Подземный мир Лайама

Алексей Николаевич Сысоев, 2019

Люди живут под землей после катастрофы, уничтожившей жизнь на поверхности. Жители большой пещеры, вмещающей целый город, знают только, что все они последние выжившие, а подземную цивилизацию тоже постиг крах. Они создали уютный маленький мирок, возродили некоторые технологии древних, им ничего больше не нужно. Но Лайам Ли Кадами, молодой парень, который задает вопросы и ищет ответы и готов перевернуть целый город ради своих целей. Он найдет институт роботов, погибшие мегаполисы, объединит квазигосударства, узнает все тайны, и компьютерный бог подскажет ему путь.

Глава 8

В Штаб приходили люди. Все в Кадолии прослышали, что Лайам Ли Кадами собирает экспедицию в город, что лежит под нижними ходами, и отбоя от желающих не было.

Лайам оказался совершенно не готов к такому повороту событий. Он намеревался взять только своих, верных ему людей, кого он приютил в Штабе. Так нет же, пришла целая куча левого люда, за жизнь и безопасность которого он совсем не хотел отвечать. А уж на то, что они пойдут за ним до конца, если вдруг понадобится, рассчитывать не приходилось.

Штаб. Это был старый некогда заброшенный дом, который Лайам и его последователи приспособили под свое жилище и место для сборов. Не все здесь жили и спали, но очень многие, у кого не было другого крова или они не желали туда возвращаться.

Идея о таком доме возникла спонтанно, когда вокруг Лайама стали собираться какие-то люди, поначалу беспризорники, молодежь, ищущая цели в жизни. Их было не так много, но всем нужно где-то собираться и вообще жить. Тогда он нашел этот дом, выкупил за бесценок и поселил сюда свою банду, как назвали их Мол и Буб. Но это, конечно не являлось бандой, и ни Лайам, ни сами они так себя никогда не называли. А как? Черт, у них нет никакого названия. Просто те, кто считал Лайама лидером.

Поначалу сплотились не больше десяти человек, Ковард и Калисса были среди первых. А потом стали подтягиваться еще. Лайам не всегда понимал, что влечет к нему этих отверженных. Он ничего им не обещал, не произносил речи. Просто находил какое-то занятие, привлекал к своим затеям, и они оживали. Из чисто подростковой шайки их организация выросла до сотни членов, и последний год к ним присоединялись люди и тридцати, и сорока лет, как погонщик, и старше шестидесяти, как старая Грета.

— Что влечет к тебе всех этих людей? — пораженно спросил Каниг, стоя с Лайамом на деревянной галерее в главном зале и смотря на собравшуюся внизу толпу в очереди на запись.

— Я просто даю им смысл жить, — отозвался Лайам.

— Ты это серьезно? Не слишком ли много помпезности? — усмехнулся полицейский.

— Отнюдь. Все они не нашли себя в этом мире или столкнулись с трагедией, которую не смогли пережить, а я дал им новую цель.

— Какую? Почитать тебя и выполнять поручения?

— Нет, Каниг. Великую цель поиска и исследований, — он помолчал, размышляя, и поправился: — Ну, конечно, не с самого начала. Сначала я просто придумывал каждому какое-то новое занятие, причину жить дальше и вставать каждое утро с постели. Вон видишь того мрачного крепыша?

Каниг кивнул:

— Да, я слышал, вы называете его погонщиком. Почему?

— Потому что он действительно был погонщиком скота в своей прошлой жизни… я имею в виду иносказательно прошлой.

— Не надо уточнять, я не верю в эти курсирующие у вас сказки, о том, что можно рождаться в мире не один раз, и все мы уже жили когда-то.

— Какой ты еще девственный материал, Каниг, с тобой надо поработать, — обронил Лайам.

— Эй! Ты давай тут без своих шуточек, пущу пулю в лоб на глазах у всей твоей паствы, и что ты будешь делать?

— Они не моя паства, вот не люблю этих сравнений.

— Так что с погонщиком?

— Он занимался скотом, у него было стадо. Домик в полях за городом. Прелестная жена и не менее прелестная дочка. Ну, по крайней мере по его описаниям, будем считать, что действительно прелестные.

Каниг покачал головой:

— Ох, поменьше цинизма, откуда в тебе это? Это же твой человек. Что стало с его женой и дочкой? Погибли?

— Да. Загрызли горные кошки в нижних ходах.

— Великий Бог-из-машины! Что они там делали?

— Собирали мох, увлеклись, зашли далеко и не вернулись. В один день человек потерял обеих, ради которых жил.

