Время одуванчиков

Александр Афанасьев, 2022

Остросюжетный криминальный роман о трех друзьях, которые в 90-х годах держали под собой целую область, а потом избрали каждый свою стезю. Ларин отвечал за криминалитет, его легальное не привлекало, Игорян, Мозг, – исключительно за легальное, а Ломов – подключался и там, и там. Но с той поры прошло двадцать лет, канули в небытие лихие 90-е, и бывшим друзьям пришла пора подвести некоторые жизненные итоги… Содержит нецензурную брань.

Далекое прошлое. 1994 год. Россия

Девяносто четвертый год — это первый мой год, когда я был в движении…

Из института я ушел — совмещать движение и работу не получалось. Разборки воров и спортсменов — к началу девяносто четвертого переросли во взаимное истребление. Воров просто вывозили в лес и закапывали, спортсменов отстреливали.

Афганцы окончательно превратились в бандитов — а те кто был не согласен отошли. Но в этот же год — они сломались. У их лидера — под машиной в один прекрасный день нашли два кило взрывчатки. Тогда это было еще новостью, разминировать было некому — послали в Москву за саперами, два дома эвакуировали. Еще у одного лидера афганцев — изнасиловали дочь. Каюрский оказался слабаком — он продал квартиру и сбежал. Остальные афганцы — кто перешел к спортсменам, кто — бежал, как и Каюрский…

Милиция сбивалась с ног. Редкий день в городе обходился без криминального трупа.

Ларин вел свою политику и политику хитрую. Он не высовывался здесь — а заводил связи в Москве, с криминальными генералами. И — покупал оружие. Мы были мало заметны, нас не принимали в расчет, мы были не ворами и не спортсменами. Но так как воры и спортсмены каждый день друг друга уничтожали — мы становились сильнее за счет слабости других.

Тогда же — началась чеченская война, и Ларин первый понял, что надо привечать тех кто вернулся с чеченской войны, ставить их в движение. Это были в основном люди, у которых планка совсем упала — но в отличие от афганцев им было 21—22 года и они не знали, что по жизни делать…

А в Москве — начались разборки с чеченцами.

Чеченцы — пользуясь своей спайкой, наглостью, жестокостью, а так же тем что у них есть место откуда их не достать — забирали себе все больше власти в Москве. Причем они не признавали ни воровской ни спортивной идеологии, они были сами по себе, это была первая по-настоящему однородная этническая группировка на постсоветском пространстве. В конфликте они были со всеми. Воры — в девяносто втором выпустили общий прогон о том, что преступный мир остается неделимым и собирать национальные группировки запрещено. Чеченцы прогон проигнорировали и среди них на тот момент был всего один вор в законе, который их не признал и они не признали его. Дудаев неофициально пообещал его расстрелять, если этот вор приедет в Чечню.

Немного в сторону от темы — мне до сих пор не дает покоя этот прогон. Понятно, что его пролоббировали кавказские воры — их было просто больше. Но как так под ним подписались наши?

Ведь до сих пор я не знаю ни одного прецедента, чтобы русский вор в законе смотрел в Тбилиси или в Ереване или в Баку. Такого просто быть не может! А у нас в Москве… дальше надо, нет?

Я как то упомянул о нем дону Танкреди, когда гостил на Сицилии. Он не мог в это поверить, и я потом даже продолжать эту тему не стал. Это как если тот же дон Танкреди признает себе равным какого-то бандита из Косово только на основании того что они оба преступники. Для сицилийца — это даже не смешно, это затрагивает честь.

А мы в тот год совершили первый шаг за пределы области и поставили крышу торговцам автомобилями, кто торговал тольяттинской продукцией и пригонял машины. Тема это такая интересная, что можно ее осветить и подробнее.

Как гоняли тогда тачки из Тольятти.

