Хочу свести тебя с ума

Ана Сакру (2024)

— Паш, там к тебе Паша должна приехать. Ты, будь добр, девочку… — Ален, повтори?! Я не понял. Кто ко мне должен приехать? — перебиваю сестру. Смутно-тревожное предчувствие подкатывает к горлу. Интуитивно оборачиваюсь и кошусь на входную дверь, за которой стоит эта наглая стерва. — Ну Паша. Паулина. Забыл, что ли? Дочка Ванькиного брата. Ой, ну, Паш, серьезно не помнишь? Перед глазами всплывает образ худой угловатой девчонки с сеном вместо волос на башке, черными жирными стрелками на пол-лица и наглыми серыми глазами. Не. Может. Быть. Это она??? — Ну помню… Была там какая-то…мелкая…– отвечаю размыто. — Так это когда было?! Ей уже восемнадцать… В тексте есть: • первая любовь • горячее противостояние • жгучая ревность • одна кровать на двоих Пожар неминуем. Они спалят эту квартиру!

Глава 9.

Павел

Шарю рукой по полу, отыскивая телефон, который еще ночью бросил рядом с кроватью. Настойчивая трель сообщает, что с утра достать меня решил не будильник, а кто-то звонящий.

Когда отыскиваю мобилу, на экране различаю незнакомые цифры, и первый рефлекс спросонья — тупо не брать трубку. Кто бы там ни был.

Однако палец на автомате жмет на «принять», и мне приходится хрипло сказать:

— Да…

— Павел? Добрый…доброе утро… — в трубке басит низкий мужской голос. — Это Василий Романович. Папа Паши.

Папа Паши…

Какого Паши?

— Здравствуйте, — коротко откашлявшись, здороваюсь я, не совсем догоняя, че за чувак звонит мне в такую рань.

— Во-первых, спасибо тебе, что приютил нашу блогершу, — хохотнув, благодарит мужчина, и меня накрывает осознанием: вечер, звонок в дверь, девчонка с чемоданом, пирожки, мокрая майка, поцелуй, сиськи…

Твою мать.

Папаша грызуньи.

Звонит, чтобы заставить жениться?

— Угум, не за что, — настороженно сиплю я, отрывая башку от подушки. Плохие новости лучше встречать сидя.

— Ну как не за что? — вспыхивает дядь Вася. Ну точно, эта мелкая нажаловалась, и теперь на меня вся новосибирская родня точит ножи. — Дочку мою не бросил, помог, — продолжает тем временем он. — Павел, я понимаю, ты парень молодой, свои интересы, личная жизнь…это все понятно. Но и ты меня пойми правильно. Пашка совсем юная, в большом городе и одна. Мне, конечно, гораздо спокойнее будет, если она поживет у тебя, под твоим контролем. Но и стеснять мы тебя не хотим. Сейчас адаптируется за пару месяцев, привыкнет к мегаполису, а потом мы с матерью ей свое съемное жилье подыщем.

В смысле — пару месяцев? Девчонка же сегодня сваливать собралась. Дядь Вася не в курсе?

Вообще-то, я не собирался ей препятствовать. Она мне за один короткий вечер до хрена увечий нанесла, а жить с этой бешеной оторвой несколько месяцев под одной крышей — самоубийство. Об этом, естественно, я любящему папаше не скажу, но подыскать уже сейчас своей дочурке жилплощадь посоветую.

— Павел, — опережает меня Зайцев, прежде чем я успеваю открыть рот, — вы ребята молодые. Москва — город дорогой, а Пашка у нас девушка самостоятельная и гордая… — пф-фф, нашел кому рассказывать, — поэтому конструктивный разговор мне проще вести с тобой — со взрослым серьезным парнем, нежели с ней. Мы с матерью Паулины решили, что будем вам помогать. Денежно. За коммуналку, на продукты, на бытовую химию и так, в качестве моральной компенсации за временные неудобства. Мне проще тебе эти деньги перечислять, чем непонятно кому. Да и ремонт у тебя в самом разгаре, насколько мы могли с матерью по Пашкиному прямому эфиру судить. Тысяч сорок лишними не будут, верно? А я хоть буду знать, что дочка в безопасности и под контролем.

Хотелось бы мне сказать, кто тут еще в опасности, но прикусываю себе язык, ведь предложение-то очень даже заманчивое.

Офигеть, сорок косарей за грызунью?! Да я ее уже почти люблю. За деньги? Да!

— Василий Романович, спасибо, но я зарабатываю и… — включаю «добропорядочного родственника» для видимости.

— Павел! Даже не вздумай отказываться! Отказа не приму, — требовательно перебивает меня дядь Вася.

Я че, дурак, чтобы отказываться? Мне бабки нужны. Тачку до ума довести и ремонт этот долбанный доделать.

— Ладно, спасибо, — говорю так, будто мне такой расклад не нравится.

— Вот и славно, — радуется мужчина. — И, Паш, я тебя попросить хотел. Ты Паулинке про наш разговор ничего не говори. По-тихому буду тебе переводить и все. Меньше знает, как говорится, крепче спит.

Ваще, зачет!

— Как скажете.

— Ну давай, сынок. Спасибо тебе еще раз. Если что от нас с матерью потребуется, не стесняйся, звони, говори. Еще добавим.

Да блть, какое доброе утро!

— Хорошо, спасибо.

— Только, Паш, ты там это… — неожиданно мнется дядя Вася, — раскладушку уж ей купи. Что ж она на полу-то, бедная.

— Без проблем! Как раз сегодня собирался, — бессовестно вру я.

Мы прощаемся на приятной обоим ноте.

Буквально через пару секунд на карту мне падают сорок косарей.

Рот разъезжается в довольной улыбке до самых ушей.

Пара месяцев. Одна жилая комната. Несносная соседка. Ежемесячное лавэ.

Нос улавливает что-то аппетитное. Принюхиваюсь. Из кухни тянет жрачкой. Годной жрачкой.

Итак: пара месяцев, одна жилая комната, соседка, бабло и приготовленная жратва. Ну-уу… Допустим.

Осталось уговорить Зайцеву не сваливать от меня со своим розовым чемоданом. Задачка не из простых, но и я не пальцем делан.

Так-то возвращать сорок кэсов рука не поднимается.