскрылившейся наседкой отгородила от неё Фро, произнеся решительно:

— Вы, Анна Павловна, пошлите-ка за доктором. Вон, матушке совсем плохо.

Анета повернулась к maman. Агафоклея Алексеевна, побелев лицом, полулежала в кресле, дыша коротко и неровно.

Теперь в Шишкове воцарилось полное безобразие. Бабы заохали и сгрудились около барыни, махая у лица, кто передником, кто подносом, схваченным со стола, а кто просто грязной ладонью.

— Миша, сделай же что-нибудь, — Анета обратилась взором к брату.

Наличие Марковской крови всегда предполагало способности к решительным действиям, и Мишель не подвел. Он гаркнул почище сомлевшей маменьки.

— Всем молчать! Иван, за доктором, живо! Семен и Палашка — баню топить. Нета, есть у тебя нюхательная соль?

Фро пришла в себя, почувствовав холодную ткань на своем лице. Она разозлилась на свою беспомощность. Если дело пойдет так дальше, она превратится во вторую Софочку Лунгину, невероятно впечатлительную особу, которую вид обыкновенной мыши может привести в состояние недвижимого трупа, коим сейчас и прибывает госпожа Виноградова. Что о ней подумает Нета? А Мишель?

Ефроксия вырвалась из рук Настасьи, раздевающей её в предбаннике. Видно, нянька посчитала это самым подходящим местом для столь отвратительно грязного существа.

В баню уже натаскали воды, и весело затрещал огонь в печи. Скоро можно будет… очиститься?

Расстегнутое платье соскользнуло с плеч, открывая нагое тело.

Настасья, распрямившись во весь свой немалый рост, скомандовала остальным слугам:

— Все уходите.

Потом старательно подтянула упавший лиф и обхватила Фро за плечи.

— Садитесь, барышня, — ласково сказала баба, — сначала распутаем волосы.

Ох, нелегкое это было занятие! Если бы Ефроксие пришлось самой чесать эту свалявшуюся гриву, она повыдергала бы добрую половину. А Настасья старательно и неторопливо перебирала волосок к волоску, волосок к волоску, приговаривая нежно:

— Вот так, голубушка. И раз, и два; и раз, и два.

Расчесанные пряди сплошным потоком закрыли грудь и спину, а нянькины пальцы вернулись к одежде. Платье упало бесформенной лужицей на дубовые доски.

Фро направилась в дышащую теплом комнату. Нужного жара еще не было, но девушка не в состоянии была больше ждать.

— Кто же тебя так, милая?

Тихий возглас и печальный вздох заставили её оглянуться — скорбь и жалость светились в карих опечаленных глазах. Настя знает! Обо всем!

Шершавые пальцы коснулись плеч и груди осторожным движением — Ефроксия проследила их путь и залилась краской; её тело, заласканное ненасытным незнакомцем, хранило следы запретного действа.

— Не знаю, Настасья, — врать не было никакого резону. — Я уснула, а когда проснулась, было уже слишком поздно спрашивать имя… и сопротивляться тоже.

— А рассмотреть-то вы его успели?

— Нет, — косая улыбка исказила чумазое личико. — Я со страху зажмурилась, как глупая курица. А когда очнулась, его уже не было.

Скинув одежду, оставшись в одной исподней рубахе, Настя шагнула вслед за барышней и, намыливая хрупкое тело кусочком ароматного мыла, осторожно спросила:

— Что вы знаете, Ефроксия Николаевна, о плотских утехах?

Фро ответила ей долгим взглядом и произнесла с достоинством:

— Я — не дура, Настя.

Перед глазами совсем некстати пронеслись воспоминания раннего детства, когда она впервые обнаружила существование этих самых утех. Она только что видела непонятное, в полумраке конюшни, среди охапки душистого сена. Возможно, это какая-то новая игра?

Фро дождалась, когда Аскольд вышел наружу, вытряхивая из волос застрявшие травинки. Дернув брата за руку, поинтересовалась:

— Что ты там делал, Коля?

— Подглядывала, маленькая чертовка, — брат прищурился весело и потянулся, как сытый кот.

— Ты вел себя очень шумно, — попыталась оправдаться девочка. — Мне стало интересно.

— Это весьма приятное занятие, Ева. — Аскольд посерьёзнел лицом, — Но, ежели кто-нибудь предложит тебе так поиграть, ты должна ударить его коленом в пах.

Фро была осведомлена об этом варварском способе самообороны. Она поморщилась, Коля явно чего-то недоговаривал. Ведь Дуня не ударила его коленом, судя по внешнему виду, ей все происшедшее пришлось по душе. Девочка бегом направилась к сестре: надо посоветоваться с Анетой.

