Град безначальный. 1500–2000

Евгений Витковский, 2018

До недавнего времени Евгений Витковский (р. 1950) был известен читателям почти исключительно как поэт-переводчик и писатель-фантаст. Лишь в 2016 г. вышел первый сборник его стихо творений «Сад Эрмитаж». Новая книга – «Град безначальный» – эпический цикл, поэтический роман в новеллах, написанных в жанре баллады-биографии. 500 лет российской истории раскрываются на 600 страницах этой небывалой книги в 250 сюжетах – портретах, историях, зарисовках, событиях, запечатленных в редкостных, безупречных стихах. По широте исторического охвата, числу сюжетных и временных измерений («плоскостей» или «парусов», по выражению Хлебникова) книга Е. Витковского, в сущности, перерастает роман, обретая черты нового эпоса. Для его создания в полной мере оказалась задействована палитра возможностей автора – писателя, поэта, переводчика, искусствоведа и, наконец, просто знатока истории, мифологии, нравов старой Москвы, – настоящего «московского наблюдателя» – обитателя Садового кольца.

Никита Давыдов

Царское зерсало. 1662

Вишневый кармазин пошел на однорядку,

камчатны ферязи добавил государь:

подобной милости не спрячешь за подкладку,

зане подкладки нет, сколь под полой ни шарь.

Но не возропщет он на ту беду пустячну,

он мастер, он царем весь долгий век любим:

и шапку для него он сладит саадачну,

пусть ей завидуют что Мишка, что Любим.

В державе не сыскать подобного талану;

жаль, дети не равны в искусности отцу,

поди, не молятся Косме и Дамиану,

без коих не видать удачи кузнецу.

Полвека протекло с тех пор, когда, воспрянув,

страна сподобилась означить свой закон,

и стражем при царе встал Филарет Романов,

в деснице меч держа, а в шуйце — Типикон.

Убит Траханиот и на кол сел Заруцкой:

аники-воины, короче говоря:

не шапка ложчата, а дрянь черноклобуцка

уместна недругам московского царя.

Но топчутся в Кремле работнички бесстыжи,

что в разум не берут — где меч, где долото.

Искусство мастера спаси, архистратиже,

сколь Гришка ни хорош, а все одно не то.

Сей, верности царю нимало не наруша,

стволы умеет лить, — по совести, дотоль

такие делывал, поди, один Первуша, —

пищаль да карабин, фузея да пистоль.

Но как зачнет шелом, — то тратит силы вскую,

и каждый щит его похож на плоский корж;

он только губит кость бесценную морскую,

какую нам дает ужасна рыба морж.

Вот так и помирать, тайн ремесла не выдав, —

к ним быдлу всякому вовеки нет пути.

У белого царя всего один Давыдов,

чей ерихонский шлем вовек не превзойти.

Давно за семьдесят, пора б уйти от горна,

да только б никому в его судьбу не лезть:

с зерсалом для царя он возится покорно,

не веря, что ему в стране замена есть.

…Смотреть в грядущее тому, кто молод — вредно,

ну, а тому, кто стар — так вовсе смысла нет;

и лишь дивится тот, кто пропадет бесследно,

тому, кто все-таки сумел оставить след.

На стогнах корчится пророчащий глашатай,

четыре лошади таращатся в зарю,

и смерть из темноты грозит косой щербатой,

и ясно, что она завидует царю.

Но рвешься заглянуть в последние мгновенья

в те пропасти, где нет ни солнца, ни дождя,

где нитью тянутся годов стальные звенья,

рождаясь в вечности, — и в вечность уходя.

Никита Давыдов — оружейный мастер, «отец русского оружейного дела». Работал при дворе первых двух царей Романовых, до 1662 года — первый государев мастер. Упомянуты также Первуша Исаев (ранний мастер фузей и пистолей) и Григорий Вяткин — преемник Давыдова.