Подземный мир Лайама

Алексей Николаевич Сысоев, 2019

Люди живут под землей после катастрофы, уничтожившей жизнь на поверхности. Жители большой пещеры, вмещающей целый город, знают только, что все они последние выжившие, а подземную цивилизацию тоже постиг крах. Они создали уютный маленький мирок, возродили некоторые технологии древних, им ничего больше не нужно. Но Лайам Ли Кадами, молодой парень, который задает вопросы и ищет ответы и готов перевернуть целый город ради своих целей. Он найдет институт роботов, погибшие мегаполисы, объединит квазигосударства, узнает все тайны, и компьютерный бог подскажет ему путь.

Глава 6

Рано утром Лайам проснулся от того, что некая женщина кричала под окном его имя. Судя по немолодому голосу, это вряд ли могла быть какая-то девчонка, решившая повыяснять отношения. Да и не настолько его личная жизнь была бурная, чтобы даже не иметь идей, какая из них могла додуматься до такого действия, не говоря уж о том, что он старался расставаться с девушками без эксцессов.

Его чердачная комната имела небольшой балкон, на который он и вышел, более-менее одевшись.

— Что черт возьми?.. — начал он, но осекся, внизу была мать Мика.

Убитого роботами Мика.

— А вот и ты, герой и первооткрыватель! Выспался наконец?! Мой сын умер из-за тебя, а ты преспокойно дрыхнешь?!

Лайам мог ей многое ответить, но он молчал.

— Всегда он за тобой таскался! И вот теперь его нет! Почему, Лайам, почему? Отвечай мне!

— Может быть, мне лучше спуститься? — спросил Лайам.

— Что, ты не желаешь, чтобы все соседи слышали, что ты убийца? Что из-за тебя погиб прекрасный мальчик?!

Вот поэтому он всегда предпочитал иметь дело с отверженными и сиротами, потому что потом их матери, отцы, жены, сестры не приходят и не кричат на тебя, что ты дурно влияешь на их родственника, что ты тянешь его не туда или что… ты виноват в его смерти, потому что он пошел за тобой.

— Я все-таки спущусь, и это для вашего же удобства, — проговорил он.

— Нет, стой и слушай! Я пришла сюда, чтобы сказать тебе, что ты отнял у меня сына. Сказать тебе, что ты убил его.

— Я никого не убивал! — не выдержал Лайам. — Мик делал то, что он хотел. Он знал, что там не безопасно, он знал, что может, что угодно случиться. Все, кто шел со мной, знали это.

— А я не знала! Он ничего мне не сказал!

— Ну, он был уже достаточно взрослый, чтобы…

— Молчи, негодяй! Моего мальчика больше нет!

Лайама подмывало сказать ей, что Мик сам виноват в своей смерти. Он был идиотом, который не побежал, когда надо было бежать, а решил показать какой он удалец. Но зачем? Он ничего не докажет этой женщине. И если уж смотреть на вещи честно, Мик не оказался бы там, если бы не Лайам, поэтому его вина здесь тоже есть.

Он вдруг проговорил:

— Мик был смелым парнем, он не испугался, когда все испугались. И не побежал, когда все побежали. Он решил сражаться, но не смог победить, враги оказались сильнее.

Всхлипывания женщины немного затихли, она посмотрела на него удивленно.

А Лайам продолжил:

— Его больше нет, но я знаю, что он хотел бы извинится, что… Нет, это я должен извинится перед вами, что ваш сын оказался слишком смел и безрассуден, а я вовремя не удержал его.

— Да, он был смелым. Такой всегда шалопай… — вновь разрыдалась женщина. — И ты пользовался этим. Ты пошел туда, он пошел за тобой, и поэтому он умер, а ты жив! Лучше бы ты умер Лайам Ли Кадами, а не он!

Лайам опять решил промолчать, а женщина больше ничего не сказала, развернулась и ушла.

Лайам тяжело вздохнул, вернулся в комнату, чтобы закончить одеваться и спуститься вниз. От всего этого было паршиво на душе. А еще паршивей от того, что за всеми вчерашними событиями, смерть Мика как-то отошла на второй план, он даже практически и забыл об этом, выкинул из головы. Мик не был ему как-то очень близок, хоть и они давно дружили. Но по большей части, это просто еще один парень его «банды», как охарактеризовали их сообщество единомышленников Мол и Буб. Просто еще один парень, который ходит за тобой, почитает как предводителя, по ему одному ведомым причинам, делает, что ты скажешь, и который умер, потому что в по-настоящему опасной ситуации, не послушал, что ему говорят. Но вот пришла его мать и напомнила, что он был человек, чей-то сын, которого любили, и его теперь нет, в том числе и по твоей вине, а ты даже не думал об этом, потому что у тебя полно великих планов.

Как все это неприятно. Наверное, нельзя быть таким, иногда надо быть человечнее и переживать, когда за тебя умирают.

Сперва искусственный Харви, теперь еще и это. Неужели жизнь всегда становится сложнее, как только начинаешь делать какие-то большие дела?

