Цитаты со словом «прерываться»
Похожие цитаты:
Брак — это долгий разговор, прерываемый спорами.
Жизнь есть ночь, проводимая в глубоком сне, часто переходящем в кошмар.
Если в концерте во время паузы, выдерживаемой оркестром, вдруг раздадутся оглушительно-наглые хлопки — знай, это дурак.
Войны начинаются, когда вы их начинаете, но они не останавливаются, когда вы этого захотите (вариант: Войны начинаются по вашей воле, но не прекращаются по вашему желанию).
Там, где прекращается желание, прекращается и человек.
Как самое правдивое общество всегда приближается к одиночеству, так самая великолепная речь в конце концов падает в тишину. Тишина слышна всем, всегда и везде.
В сущности, любовь всё время начинается снова.
Время проходит! — привыкли вы говорить вследствие установившегося неверного понятия. Время вечно: проходите вы!
Память — это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновлять их резцом.
Времена — что ни день — становятся серьезнее.
Фильм должен начинаться с землетрясения, а потом напряжение должно нарастать (вплоть до кульминационного пункта).
Вы засыпаете на долгое время, а когда просыпаетесь, оказывается, что всё на свете осталось по-прежнему. Сколько бы вы ни проспали, ничего не меняется.
Ритм человеческой жизни — это рутина, перемежаемая оргиями.
Тайна музыки в том, что она находит неиссякаемый источник там, где речь умолкает.
В человеческом сердце происходит непрерывная смена страстей, и угасание одной из них почти всегда означает торжество другой.
Вставайте с петухами, ложитесь с курами, но остальной промежуток времени проводите с людьми.
Ну, я долгое время не улыбалась.
Люди живут в своём собственном времени, короткой вспышке света, ограниченной огромной темнотой, и не в их природе задумываться о том, что простирается за пределами этого короткого промежутка. (
«Полёт в вечность»)
Пока живешь, никаких приключений не бывает. Меняются декорации, люди приходят и уходят — вот и все. Никогда никакого начала. Дни прибавляются друг к другу без всякого смысла, бесконечно и однообразно.
Помнится, до меня донёсся шум аплодисментов. Потом мне сказали, что во время родов началась гроза, но я была уверена, что мне аплодирует весь мир. Я думала, что это лучше и значительнее любой роли, которую мне доводилось исполнять.
Меня все еще держат за шиворот, на моем плече замирает вздох, это не сожаление, конечно, но в нем есть примесь грусти: вчера все было чудом, а завтра станет повседневной рутиной. В этом вздохе слышится: «Ну вот!».
Иногда на сцене я как зеркало. Моя музыка становится меньше обо мне и больше о том, что аудитория видит во мне такого, что напоминает им о себе.
Он думал о произошедшем столь продолжительное время, что вскоре начал проповедовать свои думы окружающим.
Ежеминутно уходит из жизни по одному дыханию. И когда обратим внимание, их осталось уже немного.
Из всех вечных вещей любовь длится короче всего.
Я не слышу в своём воображении части музыки последовательно, я слышу её всю сразу. И это наслаждение!
Жизнь — это очень короткое время между двумя вечностями.
Энтузиазм не может долго подхлёстывать человека. Во всякой работе существуют естественные ритмы. Сравнительно долгое нарушение их приводит к надрыву, к депрессии.
Если голова и книга приходят в столкновение и слышен звук пустого тела, - всегда ли виновата книга?
Так случается со всеми моими увлечениями, которым я начинаю предаваться, — они растут, переходят в страсть, и я уже больше ничего в жизни не вижу, кроме того, чем занят.
Музыканты не выходят на пенсию; они заканчиваются, когда в них исчезает музыка.
Музыка стоит на втором месте после молчания, когда речь идет о том, чтобы выразить невыразимое.
Молитва должна оставаться без ответа, иначе она перестаёт быть молитвой и становится перепиской.
Детство моё — сложная смесь переживаний: жар, бред, бессонница, тягостные дни и томительно долгие ночи. Мне более знакома «Страна кровати», чем зелёного сада.
Каждая трудность, произнесённая нечленораздельно, будет признаком, чтобы нарушить ваш отдых позже.
Горячо жил коллектив, звенел смех, плескались шутки, искрились характеры, мелькали огни дружбы и симпатии, высоко к небу подымались прожекторы обычной человеческой мечты о завтрашнем дне.
Малые страдания выводят нас из себя, великие же — возвращают нас самим себе. Треснувший колокол издаёт глухой звук: разбейте его на две части — он снова издаст чистый звук.
Начинается с возвышенного, а кончается тем, что в закоулке дрочишь как бешеный.
— Когда бог наконец обретает речь, он не всегда говорит то, что от него ожидали услышать.
Внезапное молчание посреди разговора вдруг напоминает нам о главном: оно показывает нам, какую цену мы вынуждены платить за изобретение слова.
С тех пор, как я пишу музыку, мне удаётся забывать все свои заботы, весь мир. Потому что тот мир, который возникает из тысячи звуков в моей комнате, под моими пальцами, не совместим ни с чем, что находится за его пределами...
Если хочется, можно сесть и смотреть на проходящих мимо людей. Повсюду что-то случается. Безумное напряжение ожидания чего-то, что должно произойти.
Люди с ясными и записанными целями достигают намного больше в короткий промежуток времени, нежели люди, которые только думают о своих целях.
Будь первым, когда надо слушать, и последним, когда надо говорить.
Человек всю жизнь видит сны. Иногда, правда, он пробуждается на минуту, осовело смотрит на мир, но затем вновь погружается в сладкий сон.
Память подобна населённому нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздаётся эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними — печальные призраки нашего былого «я».
Вдохновения достаточно, чтобы дать выражение тону в пении, особенно когда песня без слов.
Брайан Клаф хуже, чем дождь в Манчестере. Тот по воле Господа хоть иногда прекращается!