Цитаты со словом «грифель»
Кисть, которой водит художник, должна обмакиваться в разум: о
грифеле Аристотеля говорили, что он больше оставлял для мысли, чем для глаз.
Похожие цитаты:
Эгоизм записывает чернилами сделанное ему зло и карандашом — сделанное ему добро.
Неверная память записывает благодеяния карандашом, а обиды вырезает на меди.
Начало жизни написано акварелью, конец — тушью.
Память — это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновлять их резцом.
Если хочешь писать о женщине, обмакни перо в радугу и стряхни пыль с крыльев бабочки.
Оригинальная техника Раббойза состояла в том, что он рвал рукопись на клочки, а затем наклеивал это всё наобум на бумажные листы.
Светлая голова и светлое сердце всегда составляют грозную комбинацию. А когда ты добавляешь к этому острый язык или карандаш, получается что-то очень гремучее.
Бери вещи за гладкую ручку.
Таланту только в счастливые минуты удается составить из точек линию, которую гений проводит одним росчерком пера.
Вот — стою — под прицелом Неподвижной мишенью.И рассыпались годы,Как из книги листочки…Под родным небосводомЖизнь по тонкой цепочкеДокатилась до точки.
Писать музыку не так уж трудно, труднее всего — зачёркивать лишние ноты.
Молчание глубоко, как Вечность; разговоры мелки, как Время.
Если ты бездарен, отруби себе руки. На всякий случай вырежь и язык, чтобы не мог диктовать.
Обращайтесь с женщиной осторожно! Она сделана из кривого ребра, Бог не сумел создать её прямее; если захочешь выпрямить ее, она поломается; оставишь её в покое, она станет ещё кривее.
Мне нужно, чтобы ни один избиратель не мог подтереться клочком бумаги, на котором бы не было моего изображения.
Обиды записывайте на песке, благодеяния вырезайте на мраморе.
книги, кажется, скоро выживут из кабинета своего хозяина-сотни, тысячи книг, на многих языках и по самым диковинным разделам науки, которые теснятся на полках, лежат на столах, нераспечатанными пачками сложены на полу.
Большая империя, как и большой пирог, начинает крошиться с краёв.
Один палец легко сломать, но пять пальцев — это кулак!
Я не был хулиганом — но лучше бы был. У такого парня, как я, проблем было даже больше, чем у хулиганов. Я мог надолго задуматься о чем-то своем. Все записывают слова учителя, а я рисую свои картинки.
Иногда мне кажется, что мы — черти, которые штурмуют небеса.
У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!
Мы не можем вырвать ни одной страницы из нашей жизни, хотя легко можем бросить в огонь всю книгу.
У женщин есть только два оружия: тушь для ресниц и слезы. Но мы не можем их использовать одновременно.
Свобода размахивать руками заканчивается у кончика носа другого человека.
Дайте мне 6 строчек, написанных рукой самого честного человека, и я найду в них то, за что его можно повесить.
К сожалению, умной и верной,Быть невозможно. Нельзя! Спермой,Ты измазана вся.Я могу без тебя жить!Я плевал в твои, чёрной тушью,Размазанные ресницы! — А как же социальное обеспечение?
Когда я переводил «Гамлета» — я обложился переводами чужими, всеми, которые мне были только доступны и известны, — и двигался от строки к строке, сверяясь поминутно;..
Художник должен начертить план свой с огнем, но выполнить его с хладнокровием.
Всё повторяется, а поэтому человек, хотя и умирает, не в состоянии заметить ход времени; художники рисуют одни и те же рисунки к одним и тем же историям — как будто времени не существует.
Если то, что я рисую, в конце концов окажется не похоже на коня, я всегда могу сделать из него гамак.
Люди называли нескольких игроков «новым Дунканом Эдвардсом». Сначала Дейва Макая, затем Брайана Робсона. Но никто из них даже близко не был его уровня. Он был единственным игроком, рядом с которым я чувствовал себя незначительным.
Я писал такие книги, какие мне самому хотелось бы прочесть. Именно это всегда побуждало меня взяться за перо. Никто не желает писать книги, которые мне нужны, так что приходится это делать самому...
Прогресс: вначале был простой стул, потом — электрический.
Пиши только руками, — ноги необходимы для ходьбы.
Главная моя цель — писать не быстрее, а медленнее. Лучше всего было бы высекать слова на камне — не чтобы навечно, а чтобы не торопясь.
Вокруг мертвых всегда бывает много бумаги.
Лучше краска на лице, чем пятно на сердце.
Я писал свои труды бетоном и железом.
Конечно, у вратаря обычная работа. Представьте — приходите вы на работу, делаете маленькую ошибку и тут же над вашим столом загорается красный фонарь и 15,000 людей немедленно вопят на вас.
Мой вклад в жизнь мира — моё умение рисовать. Я буду рисовать, сколько могу, для стольких людей, для скольких могу, так долго, как смогу.