Цитаты со словом «точилка»
Похожие цитаты:
Кисть, которой водит художник, должна обмакиваться в разум: о грифеле Аристотеля говорили, что он больше оставлял для мысли, чем для глаз.
Неверная память записывает благодеяния карандашом, а обиды вырезает на меди.
Бери вещи за гладкую ручку.
Эгоизм записывает чернилами сделанное ему зло и карандашом — сделанное ему добро.
Начало жизни написано акварелью, конец — тушью.
Оригинальная техника Раббойза состояла в том, что он рвал рукопись на клочки, а затем наклеивал это всё наобум на бумажные листы.
(о планшетном компьютере, на котором можно работать без клавиатуры, делая записи прямо на экране) «Обещаю, что дешевле будет купить этот компьютер, чем набор учебников для полноценного курса обучения!»
У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!
книги, кажется, скоро выживут из кабинета своего хозяина-сотни, тысячи книг, на многих языках и по самым диковинным разделам науки, которые теснятся на полках, лежат на столах, нераспечатанными пачками сложены на полу.
Светлая голова и светлое сердце всегда составляют грозную комбинацию. А когда ты добавляешь к этому острый язык или карандаш, получается что-то очень гремучее.
Я не был хулиганом — но лучше бы был. У такого парня, как я, проблем было даже больше, чем у хулиганов. Я мог надолго задуматься о чем-то своем. Все записывают слова учителя, а я рисую свои картинки.
Прогресс: вначале был простой стул, потом — электрический.
План был прост: взломать дверной замок, съесть в буфете все сосиски, взять из кассы всю мелочь и скрыться.(рассказ «Мой кумир»)
Оргазм, который вспоминают, как пирог, из которого кто-то вырезал кусочек, чтобы унести домой и хранить в качестве сувенира.
Нельзя научиться программированию с помощью ручного калькулятора, но можно забыть арифметику.
Мне нужно, чтобы ни один избиратель не мог подтереться клочком бумаги, на котором бы не было моего изображения.
Если хочешь писать о женщине, обмакни перо в радугу и стряхни пыль с крыльев бабочки.
Там, где нет аргументов, там есть мнения (Заметки и наблюдения: из записных книжек разных лет).
Конечно, у вратаря обычная работа. Представьте — приходите вы на работу, делаете маленькую ошибку и тут же над вашим столом загорается красный фонарь и 15,000 людей немедленно вопят на вас.
Память — это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновлять их резцом.
Ты знаешь, что ты шахматный фанатик, когда ты берёшь в туалет шахматный учебник и забываешь туда пойти.
Смерть — единственная встреча, не записанная в вашем органайзере.
Я писал такие книги, какие мне самому хотелось бы прочесть. Именно это всегда побуждало меня взяться за перо. Никто не желает писать книги, которые мне нужны, так что приходится это делать самому...
Обращайтесь с женщиной осторожно! Она сделана из кривого ребра, Бог не сумел создать её прямее; если захочешь выпрямить ее, она поломается; оставишь её в покое, она станет ещё кривее.
Ведите дневник, в который записывайте все вещи, которые стоит сделать.
Жить в нравственном отношении надо так, как если бы ты должен был умереть сегодня, а работать так, как если бы ты был бессмертен. (Заметки и наблюдения: из записных книжек разных лет)
Человек всегда считал себя умным — даже когда ходил на четвереньках и закручивал хвост в виде ручки чайника. Чтобы стать умным, ему надо хоть раз основательно почувствовать себя дураком.
Таланту только в счастливые минуты удается составить из точек линию, которую гений проводит одним росчерком пера.
Если ты бездарен, отруби себе руки. На всякий случай вырежь и язык, чтобы не мог диктовать.
Вокруг мертвых всегда бывает много бумаги.
У женщин есть только два оружия: тушь для ресниц и слезы. Но мы не можем их использовать одновременно.
Если хочешь разгадать фокус, нужно всё время помнить, что это — фокус. Держи это в голове, и тогда поймёшь, как это сделано.
Люди называли нескольких игроков «новым Дунканом Эдвардсом». Сначала Дейва Макая, затем Брайана Робсона. Но никто из них даже близко не был его уровня. Он был единственным игроком, рядом с которым я чувствовал себя незначительным.
Кирпич: Я лучше знаю, каким все должно быть: прямоугольным.
Вот — стою — под прицелом Неподвижной мишенью.И рассыпались годы,Как из книги листочки…Под родным небосводомЖизнь по тонкой цепочкеДокатилась до точки.
Нет ничего легче, чем записывать воспоминания, которые вылетели из головы.
Музыка — это не Бах, и не Бетховен, а консервный нож для открывания души.
Стол — единственное место, где люди не скучают с первой же минуты.
Они водят гоночные машины, вот и все. Они делают половину работы.
Я рассматриваю мозг как компьютер, который прекращает работать, когда его детали приходят в негодность. Нет рая или жизни после смерти для сломанного компьютера; это волшебная сказка для людей, боящихся темноты.