Время одуванчиков

Александр Афанасьев, 2022

Остросюжетный криминальный роман о трех друзьях, которые в 90-х годах держали под собой целую область, а потом избрали каждый свою стезю. Ларин отвечал за криминалитет, его легальное не привлекало, Игорян, Мозг, – исключительно за легальное, а Ломов – подключался и там, и там. Но с той поры прошло двадцать лет, канули в небытие лихие 90-е, и бывшим друзьям пришла пора подвести некоторые жизненные итоги… Содержит нецензурную брань.

13 мая 2021 года. Белогорская область, Россия.Город…

Старая, но банальная истина — хорошее дело браком не назовут.

Кристина Александровна, Крис или Крыса, как во времена далекой юности — моя единственная и неповторимая, б…, моя законная супруга и мать моих двоих детей. А так же источник головной боли и постоянных неприятностей.

Вместе мы уже не живем. Просто смысла нет усугублять. И так усугубили до последнего предела. Нельзя жить вместе для того чтобы ежедневно сводить друг с другом счеты. Я ей оставил квартиру, у меня остался загородный дом, и если в лом уезжать — то я и в офисе переночую, не барин. Проблема в том, что Крис все знают, как мою жену. А она — творит в городе…

Короче, мстит она мне. За что? Потом расскажу.

Знаете… бывают такие ситуации по жизни, когда правильного решения просто нет. Но решение принимать надо. И ты его принимаешь, а потом всю жизнь имеешь дело с последствиями. Вот это как раз — по этой теме.

В бумажнике у меня — фотографии моих детей. Володьки и Дарьи. Это и есть все хорошее, что подарил мне этот брак. Но, черт возьми, этого более чем достаточно…

…

Крис сидела в дежурке у охраны торгового центра. С первого взгляда определил — бухая или вмазанная, но не сильно. Рядом — мялся полиционер.

Б…

— Что?

Полиционер не ответил, я показал глазами — отойдем.

— Заява есть?

— Пока не писали.

— Что вообще произошло?

— Драка.

— Драка?

— В фитнесе.

— Из-за чего?

Полицейский пожал плечами, стараясь не смотреть мне в глаза. Он знал меня — не мог не знать. Знал и то, что с руководством областного ОВД я в близких, и что тот факт, что за последние пять лет ввели в строй две шестнадцатиэтажки и полностью ликвидировали очередь на жилье в ГУВД, и то что в кабинетах новые компьютеры и кондиционеры у всех, а не только у начальства… что все это не с неба свалилось. Может, он даже понимает то, что по насильственным преступлениям мы на последнем месте в ЦФО… то есть на первом, если в хорошем плане — и это потому, что в городе есть хозяева и разгуляться они не дают, ни своим ни пришлым. Да и тот факт, что промышленность работает — обстановку оздоровляет. Не то, что Тула или Иваново.

— Сильно?

— В больницу увезли…

…

— Черепно-мозговая кажется.

— Терпила один?

— Да.

— И заявы нет — второй раз уточнил я

— Нет.

— Разберемся. Я ее забираю. Сам разберусь. Руководству твоему позвонят. Устраивает?

— Ну…

— Здесь жди.

На второй этаж забежал, опережая эскалатор. Фитнесс — наши арендаторы, потому что торговый центр нам принадлежит. Менеджер зала прячет глаза, бросилась в глаза кровь на полу — немного, но плохая кровь. Густая как варенье…

— Это что, б…

…

— У вас тут что, приличное заведение или бардак?!

— Кристина Александровна…

— Мне пофик, кто она такая — здесь приличное место, никому не позволено драки тут устраивать! Если разбираться — вон там пустырь, идите и колотите друг друга? Что, б…, неясно? У нас только что Путин в городе был!

…

— Я с вами потом разберусь. Козлы. Подарочные карты, сертификаты есть?

…

Спустился вниз. Злость уже перекипала, оставляя мерзкий привкус во рту, как будто что-то несвежее съел.

— Семья есть?

— Ну… есть.

— Держи!

…

— Подарочный сертификат — бесплатное посещение фитнеса, на полгода, вместе с семьей. Тебе, напарнику, в отделе кому надо раздашь — окей? Вот визитка, если терпила будет заявку писать — звони, это прямой. А с ней я сам сейчас разберусь. Бабы…

…

Можно вывезти девушку из деревни — но нельзя вывести деревню из девушки.

Крис была нашей, с нашего двора. Запойный батя с завода, горластая мать. Просто удивительно, как у них получилась такая дочь, из-за которой дрались даже мы, Центровые.

