Зона Севера. Двуединый

Андрей Буторин, 2023

По пути к Белому морю в город Канталахти участники группировки «Сталкер» вынуждены сделать остановку, которая в корне меняет их планы. Они убеждаются, что Помутнение затронуло не только Мончетундровск с окрестностями: здесь, в диких заполярных лесах, также имеются его порождения – как в образе злобных отвратительных тварей, так и в виде неведомых ранее оказий-аномалий. Похоже, одна из них и стала причиной катастрофы канталахтинского дирижабля, который предстоит теперь отыскать сталкерам. А еще там, на заброшенном шоссе, в группировке неожиданно становится на одного сталкера больше. Точнее, на сталкершу, хотя сама она таких слов даже не слышала. И это далеко не последнее изменение состава за время произошедших далее событий. Во главе же группировки стоят теперь сразу два человека – Лом и Капон, волею судеб, а точнее, все того же Помутнения, сделавшихся двуединым Ломоном. И ему, двуединому, придется решать такие задачи, которые не могли и присниться двум его ипостасям в самых фантастических снах.

Глава 5

Медок зарычал, явно собираясь броситься на Подуху.

— Оставь его, пусть потешится, — остановил пса двуединый, а потом, всерьез начиная злиться, взмахнул руками: — Вы что, совсем рехнулись? Ладно этот, — мотнул он головой на целящегося в него трубника, — молодой еще, глупый, но ты-то должна соображать! — вперил он возмущенный взгляд на Олюшку.

— Вот я и сообразила, — недобро усмехнулась та.

— Сообразила!.. Ты книжек начиталась. Дешевых боевиков. А логично мыслить пыталась хотя бы? Для начала, канталахтинцы — они что, идиоты? Им кто-то записку прислал: «Мы будем вместо вас товар возить», а они такие: «О! Круто! Полетели домой, пацаны, халява заявилась»? Как минимум они бы захотели сначала с нами лично встретиться и все обговорить. Но еще и чисто технически… Во-первых, на тот момент у нас не было никакого вездехода. Во-вторых, в него не поместится и трети того, что помещается в грузовую гондолу дирижабля, а скорее всего и пятой части не поместится… В-третьих, дорога с ее опасностями — тут мне даже вам ничего рассказывать не нужно, сами все видели и понимаете. Ну и наконец, мы-то что, тоже идиоты, по-твоему? Как бы мы стали все это в Мончетундровске проворачивать, если там нас за это или вы с подругами, или, вон, трубники тут же и прикончили бы? Да и еще бы наверняка желающие нашлись.

— Это уж точно, — пробормотал Подуха, опуская «Печенгу» и косясь на продолжавшего утробно рычать пса. — Только еще раз меня глупым назовешь, я тебя…

Медок недвусмысленно залаял.

— Хватит, дружище, — погладил Ломон его лохматую голову и перевел взгляд на трубника: — Ну а ты, если умный, скажи-ка, что может подтвердить мои слова?

— Канталахтинцы могут, — буркнул тот. — Если они еще живы, в чем я сильно сомневаюсь.

— Или записка, — негромко произнесла Олюшка. — Уж она-то скорее всего никуда не делась. Чем вы ее написали?

— Зан выжег прямо на ошейнике раскаленным стержнем.

— Тогда точно сохранилась. Доберемся до дирижабля, найдем ее, прочитаем, и если там…

— Можешь не продолжать, — остановил осицу двуединый. — Если там не то, что я вам сказал, тогда вы нас прикончите. Угадал? Только есть небольшой нюанс: как мы туда доберемся? Придется невесть сколько пешком по лесу топать, а там ведь наверняка не только волки с медведями, но и оказии да всякие исчадия Помутнения имеются. Все на такой риск согласны?

— А если не согласны, предлагаешь нам в Мончетундровск на своих двоих возвращаться? — усмехнулась Олюшка. — Это ты считаешь менее опасным?

— Волков я, честно говоря, побаиваюсь, — поежился Васюта. — У меня даже стишок про них есть:

Не углядела за дедушкой мама —

В лес умотал старикан за грибами.

Только не вышло с той вылазки толку —

Челюстью дедушки щелкают волки.

— С волками еще, допустим, наш Медок может справиться, — улыбнулся Ломон. — Да и автоматы против них с медведями мощная сила. А вот то, что припасло Помутнение…

— Зона Севера, — поправил Васюта, — мне так больше нравится. И потом… А зачем нам пешком куда-то идти? Вездеход же есть.

