Экономика

Алексей Юрьевич Андреев, 2019

Книга рассказывает о современном развитии проституции в Санкт-Петербурге и Москве, показывает читателю примеры рекламы и маркетинга в этом бизнесе, колоссальное влияние интернета и технологий на проституцию. В контексте событий в России в 2010-е годы роман демонстрирует нелегальную, но высокоразвитую отрасль сферы услуг. Художественно «Экономика» написана в стиле постиронии и делает попытку показать вымывание эмоций из сексуальных контактов. Роман предлагает читателю самостоятельно понять причины выбора денег для обретения сексуальных партнеров мужчинами и женщинами. «Экономика» показывает, что люди в этом бизнесе становятся набором технических характеристик, утрачивая эмоции и эмпатию, но получая аморальную логику и высокую рациональность. Книга содержит отсылки к фильмам, мемам, играм. Содержит нецензурную брань.

Знакомство с телками в баре

— Тиндер это лучшее, блять, что случалось с индустрией мобильных знакомств за 10 лет. Мы наконец-то получили приложение, которое способно…

Я киваю.

–…Способно дать нормальных телок, понимаешь? Просто матч, матч! Совпадение и все. И вот понимаешь на выходных я там подцепил такую прикольную телочку с розовыми волосами.

— У меня там от няшек матчей не дождешься. Одни жирухи и милфы матчят. С розовыми, ее случайно не Саша зовут?

— Не.

Мы сидим за барной стойкой в не лучшем баре «Брюгге». Очередная поделка под Бельгию. Я пью Ардэнн Сэзон, а потом крепкое 13-градусное пиво Ля Трапп Квадрупель. Мы сидим и пьем пиво просто так. Закуски дорогие, даже гренки. Манохин одет в клетчатую рубашку навыпуск, воротник застегнут на все пуговицы, волосы зачесаны назад, усы с бакенбардами — все это делает его похожим на американского реднека-бандита из фильма «Выстрел в пустоту». Через час ему нужно идти на какой-то рэперский концерт в клуб MOD. Я невнимательно слушал, поэтому не помню исполнителя. Я хочу попросить посмотреть фотку этой телки с розовыми волосами, но задумываюсь об Алисе из «Фиалок», у которой тоже были розовые волосы и забываю об этом.

…в общем выпили мы джина и так далее, потом поебались, но я блять такой пьяный был что даже не кончил. Но проблема в том что я в нее без гандона.

— Ну ты даешь. В стране эпидемия СПИДа блять, — замечаю я, смотря на симпатичную блондинку (то есть брюнетку) за барной стойкой и думая, что еще мне сейчас выпить.

— Я сдал кровь в Invitro два раза и у них есть возможность сдать кровь на ЗППП…

Две телки, брюнетка (то есть блондинка) с ярко красными губами, ярко черными волосами, смуглая и с не очень большими сиськами и шатенка с не очень большими сиськами и аккуратным носиком проходят мимо нас. Идя в моем направлении, брюнетка улыбается так, что видны все передние белые зубы, ее улыбка идеальна, так улыбается Том Круз.

— Кому она так улыбалась?

Я оглядываюсь, но сзади меня за столиком пусто, а дальше за ним — уже стена и даже нет окна. Телки возвращаются обратно за свой столик, их плохо видно, потому что они сидят в глубине другого зала. Я насчитываю четырех телок и одного чувака.

— Может все-таки нам?

Мы сидим и пьем пиво. Мы уже достаточно выпили.

— Есть у вас ручка? — спрашиваю я официантку, мельтешащую рядом.

— Вас как зовут? — говорит Манохин.

— Катя.

— Екатериаа..ана, дайте пожалуйста ручку и салфетки, — говорю я.

— Катя, Катя, — фамильярно обращается Манохин к официантке, — дайте ручку, пожалуйста, и салфетки.

Моим долгом является написать на салфетке.

Я пишу: «Это не вам не нам вы так лучезарно улыбались? Письмо с барной стойки».

Катя передает нашу записку.

Через пару минут возвращается ответ, написанный красной ручкой: «А может быть и вам?».

«Что отмечаете?» — пишу я на следующей салфетке.

— Мы отмечаем открытие нашего ателье, — говорит нам подошедшая к нашей стойке та самая яркая брюнетка (или блондинка). Она похожа на Скарлетт Йоханссон или на Киру Найтли.

— Круто, поздравляю. Что будете шить? — я не знаю, кто это спрашивает.