В гостиной он встретил Марту, мать Шами, выглядящей обеспокоено. Она протараторила:

— Эта женщина просто подошла к дому и стала кричать. Я пыталась уговорить ее войти, предложила чаю, она не желала меня слушать.

— Когда у человека горе, он никого не хочет слушать, — ответил Лайам.

Марта вдруг проговорила.

— А ведь ты потащил с собой и Шами. И Мирику. Вы вернулись с таким триумфом, что я и не подумала, что вы были в опасном месте, и что могли умереть. Я не знаю, Лайам, как бы я могла дальше как-то с тобой жить, если бы Шами там умер.

Тут Лайаму возразить было нечего, довод, что Мирика и Шами были под защитой ауры его судьбы, вряд ли покажется обеспокоенной матери убедительным.

— А Скволлам бы ты что сказал, если бы Мирика не вернулась? — Она умолкла, глядя на него. — Просто иногда думай, Лайам, что твои затеи могут плохо кончиться для кого-то.

— Да, это я только что усвоил. Но черт, Марта, я не могу не делать, то, что делаю. Это для меня как дышать, идти вперед, вершить какие-то великие дела. Мне тесно в этом городке. И я не могу запретить людям идти за мной.

— Я все ждала, когда ты подрастешь и эти твои юношеские фантазии повыветрятся, но вот ты вырос, и, похоже, все стало только хуже. Я теперь вижу — ты далеко пойдешь и обязательно потянешь за собой и моего сына. Но постарайся, Лайам, чтобы Шами не умер. Он же твой брат практически. Да не практически, а так и есть, какая разница, что кровного родства нет. Он твой брат и все, ты должен его оберегать.

— Да, он мой брат, и я обещаю тебе, Марта, что сделаю все, чтобы с Шами никогда ничего не случилось.

Марта вздохнула:

— Ну вот и хорошо, видимо, на все остальное я все равно не могу повлиять.

В дверь позвонили, под деревянным потолком раздалась знакомая трель.

— А вот и еще кто-то за тобой явился, наверняка позвать тебя творить великие дела.

Лайам одарил ее мрачным взглядом:

— Это что, шутка? Первая за утро?

— Конечно, — улыбнулась Марта.

Лайам открыл дверь и удивленно уставился на Канига.

— Что такое? Только не говори мне, что пришел меня за что-нибудь арестовать, — пробурчал Лайам.

— Вообще-то, меня послал за тобой мэр, он созвал совет безопасности, тебя хотят послушать. Ты, ведь, похоже, был прав, а?

— Конечно, я всегда прав, только намекни, в чем на этот раз, и по какому поводу они так переполошились? Я ничего не делал.

— Да неужели? — усмехнулся Каниг. — Ох, сдается мне не зря ты первым делом ляпнул это, про арестовать. А? Кого-то пришил ночью в подворотне, не так ли?

— Людей среди них точно не было, можешь мне поверить.

— Верю. Сегодня в администрации выдалось радостное утро. В мусорном баке у входа нашли голову Харви Смелого, а в соседнем — его тело со следами горелой проводки.

— Да ты что?! какая неожиданность! — сказал Лайам. — И кто же, интересно, додумался до такой причудливой шутки — подкинуть горелого робота в мусорку администрации?

— Из тебя фиговый актер, Лайам.

— Я просто играю не на всю широту своего таланта.

— Так значит, он точно был роботом, да?

— А что, я, по-твоему, убил настоящего Харви из зависти и напихал в его труп проводов? Ты меня переоцениваешь.

— Земная труха! Неужели он действительно умер в том институте, и мы видели его тело?

— И оно все еще там.

— Мы отправим кого-нибудь и похороним беднягу. Но неужели все надо было сделать именно так, а, Лайам? Ты что, без эпатажа не можешь? Если ты понял, что он робот, почему никому не сказал, а по-тихому оторвал ему башку ночью?

— Может быть, я беспокоился, что мне никто не поверит, Каниг? Я не мог ждать, среди нас разгуливал лазутчик и настраивал мэра и горожан на ненужные лад.

Полицейский тяжело вздохнул:

— Надо же, всего лишь подделка, он не ожил…

— Пошли. Меня, вероятно, заждался этот самый совет безопасности Кадолии, — сказал Лайам, спускаясь по крыльцу. — О, да ты на машине.

У дома стоял полицейский автомобиль, относительно новый на вид.

— Да, служебный транспорт, — кивнул Каниг.

В машине Лайам с улыбкой проговорил:

— Подумать только, недавно я никому был не нужен, а теперь без меня уже и решить ничего не могут. Вероятно, соображают начинать ли войну с институтом Лимерик?

— Как ты догадался? — повернул голову Каниг.

— Дедукция, приятель. Тебе как полицейскому стоило бы освоить, — улыбнулся Лайам. — А ты что, подрабатываешь посыльным?

— Дело секретное, а я был на совете, вот меня и послали, чтобы я тебя срочно доставил.

— А ты-то как там очутился? Ты что-то нам про себя недосказал, простой офицер Каниг?