— Ты уже забыл, что заглушил двигатель? — сурово глянул на него двуединый.

— Мы же еще не пробовали его завести… Аккумулятор наверняка уже подзарядился.

— Так чего мы тогда тут лясы точим?! — воскликнул Ломон. — Живо по местам!

— Ишь, раскомандовался!.. — проворчала Олюшка, но к вездеходу, как и все остальные, пошла.

* * *

Двигатель, пару раз фыркнув, уверенно затарахтел, и двуединый, как, впрочем, и все, с облегчением выдохнул. В кабине сидел сейчас только Васюта, остальные стояли рядом, ожидая результата. И теперь, когда тот был получен, Подуха поставил ногу на ступеньку, чтобы тоже забраться в кабину.

— Погодите-ка, — сказал Ломон. — Мне нужно немного времени, чтобы подключить к генератору Зана. Приспособу с переходниками я заранее подготовил, но там все на живую нитку, так что лучше я все сделаю, пока мы стоим, а то по лесу поедем — будет так трясти, что как бы самим на части не развалиться.

И он забрался в кузов, откуда вновь появился минут через десять-пятнадцать.

— Все, можно ехать. Только, Васюта, будь аккуратней, если увидишь впереди что-то подозрительное — лучше объезжай стороной, не рискуй. И ты, Подуха, раз уж сидишь на штурманском месте, тоже смотри во все глаза, подсказывай водителю, куда ехать.

— Откуда ж я знаю, куда нужно ехать? — пожал плечами трубник. — Это вот он знает, — указал он на Медка. — Только и он особо не поможет, говорить ведь все равно не умеет. Разве что все время у него спрашивать: направо? налево? прямо? — и ждать, что он пролает в ответ.

Медок, услышав это, дважды гавкнул, что означало «нет», отбежал вперед саженей на пять и обернулся. Снова чуть отбежал — опять обернулся.

— Он хочет сказать, что побежит перед вездеходом и будет показывать путь, — озвучила Олюшка то, что двуединый и так уже понял. Но его беспокоило другое, о чем он и сообщил:

— Это, конечно, хорошо, но если Медок нарвется так на дикого зверя? Или угодит в аномалию, она же оказия?

— Зверя он заранее учует, — сказал Подуха. — Ну и я буду винтовку держать наготове — если вдруг что, высунусь из окна и открою огонь. А вот оказии… Ну, так ведь сюда он как-то прибежал. И потом, если он будет сидеть с нами в кабине, то мы все можем в оказию угодить, вместе с вездеходом. А так он хотя бы… — Договаривать трубник не стал, но все и так его поняли. И Ломон возмущенно затряс головой:

— Ну уж нет! Медок тебе что, индикатор аномалий? Одноразового действия… Сам-то не желаешь впереди пробежаться?

— Я все равно дороги не знаю, — проворчал Подуха, а потом с вызовом посмотрел на двуединого сталкера: — А что ты тогда предлагаешь?

— Ребят, а вот я предлагаю похавать, — сказал вдруг Васюта. — А то уже в животе урчит. Нам ведь перед такой трудной дорогой сил набраться точно не помешает.

— Мы и так уже потеряли столько времени… — начал было Ломон, но сам же себя и перебил: — Хотя нам сегодня в любом случае до Канталахти уже нет смысла ехать, не стоит слишком поздно туда заявляться — серьезные вопросы лучше со свежей головой решать. У кого-нибудь есть часы? Сколько сейчас, интересно, а то с этим полярным днем непонятно даже, какое время суток…

Конечно, у него в кармане имелся смартфон Капона, который, на удивление, остался целым даже после того, как одежду двойников аномалия «туннель» перелопатила до неузнаваемости. Но даже если в телефоне еще оставался заряд, гаджет не стоило доставать при Олюшке и Подухе — тогда бы пришлось объяснять, где он нашел такое чудо. Но Подуха же его и выручил:

— У меня есть хронометр. Как нам, трубникам, без времени? — И он достал из-за пазухи карманные часы с круглой серебристой крышкой, которую не без понтов со щелчком откинул и объявил: — Сейчас половина девятого.

— А до полудня или после, твой хронометр может сказать? — хихикнул Васюта, но тут же сам себя и осадил: — Да не, ясен пень, что сейчас вечер, мы же не полсуток валандались.