Она и сейчас была красивой. Правда — это ненадолго. Если бухать — то не поможет ни фитнесс, ни косметология. Просто сопьешься. Я и сейчас чувствовал — она была трезвой, но когда раз за разом — запашок все равно остается.

— Что произошло?

Мы стояли на стоянке, напротив ее снежно-белого Инфинити. Это раньше моя была машина, оставил, когда уходил.

— Я спрашиваю, что произошло?

— Да эта с..а.

— Ты не можешь без этого, да?

Крис моментально окрысилась

— Я тебя не просила приезжать.

— Да нет, дорогая моя — с холодной яростью начал я — тут от тебя мало что зависит. Я все-таки публичное лицо. И если ты нажираешься в центровом ресторане, а потом начинаешь выступать, то звонят мне. И если ты кому то голову гантелей разбиваешь, звонят мне, нравится тебе это или нет. И знаешь, почему так происходит, а? Потому что я решаю проблемы. А ты их создаешь. И больше ничего в жизни не умеешь.

— Да пошел ты!

— Я уже — пошел. Хлопнул дверью и пошел. Если ты не заметила. Может — хватит уже? Если ты ненавидишь меня, ну ОК. Но дети то наши в чем виноваты?

— Это еще надо посмотреть, наши ли?

Я… не знаю, я…

Не сдержался я, короче. Если бы безопасники не подскочили — не знаю, что было бы. Запомнились только испуганные глаза Крис — вот теперь она испугалась. По-настоящему.

— Запомни, с…а, — выговаривая каждое слово, сказал я, — если дети не наши, то это значит только одно — они не твои. Чем иметь такую мать, лучше совсем не иметь никакую…

…

У машины начальник смены охраны, молодой парень по имени Витя, бывший «сириец» вежливо, но твердо забрал у меня ключи.

— Я поведу — сказал он — куда едем?

Куда…

— Давай, на Баранова.

— Понял.

Обернувшись, я заметил, как один из охранников помогает Крис сесть в машину. Он ее и отвезет домой. Сама она не доедет.

Вот так вот мы и живем. Я, она и охрана.

А иначе — не получается.

…

Я — верующий.

Я понимаю, что я плохой христианин, что я грешу и продолжаю грешить, и вряд ли после смерти меня ждет что-то хорошее. Но я все равно прихожу сюда, когда мне плохо, или когда я в гневе — в эту единственную церковь в городе на Баранова, которую не закрыли и не снесли даже во время советской власти.

Я понял, что это нужно не когда я понял, что натворили мы, центровые. Хотя натворили мы многое — но… я не верю в коллективную вину, вина у каждого своя. Как и покаяние. Виноваты не мы, виноват — прежде всего, я. И только когда ты поймешь, что виноват именно ты — только тогда ты сможешь покаяться и Господь примет это покаяние. Без осознания именно своей вины — покаяния не бывает.

А второе что я понял — я многое натворил в своей жизни и в своей семье. И в этом — я виноват не меньше. В моей жизни было слишком много дурных примеров и слишком мало духовного руководства — и именно потому я выбрал разрушительный и антихристианский путь и в жизни и в семье. И теперь — пожинаю плоды всего этого.

Служба уже закончилась, я прошел знакомым путем, постучал в дверь. Услышал «открыто», зашел. Там был отец Макарий, настоятель. Он что-то читал, но отложил книгу, и теперь смотрел на меня.

— Я… я ударил Кристину. Сильно ударил — сказал я

— Расскажешь?

Я рассказал. Все как было. Отец Макарий выслушал, не перебивая. Потом спросил:

— Зачем же ты ее ударил?

— Это непросто.

— Но раз ты сделал, ты можешь и рассказать.

— Рассказать… она сказала о том, что дети может быть и не наши. Это… оскорбление для меня. Она пыталась меня оскорбить.

— Она оскорбила, — поправил отец Макарий

— Да, — согласился я, — оскорбила

— А если выяснится, что это так и есть? Они перестанут быть твоими?

— Да нет, конечно, — сказал я, — у меня и нет никого, кроме них.

— Это сродни эгоизму. Ты любишь их, потому что у тебя…

— Да — согласился я — наверное. Но дело не только в этом. Я люблю их за то, что они лучше нас с Кристиной. Умнее нас. Они не повторят наш путь, наши глупости. За это я их тоже люблю…

…

Как сказал о. Макарий — покаяние это не конец процесса. Это его начало. Ведь как говорит священник — иди, и больше не греши.