— У нас в особом подразделении при администрации не так много людей. Наш начальник, да несколько отрядов с командирами. В Кадолии же обычно ничего не происходит, нас и службой безопасности не назвать. Но компания довольно узкая, все друг друга знают, я часто выполнял личные поручения мэра. Но на совет меня пригласили, потому что я тоже был в Лимерике.

— Понятно.

— Ты знаешь, по-моему, они тебя побаиваться, после всего этого, — признался полицейский.

— Ну, это прекрасно.

Каниг недоверчиво взглянул на него:

— Черт, откуда ты такой взялся?

— Конечно со звезд, откуда еще?

Сидя за большим круглым столом, Лайам внимательно оглядывал лица собравшихся. Кого-то он видел мельком по телепередачам, кого-то на городских мероприятиях, всего их было здесь четверо — самые влиятельные люди Кадолии.

И Лайам среди них, надо же, как высоко забрался. Но что ж, это только начало.

Толстяк мэр Максимилиан, как всегда в помпезном костюме, сидел напротив, его красное взволнованное лицо обрамляли слегка вьющиеся волосы, маленькие глазки беспокойно бегали. Рядом с ним сгорбился пронырливый советник Гастигс с крючковатым носом, которым мог залезть в любую тайну.

Лайам оценивающе задержался на его лице. Этого типчика он вблизи еще не видел, и мало что знал о нем. Какая интересная комбинация: довольно мягкотелый весельчак мэр и мрачноватый тихий советник с орлиным носом и ястребиным взглядом темных умных глаз, которые, казалось, ни на кого конкретно не смотрели, но в то же время смотрели на всех.

— Итак, господин Кадами, что вы там видели, можете нам конкретно описать? Сколько их там? Неужели они так агрессивны? — заколыхался мэр, говоря высоким бодрым голосом. Он всегда колыхался, когда говорил.

— Господин Кадами? А что за официоз, господин мэр? Еще совсем недавно вы звали меня «малыш Лайам» и по-отечески хлопали по щеке.

— Это ты сейчас к чему сказал? — прищурился мэр.

А его советник взглянул на Лайама как-то по-новому и оценивающе.

— Он над тобой просто издевается, Максимилиан, — прогудел начальник полиции Кадолии господин Протоп.

Это был шеф Канига, крупный мужик с совершенно квадратной рожей, которая, как ни странно, иногда улыбалась. Лайам поглядывал на него с интересом. Он и не подозревал, что Кадолия может рождать и таких сынов. Этакий тертый солдат мог бы что-то изобразить даже в настоящих войнах Тейи.

— Ни над кем я не издеваюсь, что вы, я всего лишь мелкий исследователь, которому оказали такую честь, пригласив на столь редкое мероприятие в Кадолии, как совет безопасности.

— Почему вы позволяете этому мальчику сидеть здесь и разговаривать в таком тоне? — недовольно осведомилась женщина с перьями в причёске.

Лаванда Блум, министр финансов и богатейшая женщина Кадолии, один из тех магнатов, что контролируют рынок найденных предметов древних.

— Ах, не берите в голову, Лайам просто обижен, что пришлось передать городу конвертеры и генераторы. Он считает, что его обокрали. Хотя был же договор!

— Я никаких бумаг не подписывал, — бросил Лайам.

— Но ты же согласился, мальчик, я озвучил тебе стандартные условия контракта с исследователями. А бумаги… Неужели ты рассчитывал меня обмануть раз подписей нет? Ай-я-яй, мой мальчик, ты меня очень расстраиваешь! Но что ты дуешься, я же выписал тебе премию, да и без того ты выгодно продал много вещей с той летающей тележки. Что тебе еще надо?

— Мне ничего не надо, кроме некоторого признания.

— Я же дал тебе красивую должность! Официальный исследователь! А раз вернувшийся Харви оказался ненастоящим, можно назначить тебя единственным главным исследователем Кадолии!

— Я хочу поддержки города в дальнейших экспедициях и чтобы мне не чинили препятствий.

— Ой, да конечно поддержим, Лайам, что ты беспокоишься? Вот уж проблема, — отмахнулся мэр.

— Не стоит ему так сразу обещать непонятно что, Максимилиан, — мягко похлопал по руке мэра советник Гастигс и сверкнул на Лайама черными глазами.

Да, этот пройдоха сразу понял, что паренек перед ним непрост, одно очко крючконосому старикану.

— Отвечай на вопрос, мальчуган, большой этот комплекс, и сколько там этих роботов? — резко проговорила Лаванда Блум.

Лайам все не мог понять, чем он не понравился этой тетке. Неужели ей завидно, что его ребята принесли столько добра и продали по выгодной цене? Так ведь все равно в основном скупали ее люди и наживутся, перепродавая на рынке.

Он откинулся на спинку стула и проговорил негромко:

— Что ж, не хочу, конечно, нагнетать, но комплекс там большой. Это было исследовательским институтом…

— Офицер Каниг поведал нам, что ты называешь это место Лимерик, — кивнул мэр Максимилиан.

— Двести лет мы жили с институтом древних за стенкой, полным всякого добра и разумных роботов, а в библиотеке лежала книжка с картинками обо всем этом! — прогудел начальник Протоп.

