Английское право

Английское право (англ. English law) — от более собирательного и менее корректного понятия «Британское право», является правовой системой Англии и Уэльса и лежит в основе правовых систем большинства государств Британского Содружества наций и США, а также правовых систем смешанного типа, наиболее ярким примером которых является право Шотландии. Распространение английского права исторически происходило на подконтрольных Британской империи территориях, и, в некотором смысле, сохранилось там в первозданном виде вплоть до наших дней. Так, прецедентное английское право, предшествующее Американской революции 1776 года, до сих пор является неотъемлемой частью прецедентного законодательства США (исключение составляет законодательство штата Луизиана). Более того, оно все ещё образует основу для многих доктринальных элементов и общего курса законотворчества, хотя и не имеет правоприменительного приоритета.

Английское право в строгом смысле применимо в пределах юрисдикции Англии и Уэльса. Хотя Уэльс уже и располагает собственной полномочной Ассамблеей, любой законодательный акт, принимаемый последней, имеет юридическую силу только в областях, определённых Актом 2007 года о правительстве Уэльса, прочим законодательством Парламента Соединенного Королевства, либо так называемыми «королевскими указами в Совете» (правительственными декретами) на основании Акта 2006 года. Более того, суды единой судебной системы Англии и Уэльса имеют полномочие давать толкование указанному Акту (а с ним и любым подзаконным актам, изданным в пределах юрисдикции Англии и Уэльса). Также смотрите ниже.

Английское право можно подразделить на две неразрывно связанные ветви: общее (или прецедентное) право и право статутов — актов Парламента.

Суть английского общего права (common law) заключается в том, что оно создается судами. Компетенция создавать право закреплена за судами Англии и Уэльса как конституционное полномочие. Таким образом, судьи, в процессе слушаний, на основе принципа stare decisis («неукоснительно придерживаясь решенного ранее») применяют юридические прецеденты к фактам и обстоятельствам каждого конкретного судебного разбирательства. Степень юридической силы судебных решений зависит от положения суда в иерархии судебной системы. Вполне понятно, что решения высшего по иерархии апелляционного суда Англии и Уэльса — Верховного Суда Соединенного Королевства — являются обязательным юридическим прецедентом для применения судами более низких инстанций.

Статуты являются кодифицированным отражением прецедентного права, так как фактически представляют собой своды правил из судебных прецедентов. В свою очередь, судебные прецеденты в процессе толкования правовых норм из статутов расширяют и конкретизируют последние для правоприменительной практики. Происходит своего рода круговорот правовых норм, в результате которого они постоянно оттачиваются и совершенствуются судами. Таким образом, правоприменительная практика сама модернизирует право эволюционно. Парламенту же лишь остаётся подводить процесс к логическому завершению посредством принятия так называемых «актов о правовых реформах», вносящих поправки в действующие статуты и формализующих уже активно применяемые нормы права.

Парадоксально, некоторые нормы права до сих пор не отражены в статутах, и английское общее право остаётся единственным их источником. К примеру, в системе английского права сегодня не существует статута, который бы однозначно признавал убийство преступлением и накладывал бы соответствующую уголовную ответственность. Именно общее право признает убийство преступлением и определяет для него уголовную ответственность в виде тюремного заключения.

Также интересна историческая преемственность английского права: некоторые основополагающие принципы вплоть до наших дней имеют под собой прецеденты трёхвековой или даже четырёхвековой давности.

Но самый старый из ныне действующий законов — это Акт (Закон) о судебных взысканиях за ущерб 1267 года (Distress Act 1267), часть Статута Мальборо (Statute of Marlborough, (52 Hen. 3). Несмотря на то, что три раздела легендарной Великой хартии вольностей изначально были приняты в 1215, более правильная их датировка относится к переизданию 1297 года, что делает их более поздними памятниками английской правовой истории.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Ранее уже отмечалось, что правовая система Англии относится к англосаксонской правовой системе и значительно отличается от правовых систем стран континентальной Европы. И до настоящего времени английская правовая система отличается большим своеобразием. В Англии до настоящего времени как гражданское, так и торговое право до сих пор не только не кодифицированы, но и вообще так называемое «статутное» право, законы и подзаконные акты зачастую отходят на второй план по сравнению с прецедентным правом, т. е. с нормами, которые сложились исторически в практике английских судов. Смысл прецедентного права заключается в том, что решение, вынесенное по какому-либо делу, является обязательным при решении аналогичного дела судом низшей инстанции. В связи с тем, что основные нормы английского права формировались в процессе осуществления правосудия, это послужило причиной того, что в английском праве не существует четкого разграничения между материальным и процессуальным правом, столь привычного для стран с романо-германской системой права. Прецедентное право в Англии состоит из двух частей: так называемого общего права и права справедливости. Право справедливости представляло собой как бы серию дополнений к общему праву.