— Я тоже считаю, что нам нужно поесть перед тем, как куда-то ехать, — сказала вдруг и осица. — Голодными мы много не навоюем, если вдруг что. Да и поспать бы немного тоже не мешало. А то дело к ночи близится, пузана после еды разморит, и он сам нам оказию устроит — в дерево врежется или в болоте завязнет.

— Я не пузан! — возмутился Васюта. — У меня просто пресс перекачан немного. Но разморить меня точно может, я уже и так зе-ева-аю!.. — невольно продемонстрировал он сказанное.

Вслед за ним зазевали и все остальные, включая вернувшегося к вездеходу Медка. И все-таки двуединый сказал:

— Может оказаться так, что эта задержка погубит людей. Верите?

— А неоправданная спешка может погубить заодно с ними и нас, — в упор посмотрела на него осица и не отвела взгляда, пока он не признал:

— Согласен. Но спим недолго, часа четыре хватит, чтобы приободриться. Выспимся позже, когда дело сделаем.

— Или на том свете, — буркнул под нос трубник, но Ломон, стоявший с ним рядом, это услышал. Однако возмущаться не стал, поскольку и сам подумал то же самое.

Васюта собрался заглушить двигатель, но двуединый его остановил:

— Один раз повезло, больше не надо судьбу испытывать — вдруг потом не заведемся? Да и Зан пусть заряжается. На холостом ходу расход горючки не такой уж большой, а до Канталахти не так уж много осталось. Где мы сейчас, кстати, хотя бы примерно? А то мне из кузова не особо хорошо было видно, где едем.

— Я могу и не примерно сказать, — гордо вскинул голову Васюта. — Я по этой трассе раньше столько раз ездил, что… — Тут он перехватил недоуменные взгляды Подухи и Олюшки, понял, что едва не проговорился, и стал выкручиваться: — Мысленно, ясень пень, ездил! У бати со старых времен карта Кольского полуострова осталась, вот я в детстве, да и в юности тоже, все ее изучал, представлял, как везде по нему езжу. Короче, мы уже Пиренгу^[11] и обе Салмы — Широкую и Узкую^[12] — проехали и как раз бы миновали Полярные Зори^[13], если бы…

Наверняка он собирался ляпнуть что-нибудь вроде «если бы были в нашем мире», но Ломон успел его перебить, натужно засмеявшись:

— Какие еще зори? Ты, конечно, поэт, все знают, но сейчас не до поэзии, веришь? И я теперь понял, где мы находимся. В той стороне, откуда прибежал Медок, верстах в пятнадцати отсюда есть небольшое озеро Пасма…

Медок поднял уши и утвердительно гавкнул.

— Ага! — обрадовался двуединый. — Ты пробегал мимо озера?

— Гав!

— Дирижаблю упал далеко от него?

— Гав-гав!

— Отлично, — потер Ломон ладони. — Вот мы главное и выяснили. Пятнадцать верст мы на вездеходе даже по бездорожью за час-полтора осилим. Столько же назад, плюс там… ну, скажем, час, берем с запасом. Нормально. До обеда должны в Канталахти приехать.

— Не знаю, ждет ли нас какой-нибудь обед в Канталахти, — проворчала Олюшка, — но я бы уже что-нибудь схарчила прямо сейчас, одной болтовней сыт не будешь.

— Ну так раз все порешали, давайте и приступим, — не стал спорить двуединый сталкер.

* * *

Костер решили не разводить, чтобы не тратить на это драгоценное время, — тушенка на голодный желудок хорошо идет и холодной, а без горячего чая можно было обойтись; да и погода стояла безветренная и теплая, так что и греться не было необходимости. Но импровизированный ужин устроили все-таки не в вездеходе, а на свежем воздухе — и светлее, и вольготнее.

Ломон и Подуха ели молча — молодой трубник просто наслаждался пищей, а двуединый все не мог решить для себя, не совершил ли ошибку, не поехав к месту падения дирижабля сразу, — вдруг там все-таки остались живые, которым из-за этой задержки суждено умереть? Но внутреннее чутье, которому привыкли доверять и Лом, и Капон, говорило сталкеру, что он поступает правильно — уставшие и голодные люди рискуют сами если не погибнуть, то серьезно пострадать, учитывая сюрпризы Помутнения, да и просто подстерегающие в лесу опасности. А летуны вряд ли живы — умный Медок сумел бы понять, если бы кто-то из них подавал признаки жизни. Да, пес явно сомневался, но это скорее всего лишь из-за его доброго сердца — ему просто хотелось надеяться, что в ком-то еще теплилась незаметная даже для него жизнь. Впрочем, если даже это было и так, прошедшие после катастрофы несколько часов не оставили никому шансов.