— Ужасная история, у меня у самого семья, дочь и сын… Что он сделал? Как справился?

— Он не справился. Сначала он взял ружье и пошел в нижние ходы. Ходил там и стрелял в горных кошек, как только их видел.

— А что потом? — затаив дыхание, просил Каниг.

— Потом патроны кончились, — развел руками Лайам. — Он понял, что не может дальше мстить, и если пойдет возьмет еще, они тоже кончатся, все это как-то бессмысленно, родных не вернуть. Он хотел застрелиться, но… патронов-то нет. Тогда он пошел назад в Кадолию, размышляя. По пути в голове у него немного прояснилось, он вспомнил, что слышал историю, что в городе живет парень, который выжил в нижних ходах и умеет разговаривать с кошками…

— Чего?.. — перебил Каниг.

— Не важно. Не знаю точно, что именно привело его ко мне. Или он просто хотел узнать, как я выжил, или чувствовал какую-то общность со мной, ведь я тоже потерял родных в ходах.

— Ты вроде говорил, что ты со звезд, — опять перебил Каниг.

— Когда-нибудь я расскажу эту историю, но не сейчас. Погонщик пришел в Штаб, мы поговорили, и у нас действительно нашлось что-то общее… Я сказал ему, что он должен жить дальше, они бы этого хотели. Хруст ответил, что не может больше быть погонщиком, ходить на работу каждый день после того, что случилось, и жить в том доме. Тогда я ему предложил, живи здесь и делай, то, что тебе скажут. Он согласился. Это стало его новым смыслом.

— И как, у него все хорошо с головой? Он справляется?

— Это мой самый сильный и бесстрашный солдат… хотя нет, Ковард помускулистей. Хруст, не задает вопросов, делает все, что скажу я, или те, кого я назначил главными. Он чрезвычайно надежный и верный человек.

— Солдат? Ты с кем-то воюешь?

— Ну это фигура речи, Каниг, не придирайся. Главное, что он убьет за меня или умрет сам.

— Хороший же ты ему придумал новый смысл.

— Я не придумывал, он сам избрал это, я просто тот, кто попался ему, когда он искал путь. Главное, что человек стал жить дальше… правда я ни разу его не видел улыбающимся. Но кто знает, может быть, мне что-то удастся из него сделать… Наполнить еще каким-то смыслом, светом. Да… я иногда забываю, что надо о ком-то подумать дополнительно. Не все здесь победили своих демонов, они все еще сражаются.

— Но как-то удачно, на твоей стороне, — хмыкнул Каниг.

— Ну, вот и ты здесь и рвешься в экспедицию, а почему? Просто судьба. Я для многих та дверь, через которую они могут выйти.

Каниг снова взглянул вниз.

Митрикс организовал все прибывающих людей в очередь и, расположившись за столом, стащенным со свалки, парой ребят в качестве часовых, тщательно записывал имена всех желающих отправиться в экспедицию в толстую тетрадь. Он настоял, что не стоит так сразу гнать добровольцев в шею, это неудобно и может вызвать волнения, и что надо хотя бы создать видимость, записать имена, род деятельности и основные умения, и, может быть, найдутся действительно полезные люди, которых можно взять. Лайам согласился, потому что доводы разумны.

— Что ты будешь делать со всеми этими людьми? — спросил Каниг.

— Не представляю. Совершенно не представляю. Мне столько не надо. Как много, оказывается, в этом городе людей, желающих умереть, кто бы мог подумать?

— Мы действительно засиделись в этой пещере. Как Харви не стало… Дух исследования пропал. Не думал, что скажу тебе это, парень, но кажется, ты вернул этот дух.

— Не надо этих напыщенных речей, Каниг! — раздраженно взмахнул рукой Лайам.

— Ты сдвинул этот город с мертвой точки, затеял все это. Ты истинный наследник Харви Смелого.

— Да неужели? Ох, как я рад… — пробурчал Лайам.

— Какая кошка между вами пробежала? Ты же его даже не знал.

— Мне хватило его помпезной рожи по телевидению и деяний с нулевым результатом.

— Может быть, он тебя затмевал? Я как-то о тебе особо и не слышал до этой истории с походом в Комплекс-4, где оказался Лимерик. Неужели это зависть, паренек? Ну-ну, это так мелко для тебя.

— Возможно, лет в пятнадцать я и завидовал, потом меня просто раздражал этот буффон, — отмахнулся Лайам. Потом добавил, задумчиво: — Что за рок? Я пошел по его следам, столкнулся с копией, убил ее, а теперь еще и вернул Кадолии его дух? Не говоря уже о том, что я притащил в город его останки.

