Зона Севера. Двуединый

Андрей Буторин, 2023

По пути к Белому морю в город Канталахти участники группировки «Сталкер» вынуждены сделать остановку, которая в корне меняет их планы. Они убеждаются, что Помутнение затронуло не только Мончетундровск с окрестностями: здесь, в диких заполярных лесах, также имеются его порождения – как в образе злобных отвратительных тварей, так и в виде неведомых ранее оказий-аномалий. Похоже, одна из них и стала причиной катастрофы канталахтинского дирижабля, который предстоит теперь отыскать сталкерам. А еще там, на заброшенном шоссе, в группировке неожиданно становится на одного сталкера больше. Точнее, на сталкершу, хотя сама она таких слов даже не слышала. И это далеко не последнее изменение состава за время произошедших далее событий. Во главе же группировки стоят теперь сразу два человека – Лом и Капон, волею судеб, а точнее, все того же Помутнения, сделавшихся двуединым Ломоном. И ему, двуединому, придется решать такие задачи, которые не могли и присниться двум его ипостасям в самых фантастических снах.

Глава 3

И Лом, и Капон были умными людьми, так что и теперь, будучи носителем обоих этих разумов, Ломон глупее не стал. Поэтому сразу догадался, что Олюшка говорит о той самой световой парализующей аномалии, которую в лицее зацепил рукой Капон. И теперь было уже очевидно, что такие вот «светильники» непосредственно связаны с «туннелями», поскольку два примера — это уже не случайность, а скорее, закономерность. Еще одно полезное открытие состояло в том, что артефакт «небывашка», который осица называла «тушилкой», нейтрализовал парализующее действие «светильников», а значит, теперь уже в два известных телепортационных портала можно заходить без опаски.

Главный из всего этого вывод еще не успел принять словесную форму, но уже сиял маяком надежды в голове двуединого сталкера: теперь он сможет разъединиться на две изначальные составляющие без больших проблем! Почти сразу он сумел сформулировать это для себя и в деталях: вернувшись после окончания миссии в Мончетундровск, а конкретно в тот же самый гараж, откуда они и отправились в путь, ему будет нужно, как он это уже и делал, зайти в «туннель» и оказаться в мужском туалете лицея уже в обоих ипостасях — Лома и Капона. Но теперь, чтобы вернуться к остальным сталкерам, им не нужно будет совершать долгий и опасный пеший переход из города на фабрику — просто одному из них будет достаточно сделать несколько шагов по коридору до класса с другим «туннелем», ведущим, как и первый, на фабрику, причем, судя по рассказу осицы, куда-то неподалеку от гаража, а имеющаяся у них «небывашка» поможет справиться с опасным «светильником». Второй же из них вернется в гараж, попросту сделав один шаг назад. Для этого ему никакая «небывашка» не понадобится, ведь «светильник» пересекать не придется. И все! Проблема будет решена!

— Ты чего лыбишься? — прервала его оптимистические мечтания Олюшка. — Думаешь, я сочиняю насчет «тушилки»? Но как бы я тогда попала в «туннель»? А вот как попадал туда без нее ты, я так и не въехала. И вообще ты кто — Лом или Капон, я тоже не разобралась. И где второй братец? Или его как раз «светильником» и парализовало, а вы подумали, что ему кранты, и оставили валяться? Тогда вы такую ошибку сделали, ребята, что я даже боюсь вам правду говорить…

— Правда в том, — усмехнулся Ломон, — что паралич от «светильника» действует всего минут пятнадцать-двадцать, но это для одной руки, все тело, может, и подольше будет отходить.

— Значит, уже вляпывался? А где тогда второй?

— Погоди, — покачал головой двуединый, — ты еще свою историю недорассказала. Сначала закончи, а потом уже я начну.

— Так а чего там заканчивать? — пожала плечами осица. — И так все понятно ведь. Раз такая непонятка образовалась, я не стала сразу оставшимся трубникам показываться, а решила сперва их разговоры тоже послушать. Ну и спряталась в укрытии неподалеку. А потом увидела, как вы бочку откуда-то катите. Сначала даже психанула и хотела вас пристрелить…

— Из-за бочки соляры?.. — вытаращил глаза Ломон.

