Танец по шипам роз

Виктория Лайонесс (2023)

Танцы — вся моя жизнь. А сцена всегда была заветной мечтой. После очередного выступления на пороге моей гримерной появится загадочный незнакомец со странным предложением танцевать для него в его доме за приличное вознаграждение. Оскорбленная такой наглостью, я отказываю ему. Но свалившаяся череда проблем вынуждает забыть про гордость и принять предложение. С какими тайнами мне предстоит столкнуться? Смогу ли я оставаться равнодушной или поддамся внезапно возникшим чувствам?

Глава 1

Роза

Закрываю книгу, закончив читать очередную главу, и поднимаю взгляд на маму.

— Осталось еще две главы, — стараюсь придать своему голосу бодрости и кладу книгу на тумбочку, стоящую рядом с кушеткой.

— Спасибо, дорогая. Я что-то устала. Наверно, мне нужно поспать, — ее голос звучит измученно, и мое сердце снова сжимается в груди.

Смотрю на свою маму и до сих пор до конца не верю, что это та молодая красивая женщина, которой я всегда восхищалась и старалась подражать. Ее лицо осунулось из-за худобы. А под некогда яркими зелеными глазами красуются темные круги. Видеть ее такой — просто невыносимое зрелище. Внутри все переворачивается от осознания того, что я не могу ей ничем помочь. Я бессильна. И это бессилие убивает меня.

— Отдыхай, мама, — поднимаюсь со стула и целую ее в лоб. — Я приду завтра, — беру сумку с пальто и иду к двери.

— Роза… — окликает меня, и я поворачиваюсь к ней. — Спасибо за то, что всегда была рядом, доченька. Я люблю тебя. Передай своей сестре и моему внуку, что я тоже их очень люблю, — ее слова звучат словно прощание, и мои глаза наливаются слезами.

— Я передам, мам. Мы тебя тоже очень сильно любим, — произношу дрогнувшим голосом и спешу выйти из палаты, чтобы только она не видела, как я изливаю свою боль, закрыв рот рукой.

— Мисс Самерс, — за моей спиной звучит голос маминого доктора и оборачиваюсь, быстро смахнув слезы с глаз.

— Слушаю вас, доктор Мендас?

— Вашей матери становится все хуже, — произносит то, что я и так знаю. — Мне жаль вам это говорить, но вам нужно готовиться.

— Сколько ей осталось?

— Трудно сказать. Возможно, неделя, а может, и несколько дней.

— Спасибо, доктор Мендас. Вы хорошо заботитесь о ней.

— Это наша работа, мисс Самерс. Всего вам доброго, — улыбается теплой улыбкой и уходит дальше по коридору.

Поворачиваю голову, взглянув на дверь, за которой уже не один месяц моя мама борется за жизнь из-за прогрессирующего рака молочной железы и впервые ощущаю такой непомерный страх. Насколько может быть непредсказуема наша жизнь. Ты можешь жить и радоваться, не зная, что завтра все может закончиться.

Маму скосило очень быстро. Не прошло и полугода, как мы узнали о ее болезни. Еще семь месяцев назад мы строили с ней планы, как обновим ремонт в студии нашей школы танцев, где теперь я уже в одиночестве преподаю уроки испанских танцев. За долгих десять лет паркет изрядно поизносился, и хотелось, чтобы в помещении стало больше зеркал. Мы о стольком мечтали и хотели воплотить в жизнь, но в один момент все ушло на задний план.

Поднимаю голову к потолку и закрываю глаза, сделав глубокий судорожный вдох. Выдыхаю и следую к выходу из клинического центра. Оказываюсь на улице и сильнее кутаюсь в пальто. Уже совсем стемнело, и прохожие спешат по своим делам, как всегда не замечая ничего вокруг. Нью-Йорк снова осыпает мокрым снегом, который тает, едва коснувшись земли. Тело бьет дрожь. За последние дни сильно похолодало, и это очень усложняет дорогу из разных частей города.

Вижу приближающуюся желтую машину такси и машу рукой. Водитель останавливается, и я быстро сажусь в теплый салон.

— Куда, мисс?

— На восемнадцатую авеню, пожалуйста.

— Хорошо, — водитель нажимает кнопку счетчика, и я автоматически начинаю прокручивать в голове наши скудные остатки денег.

Все наши сбережения ушли на мамино лечение, которое ни к чему не привело. Последние деньги я отдала за аренду студии, и, по сути, у нас осталось с сестрой совсем немного. В следующую субботу мое очередное выступление, и я надеюсь только на него. В последний раз удалось неплохо заработать, и это единственное, что помогает поддерживать нас на плаву. Ведь помимо мамы нам с сестрой приходится покупать лекарство для моего племянника, который болен редким генетическим заболеванием. Пока у нас нет возможности отправить его в Европу, где его болезнь успешно лечится, поэтому нам приходится поддерживать его таблетками.

К сожалению, школа не приносит тех доходов, которые хотелось бы. Мы надеялись с мамой после ремонта заняться рекламой, чтобы к нам начали приходить как можно больше учеников, но ничего не вышло и теперь вряд ли получится. Мне даже пришлось возобновить преподавание испанского языка для школьников, чтобы мы не остались совсем без денег и могли оплачивать аренду.