Н. В. Ласкина, Конспект лекций по торговому праву зарубежных стран, 2009

Длительное время было принято видеть в английском законе второстепенный по отношению к прецеденту источник права, согласно устоявшемуся взгляду закон привносит лишь ряд поправок и дополнений к праву, созданному судебной практикой[64]. Современные исследования свидетельствуют о равенстве этих источников права и даже о возвышении роли закона над прецедентом. Можно констатировать, что статутное право как право писаное в последние десятилетия утверждается в Великобритании[65]. Являясь в настоящее время наиболее динамично развивающимся институтом английского права, статуты составляют ту часть английского права, нормы которого имеют своим источником политическую волю государства в лице его законодательных органов[66].

Е. Н. Тонков, Толкование закона в Англии, 2013

Фундаментальные принципы англо-саксонской системы правосудия по административным спорам являются отражением общих начал английского права: суд – суверенный хранитель закона и свободы граждан, господство судебного прецедента, отсутствие деления права на частное и публичное, и, как следствие, равенство правового статуса частных лиц и государства[93], слабое развитие административного права как отрасли законодательства. Сформировавшаяся XVII в. административная и судебная власть сосредоточивалась на местном уровне в руках одних и тех же учреждений– мировых судей и их съездов, контроль за их деятельностью осуществлялся в центре Вестминстерскими судами. Королевская власть была ограничена властью Парламента. Это не позволило монарху добиться свободы своих действий и создать собственные органы юстиции, как это произошло во Франции, где в эпоху абсолютизма суверенная королевская власть сама разрешала споры, затрагивающие ее интересы. По этим причинам «в Англии вопрос об административной юстиции не мог возникнуть в том виде, как он поставлен во Франции»[94]. Вместе с тем, именно Англия признана родоначальницей института судебного разрешения правовых споров граждан о законности административных актов. Эта традиция была воспринята государственным механизмом США, где доктрина судебного верховенства является одной из наиболее ценных особенностей правительственной системы[95] и закреплена в разд. 2 ст. III Конституции США[96].

Лидия Николаева, Административная юстиция и административное судопроизводство. Зарубежный опыт и российские традиции, 2004

Common law является юридической основой консерватизма английского права, оно в значительной мере передает разрешение конкретных правовых вопросов из рук парламента в руки судей, принадлежащих к английской аристократии и английской буржуазии. Вместе с тем common law создает базу для произвола, так, например, как указывает Демченко, «в большинстве случаев, которые были серьезно рассматриваемы с точки зрения common law судья мог бы без всякого упрека для своей честности или для своего суда постановить решение, прямо противоположное тому, которое он дал».[236]

М. Д. Шаргородский, Избранные работы по уголовному праву, 2003

Common law является юридической основой консерватизма английского права, оно в значительной мере передает разрешение конкретных правовых вопросов из рук парламента в руки судей, принадлежащих к английской аристократии и английской буржуазии. Вместе с тем common law создает базу для произвола, так, например, как указывает Демченко, «в большинстве случаев, которые были серьезно рассматриваемы с точки зрения common law судья мог бы без всякого упрека для своей честности или для своего суда постановить решение, прямо противоположное тому, которое он дал».[97]

М. Д. Шаргородский, Избранные труды, 2004

Так, в Англии, стране общего и прецедентного права, судебные прецеденты разрабатывались на основе теоретических трудов классиков-правоведов Э. Кока («Институции»), У. Блэкстона («Комментарии к законам Англии»), Р. Кросса («Прецедент в английском праве») и др. Иными словами, сформированное на такой идейной основе правосознание законодателей и судей впоследствии трансформировалось в конкретные юридические решения в уголовно-правовых делах, а эти решения, в свою очередь, легли в основу системы норм уголовного законодательства и получили прочный статус источников уголовного права.

Е. Р. Азарян, Преступление. Наказание. Правопорядок, 2004

Основным источником английского права является судебная практика. Это означает, что суды не только применяют, но и непосредственно создают правовые нормы на основе судебных прецедентов. Подобные полномочия принадлежат в настоящее время Верховному суду, в который входят Высокий суд, Суд короны и Апелляционный суд. Важным источником английского права являются также законы, принятые парламентом, и различные подзаконные акты.