— Город будет всегда тебе благодарен.

— Я вижу во всем этом какие-то знаки. Человек давно умер, но судьба связала меня с ним с неясной целью.

— Может, такой, как Харви, научил бы тебя чему-то, ты еще молод, максималист.

— О, ну-да, ну-да, конечно. Какое счастье, что я больше не увижу Харви Смелого ни в одной из ипостасей.

****

Через несколько дней уже все было готово к экспедиции. Город затеял масштабное празднование перед отправкой. Лайам был, конечно, приглашен на главный бал или что-то такое — он все равно в этом ничего не понимал — с последующим повальным пьянством, которое скромно назвали пиром. Оно происходило в зале ратуши, часто используемом для таких мероприятий.

К своему большому несчастью, Лайам никак не мог улизнуть отсюда, ведь, собственно, он был тем, ради которого собралась элита города, и каждый хотел с ним поговорить или расспросить о какой-нибудь ерунде.

Он старался быть вежливым со всеми, но не всегда это получалось. Когда Лаванда Блум пригласила его на танец, Лайам отказался, порекомендовав ей поменьше налегать на пунш и присмотреть партнера по росту. Но, кажется, эта карга не смотря на легкое подпитие распознала тонкий намек на возраст и, по всей видимости, занесла в список смертельных врагов. Что ж, если он туда еще не попал, то давно следовало.

Потом, под конец, Лайам сам не понял, как так получилось, но он неосмотрительно оказался поблизости от мэра Максимилиана. Толстяк, изрядно набравшись и завидев, что празднество заканчивается, приличные гости уже разъезжаются, а не приличные лежат под столом либо лицом в салатницах, попросту схватил со стола бутылку какого-то шампанского и Лайама под руку, потащив куда-то на верхние этажи.

Так Лайам оказался глубоким вечером в роскошном кабинете с плотно задернутыми бордовыми шторами, за громадным резным столом, в обществе пьяного мэра и бутылки, которую тот употреблял в одиночку.

Сам Лайам не любил ни пьяных, ни пьянство, и старался вообще лишний раз без какой-то особой надобности не пить ничего, что затуманивает мозг. Имея невысокий рост и хилое телосложение, он с детства привык, что именно мозг и ясность сознания его главное оружие в этом мире, поэтому было бы крупной глупостью чем-то портить и то, и другое. И вот сейчас ему пришлось с кислой миной наблюдать за падением мэра на самое дно и напоминать себе, что этот пьяный боров в обычное время вполне славный умный мужик, сносно управляющий огромным городом. Просто сегодня, он очень перебрал.

Уйти было как-то невежливо, господин мэр вроде пытался вести какую-то задушевную беседу со своим новым главным исследователем, давать напутствия перед важной экспедицией, но шампанское после чего-то более крепкого, ему явно оказалось совершенно некстати.

Так что оставалось ждать, когда Максимилиан просто отрубится, тогда можно будет по-тихому удалиться. И уповать на то, что жирдяй не скончается от сердечного приступа — слинявший на следующий день в экспедицию главный исследователь сразу попадет под подозрение…

— А ведь обитаемый мир, за пределами наших пещер, что ты ищешь, существует, славный паренек, — протянул вдруг мэр, раздобыв где-то вместительный фужер и подливая туда пенящееся шампанское.

Лайам сразу встрепенулся:

— Да?

— Но ты не обрадуешься, если увидишь его…

— Почему?

Мэр меланхолично уставился в свой бокал и вздохнул:

— Я так устал, мой мальчик, ты не представляешь. Все время что-то утаивать, создавать видимости! Это все Гастигс с его теориями. Мол, время еще не пришло!

— Господин мэр, вы отвлекаетесь, что за мир, который меня не порадует?

Максимилиан доверительно наклонился:

— Мы ведь не родились здесь, около этого водоочистного завода, ты же это знаешь?

— Конечно.

— Наши отцы жили там, за Реликтовым Барьером, в тысяче километров отсюда. Там существуют гигантские гиперполости, не чета нашей Материнской Пещере, они так огромны, что там есть моря и небо…

— Небо?

— Да, потолок так высок, что под ним скапливается большая толща воздуха, подсвеченная электронными облаками в настоящий голубой цвет. Все это, должно быть, походило на жизнь на поверхности…

— Разве это не какие-нибудь секретные данные, господин Максимилиан? А вы мне все это так рассказываете…

— Пфрр! — пренебрежительно брызнул губами мэр. — Ты же наш славный мальчик, Лайам! Главный исследователь! — Но мэр наклонился, таинственно прошептав: — Но ты больше никому не рассказывай!