Во-первых — никто не платил деньгами кроме лохов. Тогда вообще никто не платил деньгами кроме лохов, и никто не принимал деньги кроме лохов. Деньги обесценивались каждый день. Ценники постоянно переписывали. Свирепствовала эпидемия неплатежей. Кругом было кидалово. Был такой анкедот — встретились два новых русских, договорились бартернуть трубы на газ и разошлись. Один пошел искать трубы, а другой — газ.

Вот представьте. В автомобиле несколько тысяч деталей. И нужна каждая из них чтобы автомобиль сделать. Если нет хоть одной — машины по факту нет, а есть груда металла, замороженные средства. А детали делают смежники — один обанкротился, на другом забастовка, а в третьем — можно купить детали только через кооператив, где сидит сын директора. Это еще одна тема была тогда — у каждого предприятия вокруг были самые разные фирмешки и кооперативы. Одна на сбыте, другая на закупе, третья на внешней торговле — и так далее. Директора и учредители — сын директора, сын исполнительного директора, сын главбуха… все поняли? На всех предприятиях были две категории. Допущенные работали в этих фирмешках и приносили домой нормальные деньги и вовремя. Все остальные получали как придется и с задержкой на несколько месяцев.

Козырем — были поставки комплектующих. Ты комплектовал завод — и за это забирал машины. У нас в области были смежники ВАЗа и в соседней немало, причем в соседней стратегические — фары и приборная панель в сборе. Понятно, что на всем на этом сидели серьезные люди и меняли на рыбу деньги. Точнее — на фары машины. Но это не всё.

В Тольятти — машинами занимались все, кто чинил, кто перепродавал, кто рэкетировал всех упомянутых. На заводе у каждой группировки были свои стоянки, в том числе тайные — где прятались машины. Но была еще тема — с машинами неукомплектованными.

Часть выпуска — сходила с конвейера в нетоварном виде, потому что не хватало комплектующих. Их отправляли на временные стоянки, потом либо доукомплектовывали, либо так продавали. Либо даже списывали — говорят, и такое было. Это тоже была тема — доукомплектовал и прибыль в два — три раза выше.

Ну а те, у кого ума не хватало, а силы было в избытке — те просто грабили и убивали приезжающих за машиной. Поехал за машиной — убили — обычное дело в те годы. Раз поехал, значит, денег много при себе.

И вот нам — надо было сыграть роль силового обеспечения при уже оговоренном обмене комплектующих на машины, о котором уже было оговорено…

…

Короче, решили действовать тремя группами.

Первая группа выдвигается первой и проводит разведку. Она едет на поезде. Дальше прибывает вторая группа и привозит стволы для первой и для себя. Третья группа — идет с Камазами и выполняет непосредственное прикрытие. Затем — все уходим на машинах… ну или как выйдет.

Да, кстати — тогда практически не было автовозов, и машины гнали своим ходом. По железке мало кто отправлять осмеливался — машина такой лакомый кусок! В момент с поезда снимут и концов не найти будет…

Я был в первой группе…

…

С собой взял только нож складной, и у меня связка ключей была такая, что может кастет получиться. Со мной был Монах, он тоже взял нож и молоток на длинной ручке. Денег при нас немного было, оделись мы скромно. У меня еще был бинокль старый. Телефонов да еще с камерами не было тогда. Тогда кстати и нормальные то телефоны были через одно место. Знаете, как звонили? Продавались карточки, на них стирается верхний слой — это как сейчас в лотерее. Там код, длинный. Набираешь код (задолбаешься набирать), потом номер и звонишь. Хоть в одной цифре ошибешься — начинай сначала. А их получается — под три десятка может быть. То есть позвонить — тот еще гемор. И кстати еще была фишка — тогда все хотели номер из шести цифр, а он стоил дороже. Казалось, что длинные номера невозможно запомнить.

Там в Тольятти вообще тогда джихад был — но и весело было. В городе перестрелки были такие, что менты какое-то время патрулировали на БТРах¹. Мочили всех — журналистов, работников ВАЗа, братки друг друга. Местная фишка была — сбрасывали с плотины живьем. Был там еще такой отморозок Агий Воронецкий — так вот, его бригада людей в жертву приносила, алтарь у них какой-то был и они там людей кончали. Еще была тема — приглашали в гараж, машину посмотреть, в гараже тюк по голове молотком. И все. Потом в этом гараже не один десяток трупов в яме под бетоном нашли.