Лайам небрежно произнес:

— Исследовать — это не только рыскать по пустым пещерам, в надежде на что-то наткнуться, это еще и почитать доступные материалы, собрать данные.

— Ученые, безусловно изучают все книги в нашем распоряжении, но всегда можно что-то упустить, — проговорил Гастигс.

— Да, они многое упустили, — пространно заметил Лайам.

Лаванда одернула его:

— Хватит рисоваться, мальчик, отвечай на вопросы.

— Не сочтите за дерзость, госпожа, но уважаемый мэр только что назначил меня на должность главного исследователя, я не мальчик.

Женщина смерила его очень хмурым взглядом, и Лайам решил больше не нарываться, быстро и деловито заговорив:

— Сколько там роботов мы не знаем, на второй этаж нас не пустили. Я же уже рассказывал господину мэру, все что знаю, и свои обеспокоенности этим делом. Думаю, у них целая колония, организовано самопроизводство, и довольно нелишне разузнать о них побольше.

— Нагрянуть туда со взводом полицейских — мигом разузнаем все цели, — пробурчал начальник Протоп.

— Еще недавно я бы с вами согласился, но сейчас я так не думаю. Они не агрессивны, — возразил Лайам.

— По-моему, роботы кого-то у тебя убили? — напомнил мужчина.

— Это трагическое недопонимание, потом нам ведь удалось договориться.

— Они нападут на нас или нет? — нетерпеливо спросила Лаванда.

— Если хотите знать мое мнение, то нападать они не станут, — начал Лайам. — Это не люди, они не станут вести себя так по-человечески. Это компьютеры и ими движет чистая логика, которая говорит им, что мы не трогаем их, они не трогают нас. Подумайте, они были здесь с момента, как первая экспедиция вывела их из вневременья, все эти сто лет роботы ни разу не показывались и не вмешивались в наши дела.

— Ну да, а страшные сказки про шорохи в стенах и исчезающих людей в пещерах? О роботах, поклоняющихся своему богу и приносящих ему жертвы? — выгнула бровь Лаванда.

Лайам потер подбородок:

— Вы правы, они намеренно отпугивали людей от своего института, вероятно, по внутренним проходам где-то можно приблизится к другим входам в него. И, возможно, они убивали тех, кто подходил слишком близко.

— Тогда они недружественны! Что же делать? — воскликнул мэр.

— Если мне позволено будет сказать, — подал голос Каниг, не в пример Лайаму, держащийся в этом окружении довольно скромно. — Женщины, которые ими управляют… Ну компьютерные голограммы, показались мне достаточно разумными и спокойными. Возможно, они убивали, но только чтобы себя защитить.

— Да о чем же речь? У нас нет никакой боевой техники и стольких полицейских, чтобы вдруг пойти захватывать этот институт Лимерик! — раскудахтался мэр. — Речь ведь не об этом, а о том, что со всем этим делать! Как нам защитится от этих роботов, если вдруг они агрессивны и захотят нас уничтожить!

— Одному роботу уже удалось уничтожить человечество, этим тоже может прийти такое в голову, — мрачно согласилась Лаванда.

— Не богохульствуйте, вдруг среди нас есть верующие, — проговорил Максимилиан и обвел стол взглядом, но верующих не оказалось, тогда он пожал плечами.

— Я думаю, не надо проявлять поспешность, — поднял палец Гастигс. — Мы не знаем, какие возможности у этих роботов, какое есть оружие, и нам неизвестны их намерения. Сначала стоит это выяснить, а потом думать.

— Но Каниг говорил, они не желают, чтобы еще хоть раз кто-то сунулся в ту пещеру. Они не хотят контакта! — воскликнул мэр.

Лайам наблюдал за ними. Ах, что за лица, напуганные, растерянные. Они не знают, что делать. Загляденье. Всегда любопытно понаблюдать за чем-то подобным.

Он смотрел, а сам невольно оценивал и прикидывал в уме, не сменить ли нелепого толстяка на посту мэра кем-то другим. Пожалуй, вот этот Гастигс, куда лучше бы справился с такой должностью. Что если подойти к нему прощупать почву, пообщаться с остальными в этой комнате, сыграть на внутренних течениях?

А ведь Максимилиан не дурак, просто недостаточно серьезен и тверд. Но, может, Кадолии нужен именно такой мэр? Лучше добрый рассеянный весельчак, чем расчетливый старый лис Гастигс, который может додуматься устроить здесь тайную полицию и легонький диктаторский режим. Пожалуй, из этих двоих вышел прекрасный тандем — улыбающийся мэр сияет перед публикой, работает с людьми, а мудрый советник тихонько занимается непопулярными решениями.

Так легко ошибиться, не вникая глубоко, а ему все равно некогда.

— А ты что молчишь, парень? — вырвал мэр Лайама из планов по государственным переворотам.

Толстяк Максимилиан и не знал, что за эти несколько минут вся его судьба успела повисеть на волоске и вернуться на место.

Лайам улыбнулся ему:

— Вы совершенно правы, возможности устранить роботов нет, да и подобная воинственность ни к чему.