Школа — это единственное место, где я могу хоть на пару часов забыть о своих проблемах и раствориться в любимом танце. Я танцую с раннего детства, и это всегда было для меня чем-то важным, как воздух, которым мы дышим. Именно в танце я становлюсь собой. На сцене я отдаю себя полностью и впитываю взгляды и восхищение зрителей, заряжаясь этой энергией. Это похоже на наркотик, от которого наступает зависимость. Если я долго не танцую, меня начинает ломать. Я не представляю своей жизни без танца. Без него я просто зачахну.

Такси подвозит меня к нужному адресу и, расплатившись, спешу выйти на промозглый воздух. Открываю дверь квартиры и вхожу, стараясь не шуметь, на случай, если племянник будет спать.

— Привет, — в коридоре появляется сестра.

— Привет, Кори, — кидаю сумку на столик и снимаю пальто, вешая его в шкаф.

— Ты была у мамы?

— Я только от нее.

— Как она?

— Нам нужно готовиться, сестренка, — прохожу мимо нее на кухню.

— Все так плохо? — идет за мной.

— Доктор сказал, ей с каждым днем все хуже. Ей осталась неделя, а может меньше, — зачем-то заглядываю в холодильник, хоть есть совсем не хочется.

— Мне нужно как-то попасть к ней вместе с Гарри.

— Я завтра опять собираюсь к ней. Можем съездить вместе. Только домой вам придется ехать без меня, я сразу же поеду в школу, — закрываю холодильник и включаю чайник, чтобы просто попить чай.

— Почему ты сегодня не в школе?

— На нашем этаже какие-то проблемы с проводкой. Сегодня там проводились ремонтные работы. Пришлось отменить занятия.

— Ясно, — сестра садится на стул напротив меня. У нее уставший вид, и я уверена, что выгляжу сейчас не лучше. Мы все изрядно измучены всем свалившимся на нас.

— Как себя чувствует Гарри?

— Сегодня он был достаточно активным днем. И теперь спит без задних ног.

— Я рада.

— Роза, у нас заканчиваются лекарства. Нужно заказывать новую партию. Займет время, пока она придет, — произносит сестра и внутренности сжимает в тугой узел. Начинает накатывать отчаяние. Иногда кажется, что еще немного, и я просто не справлюсь со всем этим.

— Когда нужно заказать? Есть еще пару дней? Я выступаю в эту субботу.

— Еще пару дней есть. Но лучше не медлить.

— Хорошо. Закажем сразу, как мне переведут деньги за выступление.

— Спасибо тебе, сестренка. Даже не знаю, чтобы мы делали без тебя. Я даже не могу устроиться на работу и помогать тебе.

— Все нормально, Кори. Мы справимся, — стараюсь подбодрить сестру, а сама ощущаю, как земля уходит из-под ног.

Кори пришлось совсем нелегко, когда у Гарри обнаружили заболевание. Отец Гарри, с которым они тогда жили вместе вне брака, ушел от нее сразу, как узнал, что его сын серьезно болен. За все годы от него не пришло ни копейки помощи. Он даже ни разу не объявился, чтобы узнать, как его сын.

Никогда не понимала таких людей. Как только они могут нормально жить потом, зная, что оставили беспомощного ребенка. Кори пришлось уволиться с работы, и мы с мамой сразу забрали ее к нам. Мы всегда были друг за друга горой, и я на все готова, чтобы единственные оставшиеся у меня родные могли нормально жить.

Наш отец умер, когда мы были еще совсем маленькими, и мама поднимала нас с сестрой одна, без всякой помощи. Помимо выступлений в профессиональном ансамбле, маме приходилось работать еще на двух работах, чтобы вырастить и выучить нас. Мама всегда была для нас примером сильной и независимой женщины.

— Вернусь к Гарри. Если он проснется, может испугаться, что меня нет рядом.

— Ладно. Я попью чай, и сама пойду укладываться. Я ужасно устала.

— Хорошо, Роза.

— Не забудь, пожалуйста, запереть мою дверь.

— Конечно, сестренка. Я люблю тебя, — тепло улыбается мне.

— И я люблю тебя, — Кори уходит, и я остаюсь одна, наедине с тяжелыми мыслями.

***

Просыпаюсь из-за того, что стало холодно. Открываю глаза и, моргнув несколько раз, чтобы сфокусировать зрение, понимаю, что нахожусь не в своей спальне. По позвоночнику бежит холод от того, что это опять происходит со мной. Кори, видимо, забыла закрыть дверь моей комнаты. Я сижу на диване в гостиной, прижав колени к груди, в одной легкой ночной сорочке. Вокруг царит тишина, и в помещении темно. Я чувствую, как быстро в груди бьется сердце, и тело окутывает страх.

Сколько я так просидела?

Уже давно такого не случалось.

Неужели мне снова придется вернуться к таблеткам?

Спускаю затекшие ноги с дивана и плетусь в свою комнату. Закрываю дверь и щелкаю замком, зная, что это совсем не преграда. Но вряд ли сегодня это снова повторится. Маловероятно, что я вообще смогу заснуть.

Смотрю на часы на прикроватной тумбочке, показывающие почти пять утра, понимая, что просидела там не один час.

Ложусь на кровать и зарываюсь под одеяло, свернувшись в позу эмбриона. Стараюсь глубже дышать, чтобы успокоить сердцебиение, и закрываю глаза, ожидая звонка будильника.