Но с другой стороны — кто работал на АвтоВАЗе, те имели право машину с дисконтом получить — получали и продавали. Воровали детали как сумасшедшие — завод огромный и все воровали не покладая рук. Что-то строилось, и воровали стройматериалы — половина гаражей и дачек вокруг города из бесплатного материала. Ну а убьют — значит, не повезло.

Кстати, еще такая тема была в ходу — вся местная братва была в сговоре с начальниками цехов и заводов, а они сдавали братве свой персонал в аренду. Было это так — приезжал купец, говорил, сколько надо машин, братки обращались к своему начальнику цеха — тот смотрел, кто из работяг у него еще машину в этот год не выгнал. Ага! Такой и такой. Вызывали, они вместе с бондиками выгоняли машины на себя, с купцом ехали в ГАИ, там работяга регистрировал сначала на себя, и тут же перерегистрировал на купца. Платили ли что-то работяге? Вряд ли. Может, запчасти в обмен позволяли своровать. А нет — начальник уволит, а за проходной братки встретят, отметелят, а то и в лес увезут.

Весело было, весело.

Короче, добрались до Тольятти, переехали по плотине. Кстати, шакалить начинали еще в поезде — шулеры карточные. И скорее всего, наводчики банд уже присматривались, кто с чем.

Но мы вели себя правильно — выглядели и говорили как лохи, не выделялись, имели при себе большие сумари, в вагон-ресторан не ходили, а обедали курочкой, которую с собой взяли, колхозно шутили и ругали Ельцина. Короче вели себя как те, у кого денег нет и кого грузить — нет смысла…

Но мы, кстати, уже по дороге просекли — плотина, по которой идет и дорога и поезд — видимо единственная дорога, и там бычки стоят. Прорываться там — смерти подобно.

Уже на вокзале своя тема: все таксисты — наводчики банд или сами шакалят. Поедешь с ними, ляпнешь лишнее — конец тебе. Так что надо как лохам, на общественный транспорт…

…

Заселились в гостиницу. Половину вещей по дороге выбросили — у нас пара сумарей была только для вида, типа колхозники едут, все свое везу с собой. Гостиница кишела проститутками — приставать стали сразу, в дверь стучать, записки и визитки подсовывать. Мы не соблазнились и ушли…

Прогулялись по городу, определили, как смогли подходы, точки прикрытия, обстрела. Со мной Монах был, он только что в армии отслужил, отдал долг родине — ушел к братве. Он в каком-то серьезном полку служил, знания у него были, и стрелять он умел…

…

Вечером покушали наскоро. В ресторане гостиницы был полный п…ц — проституток полно, братки ищут к кому бы прицепиться.

Ночью — недалеко был настоящий фейерверк. Там ресторан был, гуляла местная братва. С гиканьем, с музыкой на всю мочь в два ночи, с выстрелами в воздух. Потом — начали гарцевать на машинах туда — сюда по дороге, я прикинул — километров сто сорок по городу — нормально?

В общем, власти в городе считай, нет — братва и есть власть.

…

На следующий день пришла машина, привезли стволы и новости — наши Камазы пошли с сильной охраной. Получив в руки Моссберг и сунув в карман пистолет — я как-то внутренне выдохнул.

Встретились с местными — нас не было, мы на подхвате. Но местные — те, кто комплектовкой занимались — предупредили о том, как надо забирать машины.

1. Проверить с ходу всю машину — некоторые специально испорчены, чтобы километр проехал и встал. Тут же налетает братва. Есть, кстати, еще такая фишка, о которой не знаешь, что и думать. Прямо на территории завода из списанных некачественных запчастей собирают левые машины и продают по дешевке. Не дай Бог такую купить.