— Так делать-то что? — воскликнул мэр.

— Договариваться.

— Как? Они не желают нас знать!

— Ну мало ли, чего они там желают или не желают! — не сдержался Лайам. — Черт, это роботы! Всего лишь роботы! Их не могли создать совершенными, какая цепь ошибок накопилась за эти годы в их саморазвивающихся программах? Их разум возник из базы данных предустановленных реакций и поведенческих моделей. Человек создал компьютеры, чтобы те служили ему, вот что важно понимать. А там целый институт этих компьютеров с остатками знаний и технологий, ждущий, чтобы их вновь поставила себе на службу мудрая человеческая рука.

Комната молчала, все уставились на него после этой тирады.

Лайам вдруг запоздало вспомнил, что эти самые роботы, которым он только что приписал мечту быть под контролем человека, могут сейчас слышать каждое его слово. Он быстро стрельнул глазами по углам комнаты. Окон здесь не было и никаких птиц не притаилось под потолком, но кто знает, возможно, вон за той розеткой сидит сейчас механический таракан и записывает все со звуком и изображением? Это может быть и совсем незаметная муха на потолке.

— Кхм, но, конечно, нам следует проявлять разумность и осторожность, — поправился Лайам. — Надо им показать, что мы не желаем зла их маленькой общине и стремимся к дружбе.

— По-моему, ты только что декламировал, что мы должны их поработить, — хмыкнула Лаванда.

— Вероятно, у меня просто вырвалась немного грубая формулировка, но я думаю, нам необходимо до них донести, что мы могли бы сотрудничать, и это сотрудничество может оказаться выгодным для всех.

— И зачем им мы, если у них все уже есть и их техника превосходит нашу? — поинтересовался Гастигс.

— А вы уверены, что у них все есть и что нам нечего им дать? А они в этом уверены? Надо сначала пообщаться и выяснить.

— Но как, они же пообещали убить того, кто к ним сунется еще раз, — воскликнула Лаванда. — Любая делегация в лучшем случае будет вышвырнута, а в худшем перебита.

— Не знаю, отправить послание с просьбой о диалоге или парламентера, — отмахнулся Лайам, ему было совершенно неинтересно думать об этом. — Но можете мне поверить, они тоже боятся и заинтересованы в каком-то диалоге.

— Протоп, подумай над этим, — вздохнул мэр.

— Я? Почему я, Максимилиан?

— Ну, ты же у нас отвечаешь за безопасность!

— Я отвечаю за то, чтобы ворье по улицам не шастало, а не за договоры с роботами! Вон Гастигс достаточно пронырлив, чтобы что-то придумать.

— А, да, действительно, Гастигс опытный дипломат, ты, кажется, что-то оканчивал на эту тему?

— Ну, я… — замялся старик, явно не горя желанием.

— Придумай что-нибудь, Гастигс, город надеется на тебя.

Лайам внимательно наблюдал за ними из-под полуопущенных век, изображая скуку, а потом как будто только что вспомнил, проговорил:

— Вообще-то, кое-какой диалог с ними у нас уже есть. Я просил Хранительниц Лимерика о маленькой просьбе, и они ее выполнили.

— Ты? — приподняла бровь Лаванда.

— Они рассказали мне о Меллотраксе, — обронил Лайам с полуулыбкой.

Повисло тяжелое молчание, все четверо уставили на него тяжелые удивленные взгляды.

— Невероятно, вы знали об этом городе! — воскликнул Лайам.

— Я говорил, надо было еще вчера нагрянуть к нему с обысками и отобрать все книги, что он вытаскал из этого института. Теперь он все знает, — проворчал Протоп.

— Да какие обыски, парень теперь герой Кадолии, это такая была бы неприятная шумиха, — ответил мэр, потом взглянул на Лайама грустно: — Знал бы ты, мальчик, какие неприятности нам доставил тем, что нашел в этом Лимерике целую библиотеку! К счастью, твои спутники в основном не книгочеи и не набрали там всего, как ты.

Лайам только мрачно улыбнулся:

— Так вы все это время действительно прятали какие-то книги. Многие это подозревают, господа, не только я. Рад, что вы держите в курсе хотя бы министра финансов.

Лаванда оскорблено процедила:

— Все высшее руководство Кадолии знает, что мы не говорим о том, что было за Барьером и что некоторую литературу и, особенно, карты надо изымать.

— Госпожа Лаванда, хватит выбалтывать государственные тайны! — прикрикнул мэр.

— Ах, эти ваши тайны! — воскликнула женщина, — Те, кто ходят в нижние ходы, давно знают, что там что-то есть. Чем ниже, тем начинаются более разветвленные сети коридоров. Но глубоко бояться ходить, там слишком много горных кошек, бродят крайне опасные роботы-охранники с лазерным оружием, уничтожающие все, что видят.

— А вы откуда так осведомлены? — приподнял бровь Протоп.

— Я занимаюсь рынком артефактов, поэтому часто общаюсь с разными сомнительными личностями. Этого парня, правда, как-то упустила.