А это не так то просто — не грешить. Но можно хотя бы пытаться. Это тоже зачтется.

Из церкви — я поехал на загородную базу ФК «Металл — Белогорье».

Как все началось с футболом? Довольно банально — попросили помочь футбольному клубу и загибающейся от недофинансирования СДЮШОР советского еще разлива. Типа, социальная нагрузка на бизнес. Но там были и областные бабки, которые выделялись каждый год просто потому что должны выделяться. Я взялся. Конечно, там воровали. Клуб — это ведь великолепная кормушка для всех. Можно родственников устроить. Можно деньги списать на зарплаты футболистам. У нас ведь уже тогда была небедная область. Деньги выделялись, результат — ноль, и тому были основания. Потом — до многих дошло что выражения «с руками оторву» и «ноги переломаю» — это не идиомы. Как только до людей это дошло, так любители мелко поворовать и всякая прижившаяся шваль из клуба массово уволилась, а результаты начали появляться.

А потом до меня дошло: футбол это не просто игра. Это — свой мир со своими законами, куда можно уйти, когда нет сил жить в мире этом. И его намного проще исправить чем наш, большой мир — который исправить нельзя. Футбол — это не просто мяч пинать, это способ нарисовать город и область на карте. Кто знал Лестер до того как там появился клуб, играющий в Английской Премьер-Лиге?

А еще до меня дошло что наш чемпионат — столь слаб, что вырваться на самый верх, если не воровать, а работать и вкладываться — посильная задача, даже для нашего Белогорья.

Вот мы и стали — вкладываться.

Базу мы построили с нуля. Ну, смешно — то, что до этого было базой, это так, недоразумение какое-то. И начали мы строить команду — с детско-юношеской школы. Туда я сейчас и приехал.

СДЮШОР была на самой окраине. Тут нам повезло. Еще при Горбаче тут начали что-то строить большое — оборонный завод что ли. Коробку возвели — и на этом — надорвались. Но под него же — отвели огромную территорию, которая зарастала лопухами, пока мы не положили на нее глаз. Из федеральной собственности — недострой перевели в муниципальную, после чего — завершили строительство и как база клуба и как СДЮШОР. Потом кстати это в большой плюс пошло — то что у «боевого» клуба и у СДЮШОР одни поля и пацаны видят как тренируется взрослая команда. Мотивация очень сильная — тянуться за взрослыми…

Меня встречал Виктор Павлович Головня. Он начальник в команде, но успевает курировать и детей — через тренерский совет, где он председатель. Именно он — сохранил бывшую команду завода хотя бы как любительскую, пока не платили ни хрена и всем было не до футбола и вообще ни до чего.

Он же — понял мой замысел, создать в СДЮШОР особую параллель для пацанов с проблемами с законом. Футбол ведь чем-то родственен стрелке, верно, только разборка идет по другим правилам. Но все остальное — район на район, город на город, область на область. Бейся за свой район и за свои цвета — и ни о чем не думай.

Кстати, оказалось, что на наших улицах — пацанов талантливых хватает.

— Как? — он сразу понял, что что-то не то

— С бывшей поругался — не стал конкретизировать я — давайте…

…

В клубе я — председатель совета директоров, должность высокая — и так получается, что от директоров в основном я клубом и занимаюсь. Ничего такого тут нет, в основном документы подписать и проконтролировать чтобы не украли. Вмешиваться в работу тренеров, как и вообще любых специалистов — от лукавого, я считаю. Если ты нанимаешь специалиста и сам говоришь ему что делать — значит, ты дурак. Специалиста нанимают для того чтобы он говорил, что делать, на то он и специалист.

Документы заняли минут двадцать, потом я спросил

— Палыч, из последних новостей: к нам никто не подъезжал?

— Да нет, вроде? — удивился он. — А в каком смысле?

— В любом. Слить матч за деньги. Продать игрока. Купить судейство. Хоть что-то необычное за последнее время.

— Да нет, вроде. Я у тренеров поспрашиваю, но…

— Началась движуха, — сказал я. — Нас попробуют либо купить, либо сломать. Либо опозорить.

— Зашевелился гадюшник, — понимающе сказал Палыч

Да, гадюшник. Современный футбол в любой российской лиге есть гадюшник, кроме может быть уж самых последних сельских и городских соревнований. Его проблема в том что через него очень просто списываются деньги — бюджетные. А там где можно просто списать деньги — там всегда появляются охочие до денег чиновники и прочее мразье. Футбол уходит на последнее место.