Нета выслушала её сбивчивый рассказ внимательно, а потом беспечно махнула ручкой.

— Это называется еть-ся.

— Ты уверена? Какое-то странное слово.

Нета пожала плечами: она уже сказала все, что думала по этому поводу и добавить ей нечего.

Ефроксия вернулась во двор.

Аскольд сидел на траве рядом со своим братом-близнецом, зачарованно наблюдая за его проворными пальцами. Феофан плел из лозы кругленькую корзиночку.

— Это называется еть-ся, — не думая долго, оповестила девочка о своих вновь приобретенных знаниях.

— Ева! — Аскольд даже подпрыгнул на месте. — Ты меня конфузишь! Так не говорят.

— А что же ты там делал, братец? — Феофан хитро взглянул в растерянные глаза. — Неужто, предавался лобови? По-моему, Ева права. Ты занимался в сарае именно этим. Как там, девочка, повтори?

Фро с готовностью распахнула рот.

— Ева!!

Отчаянный крик и крепкая ладонь, опустившаяся на губы, помешали ей.

— Мы вновь вернулись к нашему спору о душевной чистоте и воздержании.

Брат продолжал удерживать девочку за лицо и интенсивно потряхивал при каждом слове. По всему было видно, что он сердился. Фро почувствовала себя созревшей грушей, которая должна вот-вот упасть вниз, на землю.

— По-моему, речь идет о чести, — Феофан был суров.

Девочка укусила душащую ладонь и сердито выпалила:

— Не надо меня обижать. Я ничего не расскажу тете, даже если ты сделал что-то нехорошее, Коля.

— Вот, пожалуйста, — глаза Аскольда округлились. — Ты со своей ханжеской моралью внушишь девочке отвращение к плотской жизни. Ева, в том, что ты видела, нет ничего плохого. Этим занимаются двое — муж и жена….

Марков запинался, подыскивая слова, понятные десятилетней девочке. Неизвестно, чем мог бы закончится этот монолог, потому как сам оратор вконец запутался, только Фро перебила его.

— Значит, ты женишься на Дуняше, — сделало своё заключение дитя.

Аскольд опустил руку, отпуская сестру, и ласково улыбнулся.

— Иди, Ева, поиграй с Анетой.

Уходя, Фро услышала, как он тихо сказал Феофану:

— Наверное, в твоих речах есть доля правды.

Ефроксия вздохнула:

— Наверное, мне нужно знать больше.

— Когда у вас были последние «крови»?

— Пять дней назад.

— Это хорошо.

Выслушав практические откровения няньки, Фро пожала плечами, удивляясь сама себе — её не пугала вероятность стать матерью и покрыть позором седую теткину голову. Уж этого она не допустит! О чем она и сообщила растревоженной Настасье.

— Чой-то вы задумали, барышня, нехорошее.

— Топиться точно не буду. Отвратительное это занятие — тонуть. — Ефроксия засмеялась беспечно и весело, уж очень она постаралась. Если сильно напугать Настю, побежит к Агафоклее Алексеевне, как пить дать.

— Обращусь к Феофану, — продолжила Фро, прекрасно сознавая, что никогда этого не сделает. — Помогать заблудшим, оступившимся душам — его святая обязанность…. А, может быть, пойду к бабке Христе.

Упоминание старой ведьмы заставило Настасью быстро перекреститься.

— Окстись, милая, грех это.

— Как я поняла, у меня ещё есть время для решения. А, ежели даст Бог, все пройдет бесследно.

— Дай Бог, дай Бог! — истово закрестилась нянька, всем своим немалым бабским опытом зная, что нет худшей судьбы, чем родить в девках. Тем более, барышне-бесприданнице.

— Вот что, Настя, — Фро склонилась к бабе, — тетушке ничего не говори. Не за чем её тревожить.

— Напрасно вы это, Ефроксия Николаевна. Барыня помогла бы отыскать охальника. Ежели он человек благородный…

— А ежели нет? Ежели холоп простой?

Во время своей обратной дороги Фро обдумывала возможность отыскания своего любовника не для грядущей мести, а для совместной жизни и отказалась от этой мысли….Уж больно немудрящие у него были порты — из грубой холстины и на ощупь ветхие. Возможно ли девушке её кровей выйти замуж за грубого, неотесанного мужика? Пусть даже тетя и выкупит его вольную?.. Агафоклея Алексеевна почла бы это чистым бредом!

Что оставалось бедной Ефроксие Виноградовой? Ждать и уповать на Бога.