— Конечно, ни одной живой душе, вы можете доверять мне. Почему они ушли?

— Потому что там страшное место, края темных людей и темных нравов.

— Так там живут другие люди?

Мэр отпил из фужера:

— По крайней мере жили, двести лет назад.

— Кто они?

— Потомки древних, конечно, такие же, как и мы, — изрек мэр. — Ведь древние не умерли в один день, как ты уже раскрыл. Настоящая история не так приглядна, мальчик, поэтому наши отцы-основатели ее скрывали.

— И какова же настоящая история? — весь подавшись вперед, спросил Лайам.

— Наверное стоит начать сначала… Видишь ли. Здесь, в наших пещерах, древние заморожены в том состоянии, когда их цивилизация еще была на высоте. Но случилась какая-то война, применили некое оружие.

— Тайм-бомбы, — сказал Лайам.

— А ты тоже кое-чего знаешь, ах ты сорванец! — мэр захихикал и погрозил толстым пальцем. — Да, их уничтожили оружием, связанным со временем. Ну, это очевидно! Все мы видели, что как только кто-то вступал в эти хранилища или комплексы, словно лопался невидимый пузырь, и все внутри, сохранявшееся доселе тысячу лет в нетронутом виде, начинало гнить и разрушаться…

— Да-да, я все это знаю, — нетерпеливо поторопил Лайам.

— Но кто их уничтожил, как ты думаешь? Такие же древние, просто из другого города, там, за Реликтовым Барьером. Вторая цивилизация, живя под землей и будучи поначалу единой, начала дробиться на государства, как это было некогда на поверхности. Не представляю, с чего все началось, может быть, какие-то споры и свары. Случились войны, а вслед за ними и падение культуры, науки, техники, затем нехватка ресурсов и еще более жестокие войны. Жителям Меллотракса и Лимерика повезло, они стали одними из первых жертв и не увидели заката своей цивилизации. А там, за Барьером, падение продолжалось все последующие века. Человечество утратило многие технологии, скатилось в дикое состояние. Некогда благословенные пещеры, покрытые парками и сияющими городами, населенные учеными и литераторами, превращались в край анархии, варварских царств и бесконечных убийств! — мэр театрально махнул бокалом, пролив половину на свой дорогой стол.

— Потрясающе. Я всегда подозревал нечто подобное, — выдохнул Лайам.

— Наши предки были праведной общиной верующих в этого квадратного бога, они умудрились сохранить какие-то знания в хаосе и бежали от дикарей и анархии искать лучше жизни. Собрали машины, которые у них еще оставались, пожитки, и отправились в необитаемые глубины. У них имелась карта и сведенья: на востоке, в глубоких пещерах, был когда-то город, уничтоженный страшным оружием во время древних войн; сотни лет нем никто не жил и утрачена сама память о тех краях — некогда обжитые пещеры, где могли остаться какие-то машины и руины, там никто их не найдет. Отцы-основатели отправились искать город из книг.

— Им был Меллотракс?

— Да.

— Что ж, они его нашли…

— Ах, это такая невероятная и трагичная история, как наши предки шли долгие месяцы по пустым недружелюбным краям, пещерам и заброшенным туннелям, — Максимилиан сделал паузу и наполнил фужер. — А ты точно не хочешь, славный мальчуган? А то я все один, да один.

— Нет-нет, в моем возрасте не стоит. Влияет, знаете ли, на дедуктивные способности. Но вы продолжайте, это чрезвычайно интересно.

— А о чем я? Ах да. Такая история! Они ее записали, книга хранится в наших секретных архивах, когда-нибудь мы будем изучать ее в школах! Народ должен однажды узнать свою историю!

— Безусловно, — кивнул Лайам. — Как они прошли через твердые породы Реликтового Барьера? Сомневаюсь, что они бурили туннель, там же толщина сотни километров! Значит, использовали один из тех железнодорожных туннелей?

— Был один, — потер толстую шею Максимилиан. — Ничего не знаю о других. Некий грузовой туннель, достаточно вместительный, чтобы прошла колонна людей с машинами и техникой. Им они и шли в этот нижний город. Но… Он встретил их не дружелюбно.

— Понимаю, — мрачно улыбнулся Лайам.

— Выдался сложный поход по бесконечному туннелю, полный боли и испытаний. У них кончилась еда, они умирали от голода и болезней, но продолжали идти, веруя, что город из книг ждет их, и там благословенная земля. Вместо этого их ждало жестокое разочарование — благословенный город оказался полон всяких тварей и сумасшедших роботов.