— На данный момент предлагаем дизайнерскую одежду в Санкт-Петербурге: пальто, комбинированные, офисные и классические платья, женские жилеты. В нашей коллекции пальто из жаккарда, прямое пальто, верхняя одежда с капюшоном и воротником, пальто из кружевного трикотажа и др. Посмотреть цены на созданные нами новые модели одежды, поделиться впечатлениями, оставить отзыв вы сможете, посетив страницу в ВК или Instagram. У нас гарантия высокого качества пошива и применяемых материалов. А если вы не обнаружите необходимый размер или цвет, то выполним работу на заказ всего за 3 дня по индивидуальным меркам и пожеланиям.

— Это просто замечательно. Жаль, но мне надо вас покинуть, но сейчас мне надо на концерт Nadja в MODе, но потом я могу вернуться, — говорит Манохин.

— Я могу пока с вами посидеть, если у вас там не слишком личная компания и место есть, — говорю я.

— Возвращайтесь. А вы присоединяйтесь к нам. У нас там не очень личная компания. У нас там некоторые только сегодня на открытии познакомились, — говорит блондинка (или брюнетка).

Я прохожу с красивой брюнеткой во второй зал сажусь за стол по центру. С одной стороны красивая брюнетка, с другой шатенка, есть еще одна телка и чувак примерно нашего возраста, а также некая азиатка лет 25. Мне всех представляют. Красивую блондинку, с шикарной улыбкой и отличной фигурой зовут Лиза, остальных как-то еще.

— А тебя как? Перейдем на ты, ничего? — обращается ко мне одна из телок.

— Конечно, давай на ты. Леопольд. Или Джейкоб.

— Да ладно, правда чтоли?

— Да нет, я шучу. Какие там еще фламандские имена есть? На самом деле я…

— Вы уже решили, что будете заказывать? — спрашивает Катя.

Некоторые уже решили, но я в числе тех, кто еще не решил.

Следует стандартный набор вопросов про работу и т.д. Я коротко рассказываю, что являюсь офисным планктоном «в сфере рекламы, но в одной не рекламной фирме, в которую устроился недавно, вернее это типа рекламный отдел большой компании, которая на подряде у всяких нефтегазовых корпораций», что вызывает некоторый интерес, т.к. их только что открывшемуся малому бизнесу, возможно, пригодится реклама, на что я замечаю, что занимаюсь только B2B, а не В2С, но все равно даю им визитки.

Я снова листаю меню. На обложке коллаж в виде короля Леопольда II.

— Вы знаете, кто это? — обращаюсь я к симпатичной телке, сидящей напротив Лизы.

— Нет, кто?

— Король Леопольд II.

— Какое интересное имя, прямо как у кота. Фламандское?

— Вероятно…

В это время Лиза и подруги обсуждают состоявшееся открытие выставки одежды в их ателье. Музыка в баре играет не слишком громко и можно нормально разговаривать.

— Король Бельгии.

— Ой, вот только не надо опять про этот экзамен, 100 лет назад было, — она отвлекается на комментарий своей подруги.

— Так вот, — я пытаюсь продемонстрировать свое знание статей из Википедии, которое сейчас можно назвать эрудицией, — он интересен тем, что устроил страшно жесткую эксплуатацию колоний Бельгии. Бельгийское Конго по какой-то хитрой схеме вроде как считалось чуть ли не частным владением короля.

— А в чем жестокость?

— Ну, пока в Европе не начали массово выпускать шины для карет и велосипедов, в Конго негров особо не прижимали. А вот когда вырос спрос на резиновые изделия, оказалось, что в Конго огромные запасы каучука, из которого тогда делали резину.

— Ты как-то очень издалека рассказываешь, — она хихикает, листая страницы меню.

— Я объясняю, что это он не со зла. А из экономических интересов. Конъюнктура рынка так сложилась, что стало очень выгодно торговать каучуком. Прямо как нефтью сейчас. Тогда его добывали вручную из деревьев. В общем, всем неграм в Конго установили нормы сдачи каучука, и кто в сутки ее не выполнял, тому отрубали руку, сначала одну, а потом другую. Отрубленные руки потом требовали как пруф, за них охотникам за неграми премии давали.

— Ужас, вот наверное за это негры нас и ненавидят.

— Мы же не бельгийцы, — вмешивается Лиза.

— А какая разница? Все равно белые, — говорит тот чувак.

— Да, у них там на Западе комплекс вины у белых сильно развит. И СМИ подогревают еще, — говорит та телка.

— Сам король, кстати, в Конго ни разу не бывал, — говорю я.

— Надо больше книжек читать. Не знала этой истории, — говорит Лиза.