— Из-за нарушения уговора, — нахмурилась Олюшка. — Вам же было велено все гостинцы нести сразу к нам, ни с кем больше дел не иметь. А тут я подумала, что вы с трубниками напрямую законтачили, как мы сами хотели…

— Ага, то есть вам можно, а нам нельзя, — снова не выдержал двуединый.

— Да, нам можно, а вам нельзя! — сверкнула на него взглядом осица. — Потому что мы — «ОСА», а вы…

— А мы «Сталкер», — продолжил за нее фразу Ломон. — И кстати, ты теперь тоже в этой группировке, пусть и временно, так что давай прекращай строить из себя главную. — Видя, что Олюшка насупилась еще больше, он смягчил тон: — Ладно, прости, я тебя перебил. И что было дальше? Почему ты передумала в нас стрелять?

— Во-первых, потому, что вас было больше, я могла не уложить сразу всех одной очередью. Еще и про кибера вспомнила, его ведь пулей, наверное, не сразу и прошибешь. Но главное, вы не к причальной трубе с этой бочкой пошли, а в гараж ее закатили. Меня это заинтересовало. Я вообще терпеть не могу, когда чего-то не понимаю. Так что решила рискнуть и тоже пробралась в этот гараж. Помогло еще то, что там было темно. Но близко к вам подбираться я все-таки опасалась — могли меня запросто фонариком высветить чисто случайно даже. Потому в уголочке у стеночки и жалась. Слышно было оттуда плохо, видно — тем более, но все-таки я смогла просечь, что вы куда-то намылились ехать на вездеходе. Я бы не смогла пережить, если бы не попыталась узнать, куда именно. Да и Светуля с Анютой мне бы этого не простили — месяца два стали бы меня Ольгой называть, а то и Ольгой Дмитриевной… — Тут осица раздраженно замотала головой: — Так, забудь, это к делу не относится!.. Короче, я дождалась, пока вездеход заведется — меня впечатлило, кстати, что кибер для этого собой пожертвовал, — под рев мотора проскочила к багажнику и залезла в него. Все. Теперь ты.

Ломон напрягся. Ему очень не понравился один момент в рассказе Олюшки… Как это так: она пряталась в гараже, совсем рядом с ним, а он не смог уловить ее ментальную энергию?.. Или осица нагло врала, или… Ну да, он ведь теперь не был взломщиком Ломом, у которого помимо приобретенной из-за мутаций способности «видеть насквозь» электронику была и эта — улавливать на расстоянии присутствие разума. То есть он был теперь как Ломом, так и Капоном, у которого таких способностей не было. Что, если при слиянии двух сознаний ломовские полезные дары перестали работать?.. «А что тебе мешает это проверить?» — мысленно спросил он, хотя, похоже, это проявила себя часть сознания Лома. И Ломон, сосредоточившись, понял, что ментальную энергию присутствующих он все-таки чувствует, но гораздо слабее, чем мог это делать один Лом, причем он не мог даже с такого близкого расстояния определить, сколько человек ее излучают, хотя и уловил, что источник не единственный. Стало понятно, почему он не почувствовал в гараже Олюшку, — там было слишком много людей.

— Ты чего задумался? — насупилась осица. — Сочиняешь для меня сказочку? Предупреждаю: я вранье за версту чую!

— Да ничего я не сочиняю, — поморщился двуединый сталкер. — Просто думаю, с чего лучше начать, не так все в моей истории просто.

Все было и в самом деле очень непросто. Тем более Ломону не очень-то хотелось раскрывать все карты осице. И даже не столько потому, что он ей не доверял — а о полном доверии, разумеется, пока и речи быть не могло, — как потому еще, что всей правды он все равно сообщить не мог, тем более и Подуха был рядом, который всего не знал тоже. И получалось, что придется если не напрямую врать, то многое недоговаривать, и об этом нужно будет все время помнить, учитывать при последующих разговорах, чтобы случайно не проговориться, да и самому не запутаться. Проще было рассказать все как есть, с самого начала. Но «как есть» — оно ведь на правду-то совсем не похоже, он бы и сам — хоть Лом, хоть Капон — еще пару дней назад в подобное не поверил, посчитал бы рассказчика поехавшим крышей идиотом. Вот скажи он сейчас Олюшке и Подухе эту правду — все, доверие к нему будет подорвано, и даже трудно предугадать, что они при этом подумают и как себя поведут.