Лайам позволил себе прервать толстяка:

— Разве Меллотракс не был под куполом? Я не видел следов совсем уж страшного упадка. Опять же, эта станция…

— Видишь ли, Лайам, эти бомбы создают купола не бесконечного размера. У нас здесь цели, подвергшиеся бомбардировке, разбросаны и малы, поэтому умещались под куполами полностью. А тот город огромен, полагаю, его бомбили сотнями бомб, и образовались купола разного размера. Наши комплексы и хранилища имели закрытые двери, туда не могло пробраться зверье, а те, что не были закрыты, ты видел, что с ними стало.

— А, понимаю, — покачал головой Лайам, поражаясь собственной несообразительности. — В Меллотракс попали животные из нижних ходов и частично нарушили купола. Некоторые почти сразу, другие, видимо, продержались сотни лет. Тот, над станцией, скорее всего, нарушил я сам, поэтому видел все еще работающим.

— Да, — кивнул мэр. — Видишь, какой ты догадливый мальчик. Поэтому не весь город был под куполами вневременья, какая-то часть открылась очень давно. А жители этого города перед тем, как погибнуть, уже готовились к войне, они построили кучи роботов-охранников. Да ты же их и сам видел.

— Видел, — мрачно согласился Лайам, вспоминая темные фигуры в темноте со светящейся красной точкой в голове.

— За века эти роботы спятили, их программы нарушились. Эти машины создавали охранять границы от любых чужаков, чем они занимаются по сей день. И тогда, когда наши предки вступили в благословенный город, что искали, на них сразу напали пугающие машины древних. Те, кто не умер во время долгого перехода, нашли свою смерть в Меллотраксе. Но те, кто выжил, смогли бежать оттуда нижними ходами и нашли Материнскую Пещеру. Ты сказал, здесь был парк? Да, их встретили леса, реки, озера, — все поддерживалось еще работающими машинами; яркие облака и завод производящий чистую воду, уровнем выше. Это был тот рай для будущих кадолийцев, что они так долго искали. Здесь и поселились наши предки, основали город, применили свои знания, чтобы использовать то, что осталось от древних. И приумножить…

— Ну, насчет приумножить, я бы поспорил, — проворчал Лайам.

— И тут ты прав, мой мальчик. Нам тоже нелегко, многие знания утрачены, техника нам подчас не понятна, все ломается, деталей нет. Ресурсы заканчиваются, поэтому мы экономим, производим все меньше… Но выживаем, как можем, — мэр всхлипнул и утер слезу.

Лайам вытащил фужер из его вялых рук:

— Подождите, господин мэр, так проясните мне. Зачем вы скрываете истинную историю с этим вашим пронырливым советником?

— Так не мы начали, Лайам, мальчик мой! Отцы-основатели так завещали! Они увидели это райское место, эти нетронутые хранилища, эти книги, описывающие прекрасную цивилизацию, еще не пораженную скверной, и решили создать красивую легенду для будущих поколений. Что не было в подземном мире никаких войн, не было падения культуры. А вот жила эта Вторая Цивилизация себе припеваюче в подземных пещерах, и вдруг постигла ее какая-то неизвестная Вторая Катастрофа, а мы единственные выжившие. Первое поколение переселенцев помнило правду, но детям уже стали рассказывать иное.

— Но как же книги? Как вы умудрились удалить совершенно все опасные? — встрепенулся Лайам.

— А что книги? Все книги, что можно найти в здешних развалинах, писали те, кто не дожил до времен падения, их ухлопали в первой же войне. Они описывают лишь то, что после Катастрофы жизнь в пещерах процветала, а те, что упоминали назревающую войну, разногласия, указывали точные направления и расстояния, где стоят другие города, мы как раз изымали. Их было не так много.

— А книги, что переселенцы взяли с собой? — возразил Лайам.

— Там были в основном религиозные тексты, с которыми ты можешь ознакомиться в нашей библиотеке. Книги же с историей жизни за Барьером… они их сожгли.

— Что?! Зачем?! — вскричал Лайам.

— Почитай, все-таки, священные тексты, Лайам, сынок. Я понимаю, что они довольно глупы для нашего просвещенного времени, но хотя бы чтобы понимать… Вера в Бога-из-машины подразумевает, что Первая Цивилизация была уничтожена богом, потому что зашла в тупик. Следовательно, раз Вторая Цивилизация тоже зашла в тупик, то будет уничтожена рано или поздно, и все сведения о ней надо так же уничтожить. Чтобы и следов не осталось. Это же неправильный путь, зачем память о нем?