— Ну простите, я не барыга и не собиратель мусора, видимо поэтому мы не встречались, — улыбнулся ей Лайам, от чего заслужил опять крайне колкий взгляд этой женщины.

— Если там и был когда-то город, он давно разрушился, — сказал мэр.

— О нет, — проговорил Лайам с улыбкой. — Я видел его собственными глазами. Когда я бродил по нижним ходам в глубоком детстве, я вышел в какое-то открытое светлое место с домами до самого потолка. Они были как в городах Тейи, которые я тоже помню.

Протоп фыркнул, сложив руки на груди, всем своим видом демонстрируя, что он думает о последнем заявлении.

Лайам продолжал:

— Я набрел на станцию монорельсовых поездов, в них был свет, они работали! Вы понимаете, господа? Эти поезда там все еще ходят.

— Не может быть, — выдохнула Лаванда.

— А! Он все выдумывает, — махнул пухлой рукой мэр Максимилиан.

— Но откуда ты узнал, как называется этот город, мальчик? — спросил Гастигс, не сводя взгляд черных глаз.

— Я нашел в нашей библиотеке среди книг свернутую схему метро, и на ней было написано — Меллотракс. Как вы это пропустили, господа? Думали, что никто все равно не знает, где этот город? Я узнал круглый логотип с лепестками одной из станций, она называлась Серендипити. Я стоял на этой станции в детстве, я видел табличку с этим изображением. Так я узнал, что город, что остался в моей памяти, существует на самом деле и он внизу.

— Да, он там есть, и о нем знали еще отцы-основатели. Что нам с того? До него сложно и опасно добираться, — сказал Гастигс.

Лайам с улыбкой продолжил, следя за реакцией их лиц:

— Упомянутая схема показывала две железнодорожные линии ведущие куда-то на запад от города через Реликтовый Барьер. Задумывались ли вы, господа, что за пределами нашей Материнской Пещеры, есть что-то еще, какой-то другой мир? Другие выжившие, заселяющие руины остальных городов древних?

Присутствующие изрядно напряглись.

— Там никого нет, за Барьером пустой мертвый мир, — мягко проговорил мэр. Он вкрадчиво добавил: — Посуди сам, за двести лет мы никого не встречали. Мы единственные люди здесь. Может быть, где-то есть еще, но это очень далеко, ни нам до них не добраться, ни им до нас. Да и какая разница? Разве нам плохо живется здесь?

— Мы никого не встречали, потому что очень далеко и не ходили. Собственно, только пресловутый Харви совершал многодневные путешествия по пещерам, рапортуя, что на востоке и по всем направлениям вверх и вниз бесконечные пещеры и пустоты, совершенно дикие, полные опасных животных. На западе, как известно Барьер, за который он не нашел способов пробраться.

— И тебя что-то не устраивает в этом? — осведомилась Лаванда.

— Ну, видите ли, я склонен считать, Харви был куплен нашим добрым мэром.

Упомянутый мэр, издал какой-то звук, то ли удивления, то ли возмущения.

Лайам не обратив никакого внимания, закончил:

— Поэтому славный исследователь очень далеко не ходил, и стоит ли доверять его сведениям? По всей видимости, на востоке, и правда, ничего больше нет. Проделанные древними пустоты кончаются, плотность пород повышается, допускаю, что над нами и под Меллотраксом — тоже самое. А вот на западе колыбель подземной цивилизации. По книгам можно составить впечатление, что там несколько гиперполостей куда большего размера, чем Материнская Пещера. Но нас отделяет от той другой части подземного мира стена из невероятно твердой породы. Почему? Мы как будто родились в изоляции. А может, мы сами перешли за эту стену и спрятались, но есть путь назад?

— Человечество вымерло, Лайам, мы последние представители, так что успокойся, — хмуро сообщил мэр.

— Хватит, господин мэр, я вынес из института много книг, и мне открылись наконец некоторые тайны. Факт там, факт тут, и я стал составлять общую картину двух веков укрывательства, что вы здесь устроили.

Правители города побледнели.

— Что ты знаешь, мальчишка, выкладывай, — прогудел Протоп.

— Я прочитал еще не очень много, все так закрутилось последние дни, времени совсем нет. Но я думаю, наши отцы-основатели пришли из-за Реликтового Барьера.

Держатели всех тайн города мрачно переглянулись.

— Ага, я угадал, они оттуда? Видите ли, как оказалось, древние вполне себе записывали историю, описывали свой мир и политические дрязги. Похоже, назревала война, а эти купола вневременья следы взрывов каких-то бомб.

— И что дальше? О чем еще ты догадался? — хмуро проговорил Гастигс.

— Сведений пока мало. Жители этих мест, кажется, были уничтожены на пике своей цивилизации, и не видели, что было дальше, чем жил подземный мир за Барьером.

— О чем ты, Вторая Катастрофа… — начал мэр.

— Да бросьте, вы придумали Вторую Катастрофу. Это была вовсе не глобальная катастрофа и не смерть всего подземного мира, а всего лишь локальный конфликт. Те оттуда, швырнули сюда бомбы и убили всех здесь — вот и все. Но за Барьером жизнь, очевидно, продолжалась, а? Иначе, откуда бы пришли наши отцы-основатели?

