Цитаты со словом «страшилка»
Похожие цитаты:
Мне нравится история Человека-слона, она во многом похожа на мою. Когда я думаю о нем, то часто плачу, потому что вижу себя в этой истории. Но нет, я никогда не хотел купить его скелет, это очередная глупая выдумка.
Когда живешь один, вообще забываешь, что значит рассказывать: правдоподобные истории исчезают вместе с друзьями.
Подлинная история всегда страшнее того, что можно о ней выдумать.
В России действительно удалось сказку сделать былью, правда сказку выбрали уж больно страшную.
Мичурин: Всю ночь читает небылицы, и вот плоды от этих книг.
История — это роман, в который верят, роман же — история, в которую не верят.
Из всех этих лживых россказней о блондинках добрая половина неправда.
История: хорошо расказанная сплетня. (The Roycroft Dictionary, 1914)
Панк для меня, как детская волшебная страна — место, где ни у кого нет проблем и люди круглые сутки сочиняют песни.
... с детства и примерно лет до 23-х мне просто и в голову не приходило, что можно писать что-нибудь, кроме фантастики.
Легенды входят в историю не потому, что похожи одна на другую, а потому, что отличаются друг от друга. Мастером становится художник, который делает чужие легенды понятными нам.
Наша жизнь — одна бродячая тень, жалкий актер, который кичится какой-нибудь час на сцене, а там пропадает без вести; сказка, рассказанная безумцем, полная звуков и ярости и не имеющая никакого смысла.
В кино мне кажется интересным то, что ничего не нужно придумывать. Кино мне интересно тем, что оно способно быть немного всем на свете. Это живопись, которая может быть услышана как музыка.
Много придумано для того, чтобы не думать.
Вообще Витька был золотым парнем. У меня не было ощущения, что я общаюсь со звездой. Он не выпендривался, не капризничал… Был просто КЛАССНЫМ парнем! Мы с ним дружили всего два года, но его смерть для меня стала большой трагедией.
В Америке мифы и легенды практически неубиваемы.
С первых рассказов я хотел писать фантастику, не имеющую ничего общего с космическими кораблями, далеким будущим и тому подобной чепухой... научную фантастику, основанную на настоящем.
История того, что есть, — это история того, что было и того, что будет.
Чтобы вынести историю собственной жизни, каждый добавляет к ней немножко легенд.
«Мне всегда нравилось заниматься немного сюрреалистической ситуацией и представлять её на реалистичной основе».
Интересно, когда я пишу всякую дурашливую галиматью, это выглядит искренне, когда же пишу правду, все думают, что я шучу.
То, что о ней говорят, может быть, сплетни, но не враньё.
Мы водили вместе, вдвоем — страстные бесстрашные колонны пацанвы по улицам самых разных городов нашей замороченной державы, до тех пор пока власть не окрестила всех нас разом мразью и падалью, которой нет и не может быть места здесь.
Я рассматриваю мозг как компьютер, который прекращает работать, когда его детали приходят в негодность. Нет рая или жизни после смерти для сломанного компьютера; это волшебная сказка для людей, боящихся темноты.
Вот этого как раз и надо остерегаться — изображать странным то, в чем ни малейшей странности нет. Дневник, по-моему, тем и опасен: ты все время начеку, все преувеличиваешь и непрерывно насилуешь правду.
Чаще всего мы больше радуемся детским шалостям, играм и проделкам наших детей, чем их вполне сознательным поступкам в зрелом возрасте, словно бы мы их любили для нашего развлечения, как мартышек, а не как людей.
Много правды говорится в шутку.
— Я не верю в это, а, в общем, покажите. Мне как-то показывали, но я не верю этому.
Сказки я пишу потому, что этот жанр как нельзя лучше подходит для того, что мне нужно сказать;..
Тот, кто уже не помнит собственного детства совершенно отчетливо, — плохой воспитатель.
История — это роман, который был, роман — это история, которая могла бы быть.
Когда прошлое становится легендой, настоящее становится чепухой.
В словах и поведении некоторых персонажей Достоевского мы иногда ощущаем, что они живут сразу на двух планах - на том, что мы знаем, и в какой-то другой реальности, в которую нас не пустят.
Если честно, в настоящее время я ничего не боюсь.
Я не был хулиганом — но лучше бы был. У такого парня, как я, проблем было даже больше, чем у хулиганов. Я мог надолго задуматься о чем-то своем. Все записывают слова учителя, а я рисую свои картинки.
Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто её видел.
«Смерть — она реальнее всех наших мыслей о ней. Все ее ждут, все знают, что ее не миновать, но когда она приходит, почему-то все оказываются не готовы к ее приходу» — роман «Дождь»