— История Тейи у нас имеется, — напомнил Лайам.

— Ну, так это недоработка древних. Были бы они, как наши квадратнобогие, тоже бы все ненужное сожгли. Однако, наши отцы сочли, что негоже забывать историю, что привела к созданию совершенного бога, поэтому оставили, но спрятали и уничтожили, всё остальное, чтобы начать строить новый мир, о котором мечтали. А про этих, за Барьером, предпочли забыть.

— А что там сейчас? Кто-то пробовал интересоваться судьбой тех народов и мест?

— Зачем? Парень, когда наши отцы уходили оттуда, там были диктаторские царства, они уже утратили даже электричество! Что там с ними стало за эти двести лет, ты представляешь? Они совсем одичали или перебили друг друга в войнах. Там встретят тебя варвары или пустота, — мэр потянулся к бутылке, но фужера не нашел и стал удивленно осматривать стол плохо фокусирующимся взглядом.

— А не могут они явиться к нам по тому самому туннелю? Никто не задумывался? — поинтересовался Лайам.

— Дикари? Да брось, Лайам! Те некогда обитаемые места в тысяче километров отсюда, а Реликтовый Барьер имеет толщину пятьсот километров, это я тебе точно говорю, у нас осталась информация. Сотни километров сплошной толщи земли, никто сюда не попрется. К тому же, туннель завален.

— Что? — чуть не вскричал Лайам.

— Более-менее освоившись, через несколько десятилетий наши предки собрали отряд, он прошел через окраины Меллотракса к западной стене и взорвал тот туннель. Отрезав себя навсегда от павшей цивилизации.

— Да они больные, что ли?! — чуть не подскочил Лайам.

— Ну-ну, мальчик мой, отцы-основатели были суровыми верующими людьми, со своими перегибами, надо это понимать. Это же было аж двести лет назад! И тогда они боялись, действительно боялись, что кто-то доберется сюда, а у нас еще не было автоматического огнестрельного оружия и прочих вещей, что есть сейчас.

Лайам убежденно проговорил:

— Это не единственный туннель, была пассажирская ветка метро…

— Квадратный бог, Лайам, прошло уже столько лет, как наши предки вскрыли все пузыри вневременья в той части города. Метро давно не работает. Но проходы и трубы, наверное, есть — никому не было до них дела, так как если бы к нам пролезла через них горстка варваров, мы бы с ними справились. У каждой администрации хранятся давние инструкции посматривать, не явятся ли откуда какие пришельцы, и если что, найти, каким туннелем они прошли и завалить его.

— И вы, господин мэр, в наш просвещенный век, последуете такому недальновидному руководству?

— Я? Ну, наверное, нет. Я смотрю в будущее. Город растет, развивается, если взглянуть на древних, их города вырастали до огромных размеров. Может, когда-то нам будет тесно в Материнской Пещере и даже в прилегающих краях. Нам бы пригодился проход в те области подземного мира.

— Я смотрю, вы умеете трезво мыслить, даже после пары литров всевозможных смешанных напитков.

— А то! Я же мэр уже пятнадцать лет! Мэр всегда остается профессионалом!

— Да, и в подпитии не выбалтывает секреты проходимцам, — кивнул Лайам, с улыбкой.

— Точно! — сказал мэр, схватил пухлой рукой воздух вместо отсутствующего фужера и удивленно стал разглядывать ладонь.

— Кто-то знает об этой тайной истории, верно? — спросил Лайам.

— Да, группа хранителей. Да много кто. Ну и старинные семьи элит, разумеется. Моему деду рассказывал это все его дед, а его дед его деду… так, что-то я запутался. Ну, суть ты уловил.

— Время прошло, мы уже не та религиозная община, у нас заводы, машины, совсем другое время, почему вы продолжаете скрывать и рассказывать эти сказочки про то, что мы единственные выжившие после какой-то Второй Катастрофы? — проговорил Лайам.

— Да ты ни хрена не понимаешь, Лайам, сынок! Это же традиция! Устоявшаяся история! Нельзя так сразу взять и раскрыть!.. — глаза Максимилиана сошлись в кучу, он о чем-то напряженно поразмышлял. — Вообще, это все Гастигс. Он считает надо подождать еще поколение, потом начать потихоньку извлекать какие-то тексты, подавать их как новое открытие. И не спеша рассказывать. Плавность, сынок, надо соблюдать плавность. Ну и Меллотракс… Отцы-основатели засекретили его тоже, чтобы никто не помнил о дороге назад. Мало ли, побегут. Ну а потом… Тебе ведь уже растолковали, опасное там место.