2. Бензин обязательно с собой, хотя бы по десять литров на машину, а то и двадцать. Заплатить на проходной, чтобы пустили с канистрами. Все машины выдают — бензина на донышке, а на всех заправках города — ждут лохов.

3. Все машины идут разукомплектованные, все что можно снять, коврики, зеркала, дворники, часы — все снято и спи… о. Это все продается на рынке (ворованное), но на рынке останавливаться нельзя — угонят тут же. Потому — заранее закупаем все, что надо по количеству машин на базаре, заносим и прямо на стоянке ставим.

4. Ни на какой стоянке, ни на платной, ни на бесплатной машину оставлять нельзя. Ни на минуту! Охрана стоянки — им тут еще жить, они будут смотреть в другую сторону даже если машину у них перед носом вскрывать будут. ГАИшники — тоже.

5. Если из ворот завода выехал — всё! Обратно уже не пустят. И охране пофиг, если даже тебя перед воротами убивать будут. Многие на подсосе у местных группировок, наводят на лохов за долю малую.

6. Ни с кем из местных ни о чем не говорить, не делиться никакими своими планами, не говорить где вы поедете, когда, сколько машин, какие деньги. Любой может быть наводчиком банды. По возможности не пользоваться услугами проституток, которых тут полно — тоже чревато. Опоят или выведают что-то.

7. Ну и напоследок. Каждую машину проверять, и если у нее небольшой пробег, больше чем надо чтобы от цеха на стоянку доехать или есть подозрение, что на машине ездили — такую не брать. Это местные бандюки повадились — каждую неделю со стоянки берут новую машину и гоняют на ней в хвост и в гриву. Погоняли неделю и вернули — а машина наполовину убитая уже, они на необкатанных двигателях гарцуют, до звона моторы выкручивают.

Вот такие вот пироги с котятами…

…

День Х.

Пришли Камазы, встали за городом на стоянку под охраной. Наши купцы пошли договариваться. Мы пока не объявлялись — но перезвонились и выяснили обстановку.

Оказывается на Камазы уже наехать успели. Тупо подъехали — водиле — выйди, поговорить надо, да. Наших не заметили, их с другой стороны блокировали машинами и — под стволы. Те охренели. Бить не били, местных незачем злить. Просто заставили извиниться и отпустили. Но надо понимать, что машины сразу переставлять — раз, и если про нас уже слух — то у нас есть эта ночь и видимо, всё. И хорошо если эта еще — есть.

В заводоуправлении тянули. Наши психовали. Было такое ощущение, что из заводоуправления сообщили, кому надо и сейчас тянут время — чтобы бондики успели отбить груз. Народ психовал, мы психовали.

В конце концов, в четвертом часу вопрос поставили ребром — или запускаете машины на территорию, или мы сейчас сдаем запчасти первому крупному оптовику на рынке и договаривайтесь потом между собой.

Это сработало, выписали пропуск. Уже потемну — Камазы зашли на территорию завода — и тут же у проходной припарковалась серая девяносто девятая с толстолобиками.

…

На следующий день — пошли выбирать машины. Двадцать вазов — не шутка выбрать. Весь день убили, чтобы выбрать, оформить документы, номера получить транзитные…

На ночь оставили на территории — но сами ночевали в машинах. Так нельзя, но если на лапу дать — то можно. А мы с Монахом — ночевали в тачке недалеко от проходной, как необъявленные…

Нервы, нервы, нервы…

Вот представьте — ночуешь в машине, неудобно — смерть. Это тебе не Крузер, это наш таз с болтами. В два часа ночи стук в окно. Ты подкидываешься… тьма, только вдали — свет заводской площадки, а тут тьма… все тело болит, голова как у вала — кто? А это две путаны…

— Мальчики… вам компания не нужна?

— Пошла на…

— Ну что так невежливо…

— Вали, сказано!

Она свалила — а ты сидишь и думаешь, что да как. Может, это просто путана — а может, разведчицу подослали, посмотреть, что за тачила левая стоит. И сейчас толстолобики появятся, а там другой базар пойдет.

