Зона Севера. Двуединый

Андрей Буторин, 2023

По пути к Белому морю в город Канталахти участники группировки «Сталкер» вынуждены сделать остановку, которая в корне меняет их планы. Они убеждаются, что Помутнение затронуло не только Мончетундровск с окрестностями: здесь, в диких заполярных лесах, также имеются его порождения – как в образе злобных отвратительных тварей, так и в виде неведомых ранее оказий-аномалий. Похоже, одна из них и стала причиной катастрофы канталахтинского дирижабля, который предстоит теперь отыскать сталкерам. А еще там, на заброшенном шоссе, в группировке неожиданно становится на одного сталкера больше. Точнее, на сталкершу, хотя сама она таких слов даже не слышала. И это далеко не последнее изменение состава за время произошедших далее событий. Во главе же группировки стоят теперь сразу два человека – Лом и Капон, волею судеб, а точнее, все того же Помутнения, сделавшихся двуединым Ломоном. И ему, двуединому, придется решать такие задачи, которые не могли и присниться двум его ипостасям в самых фантастических снах.

Глава 7

Сначала ехали без происшествий. Трясло, конечно, ужасно, зато теперь обе лавки были свободны, Подуха снова перебрался в кабину, так что Ломон и Олюшка сидели напротив друг друга, вцепившись руками в края сидений и расставив для устойчивости ноги. Со стороны могло показаться, что они приготовились к схватке, но смотреть на них было некому — Медок также находился в кабине, чтобы контролировать верность маршрута, — да и поводов для драки не было тоже.

— Ты что, полностью доверяешь этому чучелу? — прервала молчание осица. — Пустил его вперед, а он заведет нас в болото и утопит.

— Его зовут Зан, а не Сусан, — буркнул сталкер, но потом все же сменил тон: — До сих пор он нас не подводил, зачем бы ему это делать теперь? И потом, разве у нас был выбор?

— Впереди мог пойти ты с собакой. Ну или я, если сам трусишь.

— Дело не в трусости. Но ты ведь понимаешь, что так мы бы потратили слишком много времени… И еще — управляет-то вездеходом не Зан, а Васюта. Да еще и Подуха с Медком рядом сидят. В три-то глаза они всяко болото перед собой разглядят, веришь?

— А чего они все прищурились?

— В каком смысле?..

— Ты сказал «в три глаза». Но так-то у них шесть глаз как бы.

— А!.. Ну да. Тогда тем более.

И вот тут вездеход резко затормозил. Ломон с Олюшкой все-таки не смогли удержаться на лавках и рухнули на пол. Причем двуединый упал на осицу, да еще случайно прижался рукой к ее груди.

— Только попробуй! — зашипела Олюшка.

— Я-то тут при чем?! — быстро вскочил на ноги сталкер. — Не собираюсь я ничего у тебя пробовать!

— Тоже обидно, — усмехнулась осица.

— Прекращай, не до этого, — поморщился Ломон. — Надо выяснить, что случилось.

Он попытался что-нибудь разглядеть в маленькое боковое окошко, но там были видны только кусты и деревья. Тогда он подошел к разделяющей пассажирский и водительский отсеки перегородке и открыл окошко в ней:

— Почему встали?

— Зан остановился, — ответил Васюта. — И руку поднял.

— Ну и?..

— Ну и все. Поднял руку и стоит.

— Ладно, ждем. Видимо, он что-то уловил своими датчиками, анализирует…

* * *

Прошло уже минут пять, а кибер все еще анализировал. Причем, по словам Васюты, он даже не сменил позы — так и замер с поднятой рукой.

— Что-то тут не то, — проворчал Ломон. — Ладно, вы пока сидите, а я схожу к нему, узнаю, в чем дело.

Медок призывно тявкнул и вопросительно заскулил.

— Нет, дружище, — помотал головой двуединый, — ты тоже сиди. Тут и камешки покидать не помешает, а то и стрелять, может, придется…

— Но зверя-то собака быстрее, чем ты, учует, — резонно заметила Олюшка.

— Зверя бы заметил и Зан, он в инфракрасном диапазоне видит.

— Вот, наверное, и увидел. А зверь затаился, потому и чучело не шевелится, выжидает.

— Если это зверь, то у меня на него имеется «Никель», — перебросил Ломон на грудь автомат. — Но мне кажется, дело тут в другом. Короче, хватит спорить! Сидите и ждите. А я пошел. — И он вылез из вездехода.

Для начала он крикнул:

— Эй, Зан, ты чего застыл?

Ответа ожидаемо не последовало. Мало того, кибер даже не шелохнулся, будто и правда застыл. Частью памяти Капона двуединый невольно вспомнил заржавевшего Железного Дровосека из детской книжки, который простоял в одной позе вроде как даже несколько лет. Но Ломон не собирался позволить своему «Дровосеку» так долго бездельничать, а потому немедленно приступил к действиям по его спасению. Правда, нужно было сначала побеспокоиться о том, чтобы не пришлось спасть и его самого. Или даже хоронить, если, конечно, останется что. Впрочем, похоронные мысли он тут же выбросил из головы и взялся за дело.

