Цитаты со словом «осуждённый»
Раз мы
осуждены на то, чтоб есть, будем есть хорошо.
Коротка и бессильна жизнь человека, на него и на весь его род медленно и неумолимо падает рок беспощадный и темный. Не замечая добра и зла, безрассудно разрушительная и всемогущая материя следует своим неумолимым путем; человеку,
осужденному сегодня потерять самое дорогое, а завтра самому пройти через врата тьмы, остается лишь лелеять, пока не нанесен удар, высокие мысли, освещающие его недолгие дни; презирая трусливый страх раба судьбы, поклоняться святыне, созданной собственными его руками; не боясь власти случая, хранить разум от бессмысленной тирании, господствующей над его внешней жизнью; бросая гордый вызов неумолимым силам, которые терпят до поры его знание и его проклятия, держать на себе мир, подобно усталому, но не сдающемуся Атласу. Держать — вопреки давящей все на своем пути бессознательной силе — мир, сотворенный его идеалами.
«Ныне вошло в моду уезжать в Россию (говорят во французских газетах). Как скоро живописцу докажут его посредственность, он кладет в чемодан кисть свою и едет в Россию. Если красавица видит, что прелести и тюрбан ее не производят великого действия в Тиволи и Фраскати, она проклинает свое неблагодарное отечество и на другой день едет в Россию. Если актер не доволен публикой, если танцовщик прыгнул неудачно, они едут в Россию. Одним словом, Россия сделалась убежищем посредственности или высшим судом в который переносят дело свое артисты,
осужденные в Париже». — Итак будем умеренны в похвале своей, когда сии господа к нам приедут!
Похожие цитаты:
Человек — это приговорённый к смерти, казнь которого откладывается.
Судья, вынесший обвиняемому приговор в припадке гнева, сам заслуживает смертного приговора.
Лучше освободить некоторое число людей в чем-то виновных, чем держать в заключении и истязать тысячи невинных.
Что будет после Страшного Суда? Как обычно — реабилитация!
Нет более мучительного наказания, чем не быть наказанным.
Наказание — это не только право, но и обязанность в тех случаях, когда наказание необходимо.
Я отрицаю сколько-нибудь существенное устрашающее действие смертной казни на потенциальных преступников. Я уверен в обратном — жестокость порождает жестокость.
Я чувствую себя в неоплатном долгу перед смелыми и нравственными людьми, которые являются узниками тюрем, лагерей и психиатрических больниц за свою борьбу в защиту прав человека.
Напишите о карманнике, судившемся тридцать раз, что он известный карманник-рецидивист — и он подаст на вас в суