Цитаты со словом «прокуратор»
Похожие цитаты:
Не нужно быть Цезарем, чтобы понимать Цезаря.
Овёс может быть сеян несколько раз. Человек же может быть только раз сеян. Впрочем, и человек может быть несколько рассеян.
Не ученому следует явиться к правителю, а правитель — к ученому.
Новый Завет предназначался для тех евреев, которые последуют за Мессией и воссоздадут империю первоначально избранного народа. Иисус бы в гробу перевернулся, узнай он, что Павел передаст его план свиньям.
До тех пор, пока люди будут преклоняться перед Цезарями и Наполеонами, Цезари и Наполеоны будут приходить к власти и приносить людям несчастья.
Легче быть рабом идеи, чем господином слова.
Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров.
Если бы Иисус Христос явился сегодня, никто бы не стал его распинать. Его бы пригласили к обеду, выслушали и от души посмеялись.
Веления разума гораздо более властны, чем приказания любого повелителя: неповиновение последнему делает человека несчастным, неповиновение же первому — глупцом.
Пусть всякий, кто сможет, остерегается попасть в руки судьи, когда этот судья — победоносный и вооруженный до зубов враг.
Перед разумом, перед Богом «честь» человека мерится другой мерой, чем на римском форуме.
Сожжение назначили на одиннадцать, чтобы после этого зрелища народ мог спокойно разойтись на обед.
Раб: Я был бы на многое способен, если бы мне приказали.
Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».
Политик напоминает мне человека, который убил отца и мать, а затем, когда ему выносят приговор, просит его пощадить на том основании, что он — сирота.
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.
На днях Тихонов мне сказал, что волна арестов — это временное явление. Религии никто не уничтожит, поэтому отказываться от сана не советую, так как скоро настанет время, когда все возвратится к старому.
Заставьте самого беспристрастного судью разбирать своё собственное дело, и посмотрите, как он начнёт толковать законы!
…Нет ничего более ужасного, более унизительного, чем быть
рабом раба.
Временно советую назначать своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты.
Если вы хотите основать новую религию, дайте себя распять и на третий день воскресните.
Республика позволяет солдатам быть гражданами, деспотизм делает из них палачей.
Я умру, если так решила моя партия. (Последние слова Моро перед казнью «Красными бригадами»)
— А всё-таки быть царём так же плохо, как и не быть царём!
Разве подобает царю, если его бьют по щеке, подставлять другую? Как же царь сможет управлять царством, если допустит над собой бесчестье?
В то время как я к войне совершенно не был готов, те, кто окружали меня, старались стравить меня с соседями, особенно с султаном Селимом; направляли ему от моего имени оскорбительные письма и «подарки».
Что касается Страшного суда, думаю, Господь Бог будет не в состоянии судить грешников, потому что знает их чересчур хорошо.
Мусульманин не может быть ничьим рабом и никому не должен платить подати, даже самому единоверцу.
Порицание не мешает выслушать и от первого встречного; хвалу же от человека хорошо выслушать, только присмотревшись к нему поближе.
Христианские правители не ладят друг с другом. Это очень странно. Потому что неурядицы между ними придают смелость их общему врагу. Поэтому я написал королю Венгрии, чтобы он прекратил вражду с европейскими правителями.
Когда я впервые подходил к приготовленному для главы правительства креслу, мои чувства напоминали те, что испытывает приговоренный, всходя на эшафот.
Не homo religiosus, а человек, просто человек—вот что такое христианин, как Иисус был человеком в отличие, скажем, от Иоанна Предтечи («Письма другу», июль 1944)
Человек тщеславный и слабый в каждом видит судью; гордый и сильный не знает никакого судьи, кроме себя самого.
Как поэту говорить с людьми, обличёнными властью, если он больше человек, чем они?
Я мальчишкой совсем ещё был. Владыка служил, а я посох ему держал. Потом он меня обнял, поцеловал и говорит: «Какой ты счастливый, что с Господом…»
Человек не станет господином природы, пока он не стал господином самого себя.
Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости.
Знайте: апостолы ненависти вас не спасут.
Когда о каком-нибудь короле говорят, что он был добр, значит царствование его не удалось.