Стоящие свыше. Часть II. Усомнившиеся в абсолюте

Бранко Божич, 2023

Никто не верит в пророчество о гибели двух миров, но оно сбудется. Известие о том, что Йока – мрачун, ломает его жизнь и перечеркивает будущее. Влиятельный друг семьи обещает ему помочь, но сколько правды в этих обещаниях? Студент-повеса клянется кровью, что никогда не явится миру в облике змея и не станет ничьим орудием в борьбе за власть. Но злые духи, отнимающие у людей сердца, все равно поработят его мир…

6 мая 427 года от н.э.с. Ночь

Йока клацал зубами и тер руками голые плечи — Змай развешивал вокруг высокого огня промокшую одежду. Он разжег костер с одной спички, хотя в лесу не нашлось ни единой сухой веточки.

— Ну что, Йока Йелен? Дрожишь?

— Дрожь — естественная реакция организма. Человек согревается, когда двигается. Если ему лень двигаться, организм его заставляет.

— Сам придумал?

— Ну да. Но разве это неправильно?

Лонгетка размокла и стала склизкой, косынку Йока потерял и теперь поджимал ноющие пальцы к животу.

— Никогда не думал об этом. — Змай нырнул в шалаш.

— Там тоже все промокло?

— Еще как… — проворчал Змай, вылезая обратно с фляжкой в руках. — Погреемся?

— А это что?

— Хлебное вино — напиток плебеев.

— Ты пьешь хлебное вино? — Йока едва не рассмеялся. Это было впору Стриженому Песочнику, но никак не порядочному человеку. В детстве хлебным вином, перемешанным с уксусом, няня растирала ему ноги.

— Иногда. Для здоровья. — Змай свинтил крышку и, запрокинув голову, сделал несколько уверенных глотков. Потом медленно выдохнул и зачем-то поднес к носу промокшую повязку на запястье. — На, глотни. Только немного.

Йока пожал плечами и хотел было отказаться, но вдруг подумал, что в этом есть нечто забавное. Не стесняется же он вытирать руки о штаны, когда ужинает со Змаем в лесу? Может быть, хлебное вино — это и неприлично, но кто думает о приличиях, голышом сидя у костра? Он неуверенно взял флягу в руки и понюхал горлышко: пахло отвратительно. В самый раз для растирания ног…

Жидкость была похожа на горький огонь, обожгла рот, комом застряла в горле, ударила в нос, выбила из глаз слезы и нехотя провалилась в живот. Йока зажал рот руками: его едва не вырвало. Ничего себе хлебное вино!

— Я же сказал — немного, — усмехнулся Змай. — В некоторых кругах считается, что тот, кто не умеет пить хлебное вино, вовсе не мужчина.

Йока ничего не мог сказать, хватая ртом воздух. Но прошло немного времени, и от уголька, тлевшего в желудке, по телу во все стороны пошло тепло. А потом еще и сладко закружилась голова — совсем не так, как от кислого виноградного вина.

— Ну как? Тепленько? — Змай подмигнул Йоке.

— Ага, — Йока тряхнул головой.

— Давай-ка я тебя разотру. А то у тебя губы синие.

— Губы разотрешь? — хихикнул Йока.

— Не. Спину. Да и ноги не мешало бы, но все равно на ноги надеть нечего. Вот она, любовь к природе…

— Знаешь, Змай… Я все время хотел, чтобы в меня попала молния. Мне кажется, это было бы здорово… — От головокружения хотелось поговорить, и мир вокруг сделался уютным и радостным.

— Очень сомнительное желание. Ты изучал естествознание?

— Ну да.

— Бывали, конечно, случаи, когда молния не убивала человека наповал… Но это очень редкие случаи. Поворачивайся спиной.

— Слушай, а чудовище плюется такими же молниями?

— Нет. Есть существенная разница.

— Какая?

— У чудовища молнии все в слюнях…

— Чего? — опешил Йока и только потом расхохотался.

