Цитаты со словом «помилованный»
Похожие цитаты:
Человек — это приговорённый к смерти, казнь которого откладывается.
Всегда следует прощать: раскаявшегося - ради него, нераскаявшегося - ради себя.
Лучше освободить некоторое число людей в чем-то виновных, чем держать в заключении и истязать тысячи невинных.
Нет более мучительного наказания, чем не быть наказанным.
Судья, вынесший обвиняемому приговор в припадке гнева, сам заслуживает смертного приговора.
Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости.
Дела, неугодные подданным, государи должны возлагать на других, а угодные — исполнять сами.
Послушание несправедливым приказам есть преступление.
Даже то, если ты, искупив сотни рабов христиан из рабства у нечестивых, дашь им свободу, не спасет тебя, если ты при этом сам пребываешь в рабстве у страстей.
Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель.
Христос милует свыше всякой меры, но чётко ненавидит грех, круче пророка Михея.
Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками.
Жалеть виновных, значит предать невинных.
Помилуй Бог, мы — русские! Какой восторг!
…епископа Амвросия обвиняли в мнимом укрывательстве бывших офицеров царской армии через рукоположение их в сан священника.
Нет худшего грешника, чем юный святой.
Политик напоминает мне человека, который убил отца и мать, а затем, когда ему выносят приговор, просит его пощадить на том основании, что он — сирота.
Брак без любви - это пожизненная каторга.
Самый страшный грех − иудин. Предательство! Падшие. Преступившие черту. Нелюдь. Не заслуживают даже презрения.
Оказывается, что из ста бывших в прошлом королевских фаворитов по крайней мере девяносто пять были повешены.
Лицемер: человек, который убил обоих родителей и просит о снисхождении, ссылаясь на то, что он сирота.
Утвердившись на камне исповедания Христова, будьте постоянны и усердны в исполнении заповедей его, чтобы не устами только исповедать Его, но показать любовь друг ко другу и мир хранить, преподанный Вам через Церковь Христом.
Прежде хула на Бога была величайшей хулой; но Бог умер, и вместе с ним умерли и эти хулители.
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.
Что касается Страшного суда, думаю, Господь Бог будет не в состоянии судить грешников, потому что знает их чересчур хорошо.
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Наказание — это не только право, но и обязанность в тех случаях, когда наказание необходимо.
Если вы будете отлынивать от суровой работы, не подчиняться распоряжениям — я вас упрекну; если это будет тщетным — я стану вас сечь. А если и это не поможет, я в конце концов вас расстреляю — и освобожу от вас… землю божью.
Смерть о. Павла не кончина диссидента или партизана. Это достойная смерть достойного христианина. Он принял страждущего. Заплатил за это жизнью. И получил жизнь Вечную. Такова высокая христианская норма.
Человек несовершенен, потому что сам должен себя совершить. Сам. С Божьей помощью, конечно. Это не приговор — быть человеком, а назначение.
Что будет после Страшного Суда? Как обычно — реабилитация!
Помогите просящему, простите кающемуся в грехе.
Святые — это грешники, которые не остановились на достигнутом.
Даровая благодать есть проповедь прощения без покаяния («Следуя Христу»)
Сражаясь за свободу, мы должны быть осмотрительными и не нарушать свободу совести других, всегда памятуя, что Бог — судья над сердцами людей.
Я умру, если так решила моя партия. (Последние слова Моро перед казнью «Красными бригадами»)
Когда о каком-нибудь короле говорят, что он был добр, значит царствование его не удалось.
Бывают среди верующих такие жёсткие люди — они бы всех приговорили к высшей мере суровой доброты.
Страдания правого — приговор неправому.
Закон должен быть похож на смерть, которая не щадит никого.
Лживых историков следовало бы казнить, как фальшивомонетчиков.
Напишите о карманнике, судившемся тридцать раз, что он известный карманник-рецидивист — и он подаст на вас в суд за оскорбление личности, причем вы проиграете это дело.
Самый тяжелый мой грех - то, что я разрешил остаться в Чалдыране Бахрузе-ханым и матери моего наследника Тахмаса Мирзы Таджлы-бейим. Обе они сражались в мужском одеянии. Обеих их, оказывается, позвали битвы во имя славы Родины.
В страдании кроется освобождение, ибо человек получает право передать дело своей жизни в Божий руки («Письма другу», июль 1944)