Но проблема заключалась еще и в том, что даже если не рассказывать этим двум попутчикам настоящую историю их появления в Мончетундровске, то выдуманная легенда тоже сейчас трещала по швам, потому что существовало две ее версии: одна для группировки «ОСА», где Лом с Капоном были скрывающимися от органов правопорядка ворами-взломщиками, а Васюта с Заном их помощниками; другая же — для трубников, где вся их компашка состояла из не отягощенных большим умом бездельников, которым захотелось приключений. Нужно было как-то привести все к общему знаменателю, и лучше, по мнению Ломона, было остановиться на версии, рассказанной ими осицам, — там и правды было больше, и дураками себя выставлять не приходилось, ну и говоря откровенно, не хотелось лишний раз нервировать Олюшку — узнав про обман, она бы, возможно, передумала оставаться с ними «одной командой».

И двуединый, придав лицу виноватое выражение, посмотрел на трубника и вздохнул:

— Эх, Подуха, прости нас за вранье…

— Это в каком таком смысле? — встрепенулся тот.

— Понимаешь, мы не совсем те, за кого себя выдавали.

— Что?! — попытался вскочить трубник, но вездеход качнуло, и он снова плюхнулся на пол.

Насторожилась и Олюшка, и Ломон успокаивающе поднял руки:

— Тихо, тихо, без паники! Сейчас все объясню… То есть вам-то, — мотнул он головой на осицу, — мы тогда все верно сказали, а вот вам, — сделал он кивок Подухе, — мы всю правду говорить не рискнули, веришь?

— Только не надо мне впаривать, что вы из разных миров, — проворчал трубник.

— Что?.. — едва сумел выдавить Ломон сквозь вмиг пересохшее горло, не понимая, когда он успел так проколоться.

— Ну, тогда, когда вы, Лом и Капон, стали одним и вернулись в гараж, ваш кибер ляпнул что-то такое, мол, это потому, что ты один и тот же человек, живший в двух разных мирах. Но ведь у них, у киберов, мозги набекрень, мне про них в детстве батя много сказок рассказывал…

— Да-да, набекрень, это точно, — облегченно выдохнул сталкер. — Я ведь когда его подобрал, он двух слов связать не мог, сам его как смог перепрограммировал. А я ведь не спец по киберам так-то. Вот он таким и получился — чудит иногда. Как скажет что-то порой — хоть стой, хоть падай. Но мне это особо не мешало, да и вообще он нас здорово выручал. Ведь на самом деле мы… Эх, ладно, слушай.

И двуединый поведал трубнику сочиненную ранее для группировки «ОСА» легенду, по которой у Лома с Капоном, да, собственно, и у их помощников Васюты и Зана были проблемы с законом, вот они и решили спрятаться от властей там, куда за ними точно не сунутся, — в захваченный Помутнением Мончетундровск.

Видно было, как осица после этого немного расслабилась, а Подуха обиженно проворчал:

— И почему было нам это не рассказать?

— Мы не знали, как вы отнесетесь к тем, кто… не дружен с законом, — кое-как сформулировал двуединый и едва не поморщился от своих слов.

— Самому не смешно? — буркнул трубник. — А то мы все там с ним дружим! Да мы сра… плевать хотели на тот закон, мы и слово-то такое забыли. А уж на представителей вашей романовской власти вообще большую кучу на… плевали…

— Ну так что, без обид, значит? — посмотрел на него двуединый.

— Да ладно уж. Только больше не ври.

— Вот это он правильно сказал: не ври, — кивнула Олюшка. — И давай рассказывай, чего вам в Мончетундровске не сиделось.

— Да, может, и посидели бы еще, мы даже дом себе нашли, обустраиваться начали, но… — Ломон вздохнул и показал на Зана: — Вот это чудо техники кое-что учудило.

— Он по дирижаблю начал стрелять! — подхватил трубник.

— Если уж договорились не врать, то не по дирижаблю, а рядом с ним. И раз уж ты сам заговорил про стрельбу, то продолжай: кто тогда еще популял слегонца?

— Ну, я, — потупился Подуха. — Но это ведь только для самообороны!

— Для какой обороны? Зан в воздух стрелял. Только чтобы вас отвлечь.

— Давайте кто-нибудь один будет рассказывать! — сердито выкрикнула Олюшка. — А то я уже запуталась. Так вы что, не заодно с трубниками были? — зыркнула она на Ломона. — И от чего вы их отвлекали? Погоди-ка… Уж не напрямую ли с канталахтинцами вы решили законтачить? Тогда вы или наглецы, или придурки. А скорее всего наглые идиоты.