О. В. Леонтьев, Правоведение. Учебник для медицинских вузов. Часть 1, 2009

В праве некоторых государств содержится прямое ограничение на избрание применимого к договору права. Например, в соответствии с английским правом стороны договора вправе избирать применимое к договору право, однако таким правом «должно быть право страны, на которую выбранные привязки указывают как на страну локализации договора»[42]. Однако с момента введения в действие Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г., а затем и Регламента «Рим I», применяемых в том числе и в Англии, английские суды вынуждены были менять свою позицию в соответствии с указанными документами и принимать во внимание выраженную сторонами волю сторон по выбору права, не только связанного с договором.

Д. П. Стригунова, Правовое регулирование международных коммерческих договоров. В 2 томах. Том 2, 2017

В то же время Англия сама претендовала на роль регулятора подобного рода отношений, складывающихся не только во Франции, но в любой другой стране. Таково господствующее мнение и ведущих английских теоретиков. «В настоящее время парламент Соединенного Королевства компетентен издавать какой угодно закон для какой угодно части мира, а суды Соединенного Королевства обязаны придавать действие любому подобному закону».[371] А. Дженнингс, также считая, что парламент Великобритании «может издавать законы для всех лиц и всех мест», использует для иллюстрации его полномочий следующий, хотя и гиперболичный, по его собственным словам, но весьма выпукло показывающий существо этой позиции пример: если парламент Великобритании издаст закон, что курение на улицах Парижа является преступлением, то оно станет преступным. Естественно, что оно будет преступлением согласно английскому, а не французскому праву, в силу чего будет рассматриваться как преступление только теми, кто принимает во внимание английское право. Парижская полиция отнюдь не начнет тут же арестовывать всех курильщиков, а французские уголовные суды – назначать им меры уголовного наказания. Но если бы любой француз оказался в каком-либо месте, где принимается во внимание английское право, против него могло бы быть возбуждено уголовное преследование».[372] А ведь рассматривая упомянутый проект, французские законодатели намеревались, как заметил А. А. Рубанов, воспользовавшись гиперболой Дженнингса, признать преступным не вообще любое курение на улицах Лондона, а всего лишь обкуривание англичанином француза. И если возникающие при этом отношения можно расценивать как затрагивающие Францию, то британский парламент претендует законодательствовать по вопросам, не имеющим ни малейшего отношения к Великобритании.[373] Вот уж поистине: «Английский парламент может все, кроме превращения мужчины в женщину, и наоборот».

А. И. Бойцов, Выдача преступников, 2004

Английские авторы[5] подчеркивают, что ключевой особенностью английского права является то, что его содержание выясняется через наблюдение за последовательным решением ряда конкретных дел по конкретной теме. Поскольку юристы держат в центре внимания судебную практику, для выработки принципов необходимо, чтобы заинтересованные лица обращались в суд. Ученые и практики могут рассуждать о выработке правовых принципов, но для их установления требуются судебные решения по возникающим в реальной жизни вопросам. И судьи при решении каждого дела в той или иной степени руководствуются принципами, установленными при решении более ранних дел.

А. Б. Золотарёва, Роль прецедента в налоговом праве, 2014

В английском праве отсутствует легальное определение договора, указанная дефиниция выработана судебной практикой и отличается от континентальной правовой модели. Под договором здесь понимается обещание (promise) или ряд обещаний, снабженных исковой защитой. Правовая доктрина и практика Великобритании сохранили средневековую традицию в понимании договора, согласно которому он по общему правилу представляет собой правовое обещание, состоящее из оферты, акцепта и встречного удовлетворения. В других случаях указанное правовое обещание оформлено в виде «договора за печатью»[18].

Д. П. Стригунова, Правовое регулирование международных коммерческих договоров. В 2 томах. Том 1, 2017

Вторая особенность. Подобное тому, что говорится об английском праве, мы можем сказать и про мусульманское право, – это право процессуалистов. Уже само наименование Шариата – «путь следования» – говорит о том, что на первом плане процедуры, процессуальное право.