— А вы не думали, господин мэр, — начал Лайам с озорной улыбкой, — что я, тот самый пришелец оттуда. Ведь я явился из нижних ходов, и я помню Меллотракс. Может, мои родители пришли с той стороны?

Мэр опять фыркнул:

— Да полно тебе сочинять, мальчик. Давно про тебя все известно. Ведь ты запомнил и назвал свою фамилию. Ты сын отшельников, ушедших вниз, такое тоже постоянно случается. Засекречивай, не засекречивай, вечно лезут в эти нижние ходы, или в поисках сокровищ, или просто, чтобы найти милую пещерку и обосноваться там.

— Логично, — улыбнулся Лайам.

— Мы позволили тебе затеять всю эту экспедицию и растрезвонить о городе под землей, просто потому что… а почему? Что-то я уже не помню. А! Ты же нас допек, своими ультиматумами, да и городу жизненно необходимы новые технологии, мы все-таки уже не те напуганные переселенцы, пора уже осваивать и изучать Меллотракс, как бы опасен он не был… Правильно я говорю?

— Очень, господин мэр.

— Гастигсу не говори, он все же против. А, старый пердун! Ну что, выпьем за исследование? А где мой славный кубок, мальчик, ты не видел? Битый час не могу его найти.

— Думаю, его унесла добрая фея, намекая, что вам пора баиньки, — проговорил Лайам.

— Правда?

— Очень похоже на то.

— Эх, да, что-то меня разморило уже, — покладисто согласился мэр.

— Давайте, а я пойду, мне завтра отправляться, надо еще все проверить, подготовить.

— Всего хорошего, Лайам. Ты же мне как сын уже, ты знаешь?

— Э-э… нет, и предпочел бы и не знать.

— Мне будет так жаль, если ты погибнешь в этом чертовом городе! Ты уж постарайся не сгинуть!

— Как-нибудь, постараюсь, господин мэр.

— И не ищи ты эти туннели через Барьер. Сдались тебе варварские страны? — прошамкал мэр, обнимая бутылку, и зевая.

— Не представляю, с чего вы взяли, что я буду искать внизу нечто подобное? Только детали и компьютеры для наших славных закромов.

— Ой, да не вешай мне лапшу, мальчонка! Я не был бы мэром столько лет, если бы не видел людей насквозь. Твоя мечта уйти отсюда и поискать другие города и людей.

— Ну, если вдруг выдастся такая возможность…

Мэр опять зевнул, обнял бутылку покрепче и прилег на стол.

— Только не приведи сюда варваров, будь добр. Не рассказывай им о нас, — пробубнил он не открывая глаз.

— Ни в коем случае, — пообещал Лайам.

Он вышел из кабинета, тихонько притворив дверь. В голове крутилась новая информация. Она будоражила его. Оказавшись на улице, он вздохнул свежий воздух и взглянул на стальной куб, на шпиле церкви.

— Все было обман, и ты тоже, — сообщил ему Лайам.

Он пошел по улице сначала в сторону дома, а потом, решил прогуляться, пройтись дальше по окраинам. Вечер был прохладным, дул приятный ветерок. Хотелось проветрить голову после всех этих паров, которыми на него дышали весь вечер, и подумать обо всем.

Впереди был мост через небольшую речушку, и в густой траве перед ним что-то зашевелилось. Было уже темно, Лайам замедлил шаг, вглядываясь, рука потянулась за пазуху. Но черт, револьвер приходилось оставлять дома, если не собираешься за город, а идти с ним в ратушу на праздник, тем более было бы странно.

Из травы медленно поднялась темная одутловатая фигура.

— Земная труха и Бог-из-машины! — выругался Лайам, попятившись. — Что за шутки?!

Фигура сделала шаг на дорогу, и Лайам понял, что первоначальная дикая догадка оказалась верной, это был Харви Смелый… Или его труп, восставший из могилы, или… другой его труп.

Парень весь похолодел, и всякие мысли пронеслись у него в голове. Что он спит или это глупый розыгрыш, или, что более вероятно, робот восстал, явился за ним, чтобы отомстить. Но также Лайам подумал о том, что у него предназначение в этом мире, что его хранит сама судьба, и что он не может найти конец так нелепо. Такого просто не может быть. Поэтому он расправил плечи и спросил спокойно:

— Ты же умер, я тебя убил!

Существо ответило спокойным, знакомым с детства голосом из телепередач:

— Ты разрушил тело, но цифровой разум бессмертен, мы можем перерождаться в других телах.