— Возможно, — осторожно согласился мэр.

— Эти огромные города, упоминающиеся в художественной литературе, все находятся за Барьером. Мастиртек, Каппадо, Ланиран, Горнихолл и другие. И что там случилось, господа? Я вижу по вашим лицам, вы знаете. Почему наши отцы предпочли забыть, что за Барьером есть мир? Почему они ухватились за эту удобную ситуацию, что в Материнской Пещере следы внезапной большой катастрофы и придумали, что якобы она уничтожила подземную цивилизацию? Что случилось за Реликтовым Барьером и почему наши предки бежали оттуда?

— Пускай мальчик до всего сам дойдет, если он такой умный, не вздумайте ему еще что-то рассказывать, — произнес Гастигс, сделав руки лодочкой.

— Ах, все равно нам уже давно надо было убирать всю эту секретность. Отцы-основатели боялись теней прошлого и нагородили всего этого, — вздохну мэр.

— В любом случае необходимо все делать постепенно, не хочешь же ты вываливать истинную историю на народ в один день? — обеспокоился Гастигс.

— Если этот парень начнет болтать, всё равно все узнают, а он начнет, вы только на него посмотрите, — сказал мэр.

— Насколько я понимаю, он много чего болтает, люди привыкли. Так что хватит мальчик, это секретная информация, мы ничего тебе не скажем. Продолжай искать ответы в книгах, если они что-то говорят тебе, — отрезал Гастигс.

— Но, господа, вы просто-таки заинтриговали меня! Я вижу, что даже Каниг посвящен во все тайны! Я уже ранее убедился, что он человек бесхитростный и не умеет скрывать эмоций. От того, что мы тут с вами наговорили, он должен сидеть бледный с остановившимся взглядом, а он чрезвычайно спокоен!

Упомянутый Каниг покосился на всех и вымучено улыбнулся.

— Офицер Каниг подчиненный господина Протопа и состоит в особой группе при администрации. Это наша служба безопасности, если хочешь! Ему положено знать.

— А я новый главный исследователь города! Там за Барьером действительно есть выжившие люди? — не унимался Лайам.

Гастигс нетерпеливо вскинул крючковатую руку:

— За барьером нет никакой цивилизации, они себя истребили в войнах и мракобесии, так что забудь и думать о том, что находится за Барьером. Наши отцы сбежали от варварства и смерти, которая ходила там попятам. Удовлетворен таким ответом? И хватит об этом.

Лайам не был удовлетворен, но понимал, что от этих конспираторов ничего больше не дознаться. Особенно от старика Гастигса.

Он вздохнул:

— Что ж, вернемся к городу под нами. До него можно добраться, господа. — Лайам обвел их взглядом. — Компьютеры Лимерика собрали информацию, и о нем, и о всех наших окрестностях. Видите ли, институт Лимерик, очистной завод, все эти хранилища и комплексы вокруг были частью населенной территории, центром которой являлся город Меллотракс на миллион жителей. Наша Материнская Пещера была большим парком для прогулок и отдыха, поэтому здесь было столько леса и зелени. Мы поселились в чужом саду, как какие-то хомячки! Где у нас сейчас центральное озеро, раньше находилась станция метро и был туннель вниз, но он давно обвалился. Город, также, соединялся с институтом Лимерик отдельным транспортным туннелем, и роботы были так любезны, проверили, он тоже оказался завален. Однако, Меллотракс окружают технические туннели, и нижние ходы с ними сообщаются, мне передали схемы коммуникаций и карты.

Мэр со вздохом прервал его:

— Что нам от этого города, Лайам, это все пустые фантазии, до него никак не добраться, там хищники, шатающееся роботы, столько исследователей сгинуло, ужас! Поэтому засекретили информацию, чтобы туда не лазили такие, как ты, там слишком опасно!

— Я теперь знаю о расположении основных зданий Меллотракса, складов, больниц, энергетической станции, неужели вам не интересно?

— Мы бы изучили эти сведения, если бы ты нам их предоставил, — проговорил Гастигс.

— Там кое-что еще работает, есть энергия и можно найти безопасный проход.

— К чему ты нам это рассказываешь? — приподняла бровь Лаванда.

— Квадратный бог, да ты собрался искать этот город внизу? Ты сдурел? — ахнул мэр.

— Я рискую жизнью ради величия и счастья Кадолии, собираюсь совершить новые открытия, неужели вы не хотите мне в этом помочь?

Мэр склонил крупную голову:

— Послушай, мальчик, я все понимаю. Но если бы речь шла только о том, чтобы тебе одному сгинуть в этих нижних ходах, я бы не стал чинить тебе никаких препятствий, ведь это твой осознанный риск. Но как я могу подвергать опасности каких-то людей из-за тебя? Что мне скажут потом горожане, если вся твоя экспедиция сгинет там? Если ваши трупы с прожженными лазерами дырами найдут потом в каком-нибудь туннеле?

— Вы не были так щепетильны, когда я собирался в Комплекс-4.