— Это из интернета, — говорю я.

— Ты знаешь, моя любимая книга — это меню, — говорит Лиза.

Я заказываю говяжью щеку с пюре из пастернака. Блюдо меня разочаровывает — оно кажется наебательским и вообще не сильно отличается от еды в столовой офиса. После того, как я его съел, выпив еще один бокал пива, Лиза спрашивает:

— Ты куришь?

— Нет. Но могу составить тебе компанию, — подавляя подступившую отрыжку, говорю я.

— Давай.

Мы берем пальто в гардеробе и выходим на улицу. На выходе из подвала, в котором расположен бар, стоит скамейка, сидеть на которой уже холодно. От реки несет холодом.

Лиза закуривает и картинно выпускает облако дыма, которое сносит ветром мне прямо в лицо.

— Бармен тут знакомый моего приятеля, — говорю я, чтобы что-то сказать.

— У меня тоже есть один знакомый бармен. В одном баре на Некрасова. Приятель моего бывшего, — отвечает Лиза после затяжки, — ты, кстати, немного на него похож. Но наверное, не такой мудак. Хотя мне почему-то мудаки больше нравятся.

— На кого похож, на бармена? — оживленно спрашиваю я, хотя на самом деле знаю ответ.

— Нет, я про бывшего, — говорит Лиза.

— Покажи фотку, — не слишком решительно требую я.

Она показывает фотографии в Instagramе.

«Нихуя я не похож на этого хуя» — разочарованно думаю я. — Он был пониже тебя, — говорю я.

— Был? Да он и сейчас жив вроде. Да, мелкий довольно-таки, — говорит Лиза, стряхивая пепел.

— Я люблю высоких девушек. Чем выше, тем лучше. У меня самая высокая была 188. Повыше меня. Но хотел бы еще выше. Какую-нибудь баскетболистку, — мечтательно говорю я. — На три сантиметра, — подумав, добавляю я.

— Знаешь, не все такие. Некоторые комплексуют, я имею в виду парней. У меня подругу один заставлял…

— Не носить каблуки? — догадываюсь я.

— Ага, — она снова затягивается. Я смотрю, как дымит сигарета.

— Очень жалко, — говорю я.

Я вспоминаю, как одна знакомая шлюха-волейболистка ставила в анкете 170 см, хотя сама была 186 — объясняя это тем, что иначе можно отпугнуть клиентов.

— Одна моя знакомая на сайтах знакомств выставляла рост 170, при настоящем в 186. И специально приходила на свидания на каблуках, — вру я.

— Неплохой троллинг. Красота понятие относительное — неожиданно изрекает Лиза, потом резко встает лицом ко мне и спиной к реке, фотографируя себя на фоне реки и зданий на других берегах. Она снова садится на скамейку и продолжает: — Терпеть… не могу когда человека воспринимают только по внешности. Без учета внутреннего мира, — все это время она снова смотрит на реку. — Красивая подсветка — объясняет Лиза.

Я молчу.

— Но я не согласна, что у красивых женщин нет внутреннего мира. Будто они пустышки какие-то, — говорит она, кажется, вполне искренне.

— Не согласна? — спрашиваю я.

— Красивой женщине может еще сложнее приходится. Мужчин бесит, что она не их. Подругам, что они не она, — говорит Лиза.

— Ты что-то стала говорить больно пафосно. Так говорят вожди индейцев.

— В общем, потому и феминизм, так-то, нормальная идеология. Потому что это свобода и отрицание субъектности. Чтобы ко всем девушкам относились ровно. Независимо от внешности, равноправие, — резко повернувшись в мою сторону, говорит Лиза.

Подавляя еще одну отрыжку, я говорю:

— Я тебя в этом могу поддержать. Я ультрарадикальный ультрафеминист.

— Ты не можешь быть феминистом, только профеминистом, — выпуская из ноздрей две струи дыма, как драконша из «Шрека», говорит она.

— Да? А какая разница? — спрашиваю я, хотя на самом деле знаю ответ.

— Только женщина может быть феминистом. То есть феминисткой. Быть профеминистом означает признать, что ты с рождения обладаешь рядом привилегий, зачастую неосознаваемых, и являешься членом угнетающей группы населения. Минимизировать свое участие в системной дискриминации, которой мужчины подвергают женщин каждый день, отказываясь признавать этот факт. Сделать свою жизнь максимально свободной от предубеждений и стереотипов. Не использовать женщин (это самое сложное, как я поняла).

Конец ознакомительного фрагмента.