Первым делом нужно было набрать камешков. Однако их еще пришлось поискать — а точнее, повыкапывать из-под мха. Наполнив ими карманы, сталкер срезал и ольховый прут, так что, приблизившись к Зану саженей на десять, стал не только водить перед собой прутом, но и через каждые пару шагов останавливаться и бросать вперед камешки. Что удивительно, и прут, и камни вели себя совершенно обычно даже и когда Ломон подошел к Зану вплотную. Он снова тщательно ощупал все перед собой прутом — ничего подозрительного. Бросил несколько камешков — почти прямо прямо под ноги, на полсажени дальше, еще на сажень дальше, чуть левее, правее — ничего. Камни падали так, как и положено падать камням при земном тяготении.

— Что с тобой? — все же осмелившись наклониться вперед, заглянул двуединый в лицо Зана.

Тот продолжал стоять неподвижно и молча — даже глаз не скосил в сторону сталкера. Создавалось впечатление, что кибер снова выключен. И стоило так подумать, как в голову пришла логичная мысль: Зан плохо зарядил свои аккумуляторы, не хватило, видать, мощности генератора. Но с другой стороны, кибер ведь продиагностировал себя после пробуждения и оценил свою работоспособность в девяносто шесть и одну десятую процента…

Тут Ломон подумал, что хоть ломовские способности в нем и поугасли, но все же не потухли совсем. Уж находясь вплотную к разумному существу, он всяко мог хоть как-то уловить его мыслительную энергию. А он ее не… Хотя стоп!.. Двуединый напрягся, сосредоточился — и все-таки почувствовал исходящий от Зана мыслительный поток. Едва уловимый, но все же бесспорный. И скорее всего он не был слабым сам по себе — просто Ломон не обладал чувствительностью Лома. Но самое главное — Зан мыслил, а значит, он не выключился. «Я мыслю, следовательно, я существую…» Кто так говорил? Декарт? Неважно. Сейчас было куда важнее понять, почему в таком случае не шевелился кибер. Не заржавел же он и в самом деле — сам же все время твердил, что он не железный! И вообще нужно сначала вытянуть из этой ловушки Зана, а уже потом разбираться.

Двуединый встал позади кибера, обхватил его за талию и потянул на себя. С таким же успехом он мог бы пытаться сдвинуть с места бетонный столб — Зан будто врос в землю. Это делало ситуацию еще более странной. Ломон принялся анализировать. Для начала он решил считать, что какая-то аномалия-оказия на Зана все-таки действует, другой причины попросту не находилось. Но в чем была фишка этой оказии? Сталкер вновь поводил перед собой прутом — на органику аномалия не реагировала. Бросил поочередно перед собой два оставшихся камня — неорганические вещества также не представляли для оказии интереса. Но ведь Зан как раз и был неорганическим — почему же он застрял? Разве что… потому что был разумным? То есть получается, что дальше не было пути ничему — точнее, никому разумному? И как далеко тянется эта «изгородь»? Удастся ли ее обойти?..

Впрочем, в любом случае сначала нужно было спасти Зана. Да и как определить, в разумности ли тут дело? Разве что самому попробовать сделать еще один шаг вперед… Но нет, тогда застрянет и он, и неизвестно даже, вытащат ли его из западни даже с помощью вездехода.

Внезапно он услышал за спиной вопросительный лай. Обернулся — сзади стоял Медок, будто спрашивая взглядом: «В чем дело? Почему так долго?»

— Вот зря ты сюда пришел, — проворчал Ломон. — Я же просил сидеть в вездеходе. Да, понимаю, ты теперь разумный и сам за себя можешь решать, но напрасно-то зачем рисковать? Тут вообще непонятно, в чем дело, веришь? А его даже с места не сдвинуть! — попытался толкнуть он Зана.

Дальнейшее произошло так быстро, что двуединый не успел среагировать. Медок вдруг метнулся к киберу — и… выскочил на сажень вперед, заглядывая тому в лицо.

— Стой! — завопил сталкер, безотчетно рванувшись за псом.

До него дошло, что он только что сделал, лишь когда встал рядом с Медком. И мгновенно напрягся, ожидая окаменения. Но прошла секунда, другая, но ничего не происходило. Вновь вопросительно гавкнул мохнатый друг: ты чего, мол?

— Да хрен его знает, товарищ майор… — пробормотал Ломон знакомую некогда Капону присказку. А потом тряхнул головой и сказал: — Значит, дело не в разуме. Веришь?

Медок гавкнул один раз.

— Или в разуме только этого чучела, — подошла к ним Олюшка, которую озадаченный ситуацией сталкер заметил только теперь.

— Не зови его так! — нахмурился двуединый. — Он все слышит.