— Там другое дело, туда уже ходила экспедиция и смогла вернуться целой, хоть и напуганной.

— Я возьму только добровольцев. Со мной отправятся мои люди, но отряд вооруженных полицейских нам просто необходим. Это могут быть только те, кто действительно хотел бы рискнуть.

— Парень, ты ничего не понимаешь в политике! Меня тут съедят, если я буду допускать гибельные походы. Никакие сокровища Меллотракса не стоят таких рисков.

— У меня есть карты ходов, есть понимание, что это за город. Я проведу их.

— Даже не слушай его, Максимиллиан, я не собираюсь терять хороших людей из-за очередной авантюры этого мальца, — прогудел Протоп.

Лайам старался оставаться спокойным, хотя это ему давалось все труднее.

— Разве мои авантюры не приносят Кадолии пользу? Я нашел Шестое хранилище со множеством нужных вещей, а вчера подарил городу возможность использовать энергию древних.

— Ага, и вместе с тем, нашел там толпу роботов, — хмыкнул Протоп.

Гастигс проговорил:

— Это прекрасно, мальчик, но городу вполне хватает той энергии, что образуется от падающей воды из водоочистного завода. Конечно, неплохо иметь больше, но не преувеличивай своих достижений.

Лайам взорвался, позже кляня себя за эту несдержанность и уповая, что, когда станет старше, научится наконец быть по-настоящему хладнокровным.

— Даже это создали наши предки, а не вы! Кадолия загибается, вы что не видите этого? У нас ничего не развивается, науки нет, мы в тупике! И теперь мы столкнулись с какими-то роботами, которые могут стереть нас в порошок, потому что мы ничтожны!

— Хватит дерзить мальчик! — приподнялась Лаванда.

Лайам вскочил:

— И хватит назвать меня мальчик! Мне, черт бы вас побрал, двадцать лет! Я столько уже сделал, и совершу еще много того, чего вам и не снилось!

— Надеюсь, не в нашем спокойном городе, — пробурчала себе под нос Лаванда.

Лайам сделал вдох выдох, успокаиваясь, не хватало еще сейчас хлопнуть дверью и потерять всякую надежду на поддержку города. Возможно, не так уж ему и нужна эта поддержка — у него есть деньги, есть люди, нет только оружия, но его можно и сделать или где-то достать не совсем законными способами, но здесь сидят самые влиятельные люди Кадолии, которые обладают большими возможностями и ресурсами, и ссориться с ними просто глупо. Всего-то надо было поумерить высокомерие и поиграть в паиньку.

А может, роботы захотят поучаствовать? Кажется, они были заинтересованы.

— Я спасу город от роботов! — объявил Лайам неожиданно даже для самого себя.

— Что? — прогудели собравшиеся.

— Да. Я что-нибудь придумаю с ними, мне кажется, у меня получится. И я вижу, пока я не улажу дело с чертовой компьютерной угрозой, никто здесь не будет способен думать о чем-то другом.

— Лайам! Мы польщены! — вскинул руки Максимилиан. — Но мы совсем не настаиваем, чтобы ты так рисковал!

— Я спасу город, а вы поможете мне с экспедицией вниз. Это сделка.

— Лайам, — осуждающе выдохнул мэр.

— Да он нас обманывает, это тот еще пройдоха, вы только посмотрите на эти его расчетливые серебряные глазки! — фыркнула Лаванда.

— Отнюдь, госпожа. У меня пробой совершенно искреннего желания спасти родной дом от орды злых компьютеров. Я бы, безусловно, отправился на поиски Меллотракса и без поддержки или одобрения города, но меня бы потом мучала совесть и мысли, а не спалили ли славную Кадолию, пока я прохлаждаюсь в иных краях.

— Спалили?! — обмяк в кресле Максимилиан.

— Это будет моя частная экспедиция, господа. Я сам соберу людей и мне не нужно никакой официальной поддержки, но и искать для вас ценности я в таком случае не собираюсь и тем более сильно делиться. Но если вы хотите, чтобы я спас вас от роботов, мне нужно оружие для моей экспедиции, кое-какое оборудование, возможно, доступ к неким секретным сведениям, и, конечно же, чтобы мне не вздумали чинить препятствий. Я все равно сделаю это с вами или без вас.

— Что за высокомерный молодой человек! — ахнула Лаванда.

— Пусть сначала сделает то, что пообещал — договорится с Лимериком, — проговорил Гастигс, пристально изучая черными глазками.

— А вы не верите, что я смогу? — не удержался Лайам.

— Сделай это, а там посмотрим, — спокойно проговорил советник.

— Но прежде, мы составим небольшой договор с подписями, — сообщил Лайам.

— В смысле? — разинул рот мэр.

— Господин Максимилиан, я всегда не упускаю возможности поучиться мудрости у старших, а вы научили меня, как важно составлять договоры и закреплять их подписями, так сейчас мы этим с вами и займемся. Пунктов будет много, как-никак речь о будущем Кадолии, нам надо подойти ответственно. Я надеюсь, до обеда вы не планировали ничего важного.