— Не веришь?

— Неа, — продолжал хохотать Йока.

— Вот поэтому хлебное вино — напиток плебеев. Хихикаешь теперь, как дурачок. И перестань трястись, ты мне мешаешь.

Одежда высохла через час, только куртка и спортивные туфли долго оставались влажными, и Йока сидел у костра босиком, а Змай подтаскивал дрова, поддерживая высокий жаркий огонь. От тепла клонило в сон, и лишь воспоминания о грозе оживляли и тормошили что-то внутри. Пожалуй, эта гроза должна была стать одним из лучших воспоминаний…

— Слушай, если мы будем сидеть у огня, ни один призрак к нам не придет… — проворчал Йока. Ему хотелось чего-нибудь страшного и опасного. Только бы не заснуть.

— Призраки не боятся огня. Они боятся солнечных камней.

— Все равно. На месте призрака я бы к костру не пошел.

— Можешь прогуляться по лесу. Только я не советую: если не наколешь ногу, то снова весь вымокнешь точно.

— Если я усну, ты меня толкнешь?

— Когда придет призрак, обязательно толкну.

И наверное, Йока действительно задремал, потому что открыл глаза и обнаружил, что костер почти догорел, голова его лежит у Змая на коленях, а сверху его накрывает теплая и уже сухая куртка.

— Тихо, — шепнул Змай, — ты просил тебя разбудить…

— Что-то случилось?

— Тихо. Смотри. Только не делай резких движений…

— Призрак?

— Смотри, — Змай глазами указал в сторону, противоположную костру. Йока приподнялся и всмотрелся в темноту, но увидел лишь два горящих в темноте глаза.

— Видишь? Узнаешь?

И хотя костер давал не много света, Йока тут же узнал картинку из детской книжки: круглые уши, хищная морда и неуклюжее тело, похожее на медвежье…

— Росомаха? Змай, это правда росомаха? — шепнул Йока одними губами.

— Правда.

Она оказалась совсем нестрашной. И никакого трепета перед ней Йока не испытал, наоборот: было в ней что-то притягательное, теплое, умиротворяющее. Хотелось погладить жесткую шерстку между ушей… Зверек покрутился на месте, оглядываясь на костер, но убегать не спешил.

— Иди, она зовет, — шепнул Змай и подтолкнул Йоку вперед.

И Йока пошел, не замечая, что не обут. А когда костер скрылся за деревьями, ему вдруг пришло в голову, что это сон. Только во сне можно идти в глубь Беспросветного леса за росомахой и ничего не бояться.

А потом он сидел на мокрой кочке и смотрел на темную стену леса, и деревья двоились в глазах, пока за ними не открылась яркая бесконечность. И танцующая девочка тянула к нему руки… И была еще прекрасней, чем в том, самом первом, сне… От того, что она так прекрасна, его снова трясли рыдания и что-то рвалось из груди.

Йока проснулся, когда солнце проглядывало между деревьев, но костер все еще горел. Он и в самом деле лежал головой на коленях у Змая, накрытый высушенной курткой.

— Йока Йелен, кое-кому пора в школу…

— Ничего себе… — Просыпаться совсем не хотелось. — Уже утро? И я все проспал? И ты меня не разбудил?

— Ну, тебе, наверное, опять снились фантастические сны… — усмехнулся Змай.

— Откуда ты знаешь?

— Я же бог. Я много чего знаю…

— Мне приснилось, что к костру пришла росомаха.

— Росомахи, в отличие от призраков, боятся огня. Они вообще избегают людей и приходят только к мрачунам.

— Я так и знал, что все это ерунда… — проворчал Йока. Стоило ночевать в лесу, чтобы посмотреть интересные сны!

И только дома, переодеваясь в пижаму (чтобы через несколько минут снова ее снять), Йока заметил, что у него мокрые брюки. Словно он и в самом деле после дождя бродил по лесу и сидел на сырой кочке…