Экономика

Алексей Юрьевич Андреев, 2019

Книга рассказывает о современном развитии проституции в Санкт-Петербурге и Москве, показывает читателю примеры рекламы и маркетинга в этом бизнесе, колоссальное влияние интернета и технологий на проституцию. В контексте событий в России в 2010-е годы роман демонстрирует нелегальную, но высокоразвитую отрасль сферы услуг. Художественно «Экономика» написана в стиле постиронии и делает попытку показать вымывание эмоций из сексуальных контактов. Роман предлагает читателю самостоятельно понять причины выбора денег для обретения сексуальных партнеров мужчинами и женщинами. «Экономика» показывает, что люди в этом бизнесе становятся набором технических характеристик, утрачивая эмоции и эмпатию, но получая аморальную логику и высокую рациональность. Книга содержит отсылки к фильмам, мемам, играм. Содержит нецензурную брань.

Черный понедельник

Через беспорядочное нагромождение черных деревянных бараков я выхожу к заснеженному берегу реки. Я беззвучно ступаю по мягкому декабрьскому снегу, в оранжевом свете фонарей блестят новые машины, стоящие во дворах у черных бараков. Беглецу не получится скрыться, если все разом выглянут из своих домов. Всем приготовиться! Я чувствую, как весь город встает, накидывает пуховики и тянется к прихожим, но я уже на берегу и они меня не увидят. На берегу стоят тенты и декорации. На одной надувной арке написано «Старт», а на другой — «Финиш». Я слышу рев моторов. Это гонки на снегоходах. Пользуясь своим бейджиком, я прохожу в палатку с фуршетом. Я беру кусок пирога с морошкой, маленький кусок строганины, пластиковый стаканчик газированной San Pellegrino, выпиваю через силу и, со все возрастающей тревогой, смотрю на свою пластиковую тарелку. Люди в палатке молча едят, не обсуждая гонки.

Я ухожу с гонок, не дожидаясь результатов и победителей. Снегоходы трещат на реке, мерцая фарами в темноте и поднимая снежные вихри. Я иду по направлению к квартире. Потом решаю провести вечер в «Линкоре». Мне надо поговорить. Через 3 минуты я на месте.

В «Линкоре» пусто и темно. Музыки нет. Сегодня понедельник. Я сажусь за столик у окна, не обращая внимания на сумрачную Карину, которая приносит меню.

— Рубль обезумел, сможешь ли ты совладать с ним? — спрашивает у меня Андреев, отодвигая стул и подсаживаясь за столик. — Водочки нам дайте. Графинчик на 300.

Карина кивает.

— Мы домой летим, — тупо уставившись в меню, говорю я. — Я чувствую себя как норильские шахтеры в 1991 году.

— Да?

— Они всю жизнь копили советские рубли в ледяном аду, а потом в один миг эти деньги обесценились, — объясняю я. — И вместо домика на юге или там квартиры… Они так и остались в аду.

— Да не дрейфь ты так. Вон на Карину посмотри, расслабься, как всегда. Сюда все кризисы доходят очень слабой волной, — Андреев разливает водку по стопкам.

Я покорно выпиваю и сообщаю:

— Завтра я иду в банк, а через две недели вылетаю в отпуск с последующим увольнением.

— Не надо поддаваться панике.

— Я не верю Сбербанку. Пусть отдаст мне мои доллары в бумаге.

— Покупай рубль, самое то.

— Нет. Просто оставлю доллары у себя. Может это начало пиздеца. Может норильские шахтеры — это мы, — я аккуратно разрываю салфетки на мелкие кусочки.

— Опять накрутил себя.

— В любом случае тут нечего делать. Выборы закончились. Мы не создаем продающий контент, не следим за актуальной повесткой. В стране пиздец с национальной валютой, — говорю я.

— Ты пей, пей.

— Народ в панике снимает деньги в банках. Здесь об этом с начала месяца ни слова, — я роюсь в портфеле. — Так можно вообще навыки утратить, ты только посмотри на это, — я достаю местное издание с заголовком на первой странице: «Лисенок перебежал дорогу».

— Я в курсе, — говорит Андреев.