— Как и люди, — сказал Лайам. — Что тебе надо?

Искусственный Харви сделал еще несколько шагов, выглядел он точно так же: кожаная куртка, воротник из фальшивого хвоста кошки и даже чертовы мотоциклетные очки, что сейчас в вечерней темноте казались совсем нелепыми. Очевидно, робот считал одежду частью тела и не представлял, зачем бы ее менять.

— Не бойся меня, искусственному интеллекту не свойственна обида или злость, хотя я больше похожу на человека, чем какой-то другой робот, но я не держу на тебя зла. Ты поступал логично и в своем духе.

— Я умилен твоим пониманием, — буркнул Лайам. — И ты сидел под мостом, чтобы сказать мне это?

— Наши разведчики передали мне о твоей траектории, было вероятно, что ты пойдешь этой дорогой, это место сочли наиболее удобным для приватной встречи.

— Ты мог бы подождать меня дома.

Харви весьма по-человечески усмехнулся, Лайам напомнил себе, что этот робот и не такое умеет, от человека его чисто по поведению отличить практически невозможно.

— Дома я бы перепугал твою приемную мать и брата. А если бы забрался в окно и поджидал в твоей комнате, то… ты мог не так понять…

— Вылезать из-под моста в темноте тоже не самая удачная идея, — сухо сообщил Лайам.

Харви усмехнулся:

— Скажем так, нам была интересна твоя реакция, мы всегда изучаем людей при любой возможности.

— Мы? У тебя что, коллективный разум с этими голографическими тетками? Они на связи?

— Нет, у меня собственная личность, основанная на копии личности человека, чью внешность мы использовали, но я могу передавать сообщения, а они мне.

— Прекрасно. Так что тебе надо?

— Ты должен взять меня с собой в экспедицию.

— Что?! — Лайам был готов ко всему, но не к этому. — Да какого черта, Харви? Ты сдох! И ни в какой компьютерной инкарнации тебе не нужны новые походы! Оставь это мне! Хватит! Теперь это мой город и мои походы!

— Это что, человеческая реакция ревности и зависти к чужим заслугам? — улыбнулся Харви той улыбкой, с которой он всегда смотрел из телевизора.

— Да пошел ты, чертов железный чурбан! — Лайам взял себя в руки, коря себя за эту вспышку. — Я не любил Харви Смелого, и не собираюсь таскать в свои походы его роботизированную копию.

— Парень, что за глупые капризы? Для человека ты обычно достаточно хладнокровен и прагматичен. Ты собираешься поставить под угрозу добрые отношения между роботами и Кадолией из-за того, что тебе не нравится рожа этого изделия перед тобой? Это же не просьба. Лимерик хочет, чтобы ты взял меня с собой в экспедицию.

— Квадратный бог, зачем?

— Ты сам просил от нас помощи и предложил поучаствовать. А еще мы говорили тебе, что заинтересованы в исследовании Меллотракса и других мест, куда ты отправишься. Я глаза и уши Лимерика, парень. Как бы разведывательный зонт.

— Иди туда один, — порекомендовал Лайам. — Или, черт, отправьте отряд тех роботизированных болванчиков, зачем тебе моя экспедиция?

— Давно мы отправляли несколько отрядов, они не возвращались. Мы не люди, нам не хватает творческого мышления, вашей смекалки и быстрой ориентации в новой обстановке. Робот может сломаться, неверно оценить ситуацию, не суметь найти выхода. С людьми у меня больше шансов выжить. Отправившись с тобой, я передам собранные данные в архивы и тем самым увеличу опыт и знания нашей цивилизации.

— У вас не может быть цивилизации, уймитесь! — вырвалось у Лайама.

Искусственный Харви покачал головой:

— Мы выжили одни, мы построили некое общество, мы пытаемся жить, как и люди. Искать свой путь. Поэтому да, мы цивилизация. Цивилизация роботов.

— Вот же древние вас побери! — пробормотал Лайам. — Вы не почитывали художественную литературу у себя в Лимерике, Харви?

— Мы пристально изучали все имеющиеся материалы и учились у тех, кто нас создал.

— Тогда вам следовало бы знать, что человечество захочет уничтожить любую цивилизацию роботов, как слишком опасное для себя явление. Про это написано в каждой фантастической книжке.

— Это фольклор. Нельзя по нему предопределять будущее.

Лайам подошел, заглянул в совсем не стеклянные глаза, блестевшие в сумраке, и тихо проговорил:

— Я вас уничтожу, если сочту опасными для человечества. Я это тебе обещаю, робот.