— Ну и пусть слышит. Или думаешь, обидится и перегорит?

— Не перегорит, но все равно…

И тут кибер — все так же с поднятой рукой — повалился на спину. Ломон метнулся к нему, присел и вновь вскочил на ноги, не чувствуя больше и намека на ментальную энергию.

— Похоже, он все-таки перегорел… — выдавил он, недоуменно моргая. И уставился на осицу: — Дообзывалась?..

— Слушай, а прикольно получилось! — воскликнула та. — Может, у меня такая суперсила открылась? Я читала в одной книге, что…

— А тебе «Правила хорошего тона» никогда не попадались? — сверкнул на нее взглядом Ломон. — Между прочим, Зан — разумное существо, а тебе прикольно.

— Ну, теперь-то не разумное, раз его оказия выпустила, — стала серьезной Олюшка. — И пока он снова не стал разумным, надо его отсюда оттащить хотя бы, нет?

Двуединый мысленно себя обругал: в самом-то деле, чего он раньше времени паникует? Ведь Зан и раньше выключал при необходимости на время свои логические блоки. Вдруг и сейчас, оценив ситуацию, он сделал то же самое? И тогда его нужно оттащить подальше от границы аномалии. И ведь девчонка оказалась сообразительнее его!

— Давай, — буркнул он, вновь нагибаясь к Зану, — я за одну ногу, ты за другую — и потащили.

Олюшка спорить не стала, хоть и весьма ехидно усмехнулась, и они переместили тело кибера на пару саженей, а потом Ломон махнул рукой Васюте: давай, мол, сюда.

* * *

Стоило вездеходу подъехать к ним, как Зан шевельнулся, а потом как ни в чем не бывало встал на ноги.

— Я не чучело, — сказал он осице. — Мне и правда обидно. И если ты продолжишь меня так называть, я стану звать тебя Ольгой Дмитриевной.

— Я вот тебе!.. — навела на него «Печенгу» Олюшка.

— Все! Хватит! — прикрикнул на них Ломон. — Развели тут детский сад! Отдавай мои игрушки и не писай в мой горшок…

— Я не брал твои игрушки, — посмотрел на него Зан, — и уж тем более не…

— Я даже допускаю, что и она «не»! — мотнув головой на осицу, рявкнул двуединый. — Веришь?! Ты лучше объясни, что с тобой случилось? Или у тебя правда что-то перегорело?

— Не перегорело. Но я и впрямь, когда попал в эту оказию, хоть и потерял способность двигаться, продолжал воспринимать окружающую среду с помощью датчиков, в том числе и звуковых. А потому, выслушав ваши версии, я пришел к выводу, что Ольга… что Олюшка может быть права — и все дело исключительно в моем разуме. Поэтому я, выставив на десять минут таймер, отключил логические блоки. Дальнейшее тебе известно.

— Но тогда что получается? — недоуменно развел руками Ломон. — Эта оказия стопорит только… искусственный разум?..

— Получается, так, — сказал Зан.

— Нелогично как-то… Зачем это оказии?

— А ты что, думаешь, что они действуют по какой-то логике? — скривила губы в улыбке осица. — Это же Помутнение! Какая в нем логика?

— Но оно же для чего-то возникло. Просто нам эта логика недоступна.

— Оно возникло не для чего-то, а из-за чего-то, — вмешался в разговор внимательно слушавший их Васюта. — Я думаю, потому, что тогда у нас бомбу взорвали…

— Молчать!!! — взвился двуединый, лихорадочно начиная обдумывать, как теперь выкручиваться перед местными.

Но Олюшка, как, вероятно, и угрюмо притихший Подуха, поняла это, к счастью, по-своему.

— Ну да, — сказала она, осуждающе взглянув на Ломона. — Многие на эти радиоактивные бомбы грешат. Но вот тогда и выходит, что Помутнение — это никакая не логика, а случайный хаос. И зачем было так орать на парня?

«Ого, она его уже защищает! — подумал двуединый. — Глядишь, скоро и не только словами начнет…»

— Да пусть проорется, — улыбнулся Васюта. — Стресс лучше так снимать, чем в себе копить. Вот как в стишке одном:

Бабушку мама все время гнобила,

Бабушка злость очень долго копила.

И разорвало тем паром котел —

Папа от мамы лишь пальчик нашел.

— А почему от мамы? — спросил вдруг кибер. — Ведь разорвало, как я понимаю, бабушку?

— Ясен пень. Но ведь гнобила-то ее мама, — пояснил Васюта. — А это сложно делать на расстоянии. Вот она рядом с ней и стояла, когда бабушка, так сказать, бабахнула.

— Все равно останков должно быть больше, — покачал головой Зан. — В том числе и бабушкиных.

— А мне понравилось! — вызывающе вскинула подбородок Олюшка. — Поучительный стишок. Так что и вы меня не доводите — могу тоже бабахнуть.