— А вот не надо делать скоропалительных выводов, — помотал головой двуединый. — У нас собака туда убежала, надо было ее как-то вызволять.

Да, в этом тоже Ломону пришлось соврать. Но не рассказывать же, что Медок стал разумным — в это как раз вряд ли поверят, — и не говорить же, что они специально отправили пса на дирижабль, — тогда бы пришлось сознаваться и для чего это понадобилось.

— Ага, — заулыбался Подуха. — Собака на подъемник заскочила, когда он кверху шел. А потом в гондолу запрыгнула. Так что скорее всего она сейчас уже по Канталахти бегает.

— Я же просила, чтобы кто-то один рассказывал! — снова рыкнула осица, но уже не столь сердито. А Ломон и вовсе был благодарен трубнику, что поддержал его, — теперь Олюшка будет меньше сомневаться в правдивости его слов.

— Я расскажу, — кивнул он. — В общем, так уж получилось, что у нас появилось сразу две причины отправиться в Канталахти: попросить у летунов прощения за необдуманную стрельбу и найти нашего Медка. До этого мы как раз наткнулись на этот вездеход, но у него был дохлый аккумулятор, а главное — для него требовалась горючка. Насчет аккумулятора Зан придумал, как поступить — завести двигатель от своего источника питания, — а вот насчет горючего пришлось идти к трубникам, и они нам подсказали, что его можно найти в одном из цехов фабрики, и даже дали провожатого.

— Трубники вот просто так вам все сказали и дали? — вытаращила глаза Олюшка. — И это после того как вы спугнули канталахтинцев? Ни за что не поверю. На их месте я бы вас сразу пристрелила, тут даже и думать нечего!

— Вообще-то они это как раз и собирались сделать, — хмыкнул двуединый, а Подуха коротко хохотнул. — Но мы во всем сознались, извинились и рассказали, что хотим поехать в Канталахти и загладить свою вину. К тому же мы не с пустыми руками к ним пошли, гостинцы у нас имелись. Наша идея трубникам понравилась — вон они даже Подуху с нами отправили, чтобы он тоже за свою стрельбу извинился. Ну и чтобы за нами приглядывал.

Трубник что-то невнятно проворчал, но, опасаясь, видимо, Олюшки, развивать тему не стал. Ломон же развел руками:

— Вот, собственно, и все. Остальное ты знаешь: мы заправили вездеход, кибер его завел — и вот, как видишь, мы едем на нем в Канталахти.

— Ну, хорошо, — немного подумав, сказала осица. — Тут у тебя вроде все сходится. И главное доказательство — он, — показала она на Подуху. — Но ты так и не рассказал, куда подевался твой братец. Хотя постой, я сама догадаюсь!..

— Ни за что не догадаешься! — захихикал трубник.

— А давай, если догадаюсь, я тебе зуб выбью, — прищурилась на него Олюшка.

— А давай! — раздухарился тот. — Только с первого раза угадывай.

— С трех, — отрезала осица. — Но зуб один, согласна.

Ломону стало очень интересно, какие она предложит варианты. Он решил, что насчет Подухиного зуба, конечно, потом вмешается, если до этого и впрямь дойдет дело, но то, что Олюшка сможет самостоятельно раскрыть его двуединость, и сам не верил. А та уже начала озвучивать варианты:

— Скорее всего его оставили у себя трубники. Как залог того, что вы не слиняете.

— Мимо, — сказал двуединый.

— Тогда он погиб.

— Тоже мимо.

— Уточняющий вопрос можно?

— Можно, но тогда, если угадаешь, Подуха тебе зуб не должен.

Осица скривилась, но все же кивнула:

— Идет. А вопрос такой: братец остался в Мончетундровске?

— Нет.

— Нет?! Ха!.. Ну, тогда все понятно: он поперся назад в Романов. Но в этом случае сейчас он уже наверняка покойник, а значит, на втором ходу я угадала. Подставляй зуб! — наклонилась она к трубнику.

— Ты не угадала, — сказал Ломон. — Ни на втором ходу, ни на третьем.

— Ну а где же тогда он?

— Он — это я, — ткнул двуединый себе в грудь пальцем. — А я — это он. Потому я теперь не Лом, не Капон, а Ломон.