Там ведь как? В любом бюджете есть средства на спорт, на социалку. Их и осваивают. Футбол считается важнейшей статьей, потому что это самый популярный спорт у электората, если с футболом проблемы — люди могут и на улицу выйти. Потому — большинство российских регионов выделяет на футбол, и деньги эти исчезают в темной дыре.

Как?

Первый способ — через аренду инфраструктуры. Я не знаю, почему так — но почти всегда и везде стадионами и базами владеет не клуб и не бюджет — а какие-то левые граждане, подсуетившиеся во время приватизации, когда пятнадцатитысячник со всей инфраструктурой мог стоить дешевле чем магазин, дешевле чем ларек даже. Потому что на них — не поторгуешь.

Теперь — футбольный клуб, если он есть — первым делом сталкивается с тем что ему надо где-то тренироваться и где-то играть. Причем чаще всего подходящий стадион в области один, и хорошо если подходящий — а то придется к соседям ехать играть. Требования по сравнению с советскими временами сейчас сильно подросли, и содержать стадион дорогое удовольствие. А если еще на джип директора надо…

Второе — это сами игроки. Тема для злоупотреблений практически бесконечная. Никто не знает объективной цены того или иного игрока, все это предмет переговоров. Еще круче — агенты. У каждого из них пул подписанных на него игроков, и он за хорошие комиссионные способен «сделать» целую команду. Вопрос только в эффективности этой команды — но его интересуют только комиссии.

На игроках можно списывать не миллионы — десятки миллионов и все без толку. А потом разводить руками — не шмогла…

Если так воровать — то никакого бюджета не хватит, особенно областного. Потому и губернатор челночит, убеждает крупный бизнес помочь социально значимому проекту. И могут — если совсем повезет — прикрепить федерального спонсора, как Зениту — прикрепили Газпром. Это — еще деньги, часто в несколько раз больше чем государственные.

Разворовываются и они.

Схема такая — клуб ураганит год, два, потом он оказывается с огромными долгами по зарплате, игрокам и тренерам не заплатили — но деньги куда-то ушли. Падение, банкротство… дуб орех или мочало, начинаем все сначала…

Я это все хорошо знаю, потому, что систему изучил. Собственно с чего я начал — пришел Мозг, сказал, что надо дать денег на футбол, потому что это социальная нагрузка для бизнеса. Распоряжение сверху. Я пару дней порылся во всем в этом дерьме, потом пришел и ответил — дать дадим, но на наших условиях. Деребана не будет.

Есть ли достойные люди в русском футболе? Есть. В Москве, в Ростове, в Тольятти, в Набчелнах — они есть. Проблема в том, что против них система. Есть, например ФК Чертаново — очень достойный московский клуб. Они стоят на пороге премьер-лиги. Думаете, их туда пустят? Да ни за что? Почему? А потому, что им для Премьер-лиги, как они посчитали — надо всего двести миллионов на год. Всего! То есть, клуб может стать не только самоокупаемым, но и прибыль приносить. А это опасный прецедент. Потому что тогда возникнет вопрос — а почему у других клубов бюджет под миллиард и им постоянно не хватает? Поэтому — Чертаново будут топить всеми возможными силами. Начиная от руководства лиги, и заканчивая всей этой агентской братией. Потому что жить и не воровать — это очень опасно в русском футболе. Очень!

Топить будут и нас — уже начали. Только мы не Чертаново. Мы и укусить можем.

— С волками жить, по волчьи выть — сказал я — говорю вам, а вы скажете остальным. Отныне — ждать можно всего угодно. Вплоть до того что у автобуса тормоза испортят, а потом нас же крайними сделают.

…

— Потому предел внимания во всем, особенно на выездах. Если кто-то подкатывает хоть с чем-то левым — тот к кому подкатили докладывает вам, вы звоните мне. Хоть ночью! Мы теперь должны быть святее Папы Римского.

Я подозревал еще одно. Все это связано с приездом Путина. Готовится трансферт власти. Не просто так Путин ездит по регионам думаю. Он присматривается на местах к управленческим командам, пытается понять, кто и чего добился, и как и подбирает тех, кого можно двинуть выше. В Москве — элиты застоялись, это сразу видно. Способ расшевелить их — это кадровая инъекция с регионов причем людей голодных и злых. Но тут сразу две проблемы — сверху конечно не захотят конкуренции, а снизу — будет грызня за право сесть в вагон.

И хотя мы ни на что не претендуем — топить нас все равно будут. Как сказал Теодор Рузвельт — если какой-то парень хочет с вами драться, вероятно, драка состоится, хотите вы того или нет.