А может просто путана. И она никому не скажет — а что может сказать, что она, всех братков города знает что ли?

Машину переставил, уже не заснуть, потому что все тело болит — так и кочумаешь до рассвета. А еще — кофе не выпить. Это сейчас есть кофе уже готовый в банках — а тогда не было. И энергетиков тогда не было, совсем. Это сейчас — выпил пару банок и сидишь, для здоровья конечно нехорошо, но… А тогда был только растворимый кофе в банках, даже пакетики «три в одном» позже появились. И как кофе сварить в машине? А все ночные заведения братвой оккупированы, зайдешь, слово за слово — и…

Вот так вот и зарабатывали. Деньги, репутацию, авторитет. Прогнал машины, понял что за чем — дальше с тобой уже по-другому разговаривают. Ну а нет… на нет и суда нет. Тогда время очень конкретное было, бла-бла-бла никого не устраивало.

…

Утро красит нежным светом

Стены древнего Кремля,

Просыпается с рассветом

Вся Советская земля.

Холодок бежит за ворот,

Шум на улицах сильней.

С добрым утром, милый город, —

Сердце Родины моей…

…

В окне — неверный брезжит свет, это самое любимое мое время, когда уже светло, но солнце еще за горизонтом. По радио гонят наш гимн, он тогда другой был и без слов, под рукой верный Моссберг, в уме — Голуби летят над нашей зоной, подлинный наш тогда гимн…

Б…

Голyби летят над нашей зоной —

Голyбям нигде пpегpады нет.

Ах, как мне хотелоcь c голyбями

Hа pоднyю землю yлететь.

Hо забоp выcокий не пускает,

Там колючка в неcколько pядов.

Чаcовые c вышек наблюдают

И cобаки pвyтcя c поводков.

Вот yже и вечеp догоpает,

Cолнце тлеет, cловно yголек.

И на наpах пеcню напевает

Молодой кpаcивый паpенек…

…

Все мы ходим — то ли под сроком, то ли под Богом. Но в нашей жизни — все зависит от нас и только от нас. И это хорошо…

…

— Третья…

— Номера…

— Бэ двадцать два… семь… не вижу дальше.

— Охренеть

Я пометил в блокноте. Местные бандосы, прогудев всю ночь, собирались к проходной как на работу…

— Чо, готов?

— Как тот пионер.

— Ладно тебе, про пионера. Ты, кстати, был?

— А как же. И даже вожатую трахнул

— Маладэц!

— А вы?

Уже и на вы.

— Был. А из комсы вышел, не успев толком вступить. Знаешь, зачем? Ельцина из Политбюро тогда поперли, я и вышел. Вот такой мудак был.

— А почему мудак то?

А правда.

Я вдруг задумался — а мы и в самом деле такого хотели?

Да нет конечно, не хотели. Чего хотели? Ну, чтобы побольше всего было, в магазинах. Только и всего. А для начала — чтобы кто-то честно сказал — мы в ж…, товарищи. Потому что когда в магазинах все меньше и меньше, а речей все больше и больше, то это раздражает.

Но в итоге мы получили — вот это. И вряд ли стоит говорить, что виноваты Ельцин или Гайдар. Мы сами виноваты.

— Сами…

— Что?

— Ничего. Время…

— Без семи.

…

Когда открылась проходная — толстолобики насторожились. Но машины не вышли.

Ждем-с…

Час.

Два

Три…

Толстолобики начали нервничать, звонить, а кто-то и уехал.

И лишь когда настало время обеда, а толстолобики устали ждать — начали выходить машины…

Одна… вторая…

Толстолобики ожили, зашевелились. Но их было мало, и когда они попытались стартануть — ничего не вышло. Потому что Монах им пробил покрышки из ТОЗ-8.

Сидите и дальше, граждане…

…

Как тогда гоняли машины по городу — это отдельная тема.