Удивительно, но нашли общий язык Васюта и Олюшка! Еще совсем недавно осица собиралась свернуть «пузану» шею, а сейчас уже возмущалась его, мягко говоря, прохладному отношению к чтению и определенно взялась за воспитание непутевого водителя вездехода. Стала перечислять названия книг, которые, по ее мнению, Васюте нужно было прочесть чуть ли не прямо сейчас, но поскольку в наличии этих «обязательных произведений» все равно не имелось, принялась пересказывать их краткое содержание, а потом оборвала сама себя:

— Неужели ты и правда ничего из этого не читал?!

— Ну-у, — протянул Васюта, изо всех сил пытаясь не попасть впросак, — может, что-то и читал, да забыл…

— Но уж Марию Мошкину ты ведь не мог не читать! — воскликнула Олюшка.

— Ясен пень, не мог, — закивал ее побледневший от напряжения собеседник. — Но… не читал. Или читал, но забыл. То есть не читал и забыл… В смысле не то чтобы совсем забыл, но…

— За это нужно расстреливать! — всплеснула руками осица. — Это позор! Ты что, не знаешь, что Мария Мошкина родилась в Мончетундровске? Как ее можно после этого не читать?! Как ее можно забыть?! Да, это было давно, еще до Помутнения. Да, она потом переехала — вроде как в Африканду^[14], точно уже никто не скажет. Но ведь нельзя было не прочитать хотя бы ее знаменитейший роман «Не забудь порезать грибы»!

— Кстати, да, — подал вдруг голос Подуха. — Надо будет грибов набрать, в следующий раз пожарим.

— Пожарим?! — возмущенно воззрилась на трубника Олюшка. — В этом романе грибы разумные! А еще там про искусственный интеллект, выдававший себя за Пушкина, и про говорящего черного кота, и… В общем, это шедевр! — восторженно замотала она головой. — Правда, Мария Мошкина создала его не одна, а совместно с Еленой Петровой, но это никак не умаляет ее таланта.

— Петрова тоже из Мончетундровска? — сделал заинтересованный вид Васюта.

— Я с тебя охреневаю, — развела руками осица. — Она из Воронежа!

— Я Воронеж только из окна поезда видел, когда на юг с родителями ездил…

— Вот ни фига не смешно, — насупилась Олюшка, но тут ее лицо вновь озарилось: — Я читала в подшивке литературных журналов, что эти писательницы даже собирались взять псевдоним: Марена Петрошкина, но почему-то передумали. А еще какой-то недобитый умник поместил там статью, что женщины так виртуозно писать не могут, что на самом деле «Грибы» и все остальное написали под женскими псевдонимами два мужика, даже их имена привел: Михаил и Олег.

— Так, может, они вчетвером писали? — предположил и впрямь уже заинтригованный Васюта.

— Ага! — фыркнула осица. — Один начал, другой продолжил, и так по кругу. А еще прикинь, — хохотнула она, — если при этом никто не знает, что именно задумал первый! Представляешь, какая бы каша получилась?

— Может, и вкусная. Никто же не пробовал. Кстати… нас ведь как раз четверо…

— Сейчас будет трое, — буркнул прислушавшийся к литературной беседе Ломон. — Только не говори, что у тебя есть по этому поводу стих.

— Вообще-то как раз есть…

Мама читала до одури книжки,

Папа от скуки затеял интрижку.

Это в семье не прошло без потерь —

Мама на зоне читает теперь.

— Красиво, — внезапно похвалила Олюшка. — Почти про меня.

— Но это в другом смысле зона, — на всякий случай пояснил Васюта. — Не Зона Севера. Хотя не исключено, что тоже северная.

Примечания

11

Пиренга — река в Мурманской области, впадает в озеро Имандра.

12

Широкая Салма, Узкая Салма — проливы озера Имандра.

13

Полярные Зори — город в Мурманской области нашей реальности, в реальности Помутнения его нет.

14

Африканда — поселок в Мурманской области, существующий в обеих реальностях.