А. П. Попов, Целеполагание в современном отечественном уголовном судопроизводстве, 2014

• высокая сложность и запутанность правовой системы. Объем правовых норм настолько велик, что отдельный человек физически не может знать их все. По данным А. К. Романова, в настоящее время в английском праве насчитывается более 350 000 действующих прецедентов,[25] а такая отрасль, как уголовное право, насчитывает в общей сложности более 7000 преступлений,[26] так как продолжает обходиться без уголовного кодекса (для сравнения: Уголовный кодекс традиционно содержит не более 300 составов преступлений);

А. Н. Чашин, Квалификационный экзамен на должность судьи суда общей юрисдикции, 2021

Блэкстон отвергал теорию народного суверенитета. Народ, по мнению Блэкстона, имеет такие права, какие признаны парламентом. Английский парламент такого же древнего происхождения, как и государство. Только парламент имеет право издавать законы, вводить новое наследование короны и учредить новую веру. «Следовательно, – пишет Блэкстон, – покуда английское правление пребывает в настоящей своей силе, то мы можем смело утверждать, что власть у нас парламентская есть самая верховнейшая, беспредельная и никем не оспариваемая».[30] «Верховенство парламента, означающее прежде всего независимость от народа, – пишет И. Д. Левин, – становится догмой английского права, сформулированной Делольмом в крылатой фразе о всемогуществе английского парламента: парламент все может – он не может лишь превратить мужчину в женщину и наоборот».[31]

О. Н. Булаков, Двухпалатный парламент Российской Федерации, 2003

Существует теория, обосновывающая превосходство односторонних коллизионных норм над двусторонними. Ее авторство приписывается французскому ученому Нибуайе. Регулирование посредством односторонних коллизионных норм правильнее, поскольку при таком регулировании государство не вторгается во внутреннюю компетенцию иностранного государства и не определяет пределы действия норм иностранного права, как это делают двусторонние коллизионные нормы. В целом это очень красивый исходный тезис, однако на практике его применение было бы сопряжено со значительными трудностями. Представим себе ситуацию. В России есть коллизионная норма следующего содержания: «Дееспособность российских граждан определяется по российскому праву», а в Великобритании норма, гласящая: «Дееспособность лиц, домицилированных в Великобритании, определяется по английскому праву». В этих условиях не была бы определена дееспособность английских граждан, домицилированных на территории России (негативная коллизия, когда ни один правопорядок не является компетентным для регулирования отношения). Таким образом, разница в понимании исходных коллизионных начал делает невозможным закрепление в национальном законодательстве только односторонних коллизионных норм.

В. Л. Толстых, Международное частное право: коллизионное регулирование, 2004

Блэкстон, отражая характерный для Англии компромисс буржуазии с дворянством в формах конституционной монархии XVIII в., рассматривает в качестве суверена английский парламент (т. е. короля, пэров и палату общин), которому приписывает неограниченную деспотическую власть. Факт избрания палаты общин несущественен, поскольку власть парламента является неограниченной и безусловной. Правда, при этом первый признак суверенитета – постоянство – реализован неполностью, в силу временного характера полномочий членов палаты общин. Но коррективом к этой срочности является право палаты (с согласия других частей парламента) устанавливать и продлевать сроки своих полномочий. Верховенство парламента, означающее прежде всего независимость от народа, становится догмой английского права, сформулированной Де-Лольмом в крылатой фразе о всемогуществе английского парламента: парламент все может – он не может лишь превратить мужчину в женщину и наоборот.

И. Д. Левин, Суверенитет, 2003

Особый интерес (в рамках сравнительного правоведения) в связи с наличием в российском Федеральном законе «О некоммерческих организациях» такой разновидности некоммерческих организаций, как государственная корпорация (ст. 7.1), вызывает функционирование в странах дальнего зарубежья правовой конструкции с одноименным названием «государственная корпорация», которая, как известно, также относится к разновидности юридических лиц публичного права. Профессор факультета права английского Университета Халла К. Грэхем и профессор подобного факультета Университета Глазго Т. Проссер, подробно исследуя правовой статус государственных корпораций, действующих в Великобритании, отмечают, что государственные корпорации (в дальнейшем – корпорация) – это юридическое лицо, независимое от правительства и являющееся собственником своих активов. Полномочия корпорации определяются законом об ее учреждении, принимаемым парламентом страны. Для роспуска или приватизации корпорации также требуется специальный закон. Корпорация управляется советом директоров, назначаемым правительством.[131] Н. В. Козлова дополняет, что Англия является прародительницей государственных корпораций и сейчас такие корпорации широко распространены за рубежом. Она отмечает, что в английском праве различают несколько видов таких корпораций: коммерческие публичные корпорации (например, Национальное управление железных дорог), управленческие публичные корпорации, отвечающие за организацию и функционирование сферы услуг (например, корпорация по развитию городов и жилищного строительства), публичные корпорации, осуществляющие совещательные, консультативные функции.[132]

Ю. Н. Андреев, Участие государства в гражданско-правовых отношениях, 2005