За каждым караваном машин — как волки — машины братвы. Отстанешь, встанешь — хана. Охотились даже за одиночными тачилами. Чего говорить о караване? Потому — правила нарушались постоянно. Самый примитивный прием — старт, когда красный только загорится, проскочить перекресток и уйти…

У кого-то еще были приемы — заранее договаривались с сервисами, время назначали — загнать машину и двери захлопнуть…

Тормозят — остановись, друг, поговорить надо. Ствол в окно показываешь и дальше. Иногда действует, иногда нет.

…

Тормознули нас уже на границе области. И то не нас, а только половину машин — первая половина уже ушла. Это тогда, кстати, олений бизнес назывался. Охота на оленей.

Чтобы нас тормознуть — пришлось использовать ГАИ. Они тоже подрабатывали на банды. Кто стрелял они так и не поняли — мы шли тихо как лохи и сейчас припарковались.

ТОЗ, Моссберг. Если что.

У меня на Моссберге лазерный прицел был — круть тогда. Это после Терминатора такая мода пошла.

Тормозили тогда внаглую. Вот тупо — вгнаглую. Мент палочкой махнул — и в сторону. Тут же подскакивает братва. Менты тогда шестерили на братву не за деньги, а из страха в основном, зашуганные все были.

Подскочили, рванули дверцы

— Вылазьте, б…!

А не тут то было. Дверцы заблокированы, а в окнах — виднеются стволы.

— Ты чо нас, газюками попугать решил? Щас сожжем!

Старший неспешно приопустил окно

— Не успеешь. Это чо у тебя?

Бандит посмотрел на свою дешевую турецкую куртку, заметил красную точку лазера…

— Будешь буром переть, тут же и ляжешь.

…

— Ты кто такой, под кем ходишь?

— Салимовские мы.

— Вот и хорошо. Звони старшим своим — забьемся, перетрещим. А канистру на землю поставь, чо ты ей трясешь…

…

Короче машины мы прогнали, а дальше стали договариваться. Тогда многое на устных договоренностях держалось, да и вообще.

Если ты представляешь серьезную силу и подкрепил это делами — с тобой будут дружить. Ты внаглую прогнал караван девяток, отказался штраф платить и у тебя есть снайперы? Ты крут, брат, вот моя визитка, давай вместе двигаться. Против силы в лом никто не пойдет. В чем суть — в городе несколько группировок, силы примерно равны. Но есть внешние силы. Если ты дружишь со мной и через меня гоняешь машины — значит ты прямо заинтересован в моем благополучии. Если кто-то замочит меня — тебя отожмут от завода и придется все сначала начинать. Потому ты кровно во мне заинтересован, и если что бригаду на помощь пришлешь, а то и не одну.

Или снайпера одолжишь. Вопросы порешать.

Вот так вот дела то и делались. Все было на взаимном интересе.

Так мы наработали авторитет и встали на тему. И доили ее несколько лет, а потом прикрыли, когда стало понятно, что больше так нельзя и надо автосалоны открывать и вообще, нормально двигаться. В соответствии с законом.

…

В нулевом — сгорело здание самарского областного УВД, погибли менты, здание дотла выгорело. В тот день — по всем местным шалманам рекой лилось шампанское. Братва праздновала. Это была лебединая песня девяностых — все вскоре стало совсем иначе…

…

Тольятти — был таким примерно до четвертого или пятого года. Он был вещью в себе. Свое и для своих.

Потом — на актив обратили внимание и в автомобильную отрасль пришли федеральные деньги. Постепенно — всех местных отжали от потоков, поставили московскую охрану. Все решения теперь принимались за пределами Тольятти, особенно по деньгам.

Потом — начали пересматривать комплектацию новых машин и переходить на мировых поставщиков, с которыми меньше проблем. Город стал умирать.

На момент написания этих строк — город является крупнейшим в России моногородом, территорией социального бедствия со стремительно сокращающимся населением. Число рабочих мест в автомобильной промышленности и комплектующих — упало в десять раз…

…

Примечания

1

Это не совсем так. Были операции по зачистке завода с участием внутренних войск и бронетехники. Как только БТРы уходили — все вставало на круги своя.