Подробности

Андрей Драгунов

Теперь, когда не кровь — вода из вен — подкрашенная капает на землю — нет смысла ждать каких-то перемен, тем более каких-нибудь известий — от тех, кто мог бы что-то рассказать — в подробностях — как всё происходило, от тех, кто помнил книги, стол, кровать у длинного окна, что вечно мимо свет уводило, комкая черты того, кто жил в означенном пространстве… Лишь иногда переходя на «ты», но ненадолго — лишь на время «здравствуй».

«Время окаменевшей воды и заснеженных статуй…»

Время окаменевшей воды и заснеженных статуй.

Кажется, что и не выжить в такую пору.

Слух пропускает шум сквозь густую вату

снежного облака, им заполняя норы,

т. е. — пространства между листом бумаги

и застеклённым глазом, опричь очками,

что холодеют так же от мёрзлой влаги,

как если бы лёд крошился, как хлеб — руками!

Время, когда ворона не скажет имя.

Кар прозвучит, как выстрел из старой пушки,

т. е. — не так, как раньше, когда другими

были герои сказки с лесной опушки,

где коротают время — иначе — вечность,

снежные статуи, слившись уже с пейзажем.

Чтобы не стать посмешищем — прячут нежность

под покрывалом и под сугробом даже.

Время, когда сохраняешь тепло в ладонях

только посредством голоса, выдыхая

шум из гортани. Время, опять, сегодня —

только возможность выжить за белым краем.

Январь 8 2013 г.