— С пацанами тоже поговорите — чтобы ни во что не влезали. Сейчас если кто-то влетит — его могут запрессовать по полной, на страх всем остальным. Чтобы глаз да глаз…

— Кстати, про пацанов…

Мне это не понравилось

— Что?

…

Игорь Тихомиров был нашим воспитанником, вратарем. Внешне неуклюжий, но цепкий, и главное — не боится, нет в нем страха. Это правильно. Ломать его нельзя. А вот ума не было.

Зато был гонор. Это польское понятие — но и у нас его хватает. Когда человек виноват — он либо винится, либо смотрит на всех с вызовом. Вот Игорь так на нас и смотрел.

А вина его была в том, что он не соблюдал режим, пошел в какой-то ночной клуб, и других к этому подбивал, кого-то подбил, кого-то — нет. На тренировку явился с опозданием, нахамил администратору. Потом выяснилось, что были наркотики. Некоторые футболисты считают, что если от той же травы нет запаха, то она лучше выпивки.

Велика ли вина? Да это как сказать. Тут скорее не вина, тут скорее проблема самоопределения. Как ты хочешь играть в футбол? Если на любительском уровне — то можно жить обычной жизнью обычного пацана, включающей в себя и загулы. Если на профессиональном — то этого себе позволять нельзя.

Футболисты взрослые позволяют? Ну, и где наш футбол в итоге? Ага. Именно в том самом месте. Не счесть талантливых ребят, которые загубили карьеру просто такими вот загулами и отсутствием мотивации. И начинается все вот в таком возрасте.

Но вот этому пареньку я могу помочь. Конечно, он сам должен себе помочь, сам должен принять решение. Но на правильные мысли могу его натолкнуть и я. Вообще то должен отец. Но сейчас у многих нет отцов. Даже у тех, у кого он живет в семье.

— Как думаешь, в чем разница между сильным человеком и слабым? — спросил я, показав тренеру что он может идти.

…

— Отвечай, что, сказать нечего?

— Сильный, это тот, кто все выдержит? — неуверенно сказал Игорь

— Не-а. Ни черта не так.

…

— Все выдержать — этого мало. Так и тупой может. Сильный — это тот человек, не прогибается ни перед кем. Ни перед женой. Ни перед друзьями. Ни перед врагами. Но научиться не прогибаться перед друзьями — еще важнее, чем стоять перед врагами. Улавливаешь?

…

— Ты пошел в ночной клуб, или куда там. Кто-то принес траву или колеса или чего еще там. Пошло по кругу. Сильный человек скажет — не, пацаны, я в футбол играю. Он не боится показаться слабым или некомпанейским там — потому что он сильный, ему все равно, кто и что будет про него думать. Для него есть важное по жизни — футбол, и от этого он исходит.

…

— А слабый возьмет и затянется или глотнет. Сразу там, или уговорят. Потому что он слабый. Потом его так же жена будет пользовать. Подай, принеси, выкопай картошку родителям, где зарплата. И так далее. Человек становится подкаблуком. И везде его номер будет шестой — в обществе, в коллективе. Везде. Что понял из сказанного?

Пацан смотрел в пол

— Все понял? Еще хоть раз поймаем на наркотиках, будешь мяч во дворе пинать. Пока жена домой не позовет. Иди.

…

Головня был одним из тех людей, с которыми можно было поговорить по душам. Не по всем вопросам, конечно.

Но по многим…

— Как думаете, понял?

Головня отпил из своей банки — у нас тут пиво было. Безалкогольное, его можно. Он бросил курить пару лет назад. В почти шестьдесят. Это я ему как то сказал: вы говорите пацанам про здоровый образ жизни, а сами курите — это как? Он задумался — а потом бросил.

— Понял. Почти наверняка — понял.

Головня еще отпил

— Вам бы тренером работать.

— Это почему?

— Есть у вас талант. Педагогический…

— У меня?!

— У вас, у вас. Я бы так не смог сказать. Убедительно.

Я невесело усмехнулся

— Виктор Павлович, я только пару часов назад разбирался с женой. Бывшей. Которая бухая кому-то голову проломила гантелей. И которая на меня срет. Жидко и с удовольствием, при любом удобном случае. Я ей сейчас высказал — как думаете, до нее хоть на миллиметр дошло сказанное? О чем вы?

Я смотрел на противоположную сторону поля — там строители устанавливали мачты освещения. Строить надо быстро, иначе воровать начнут. А жить еще быстрее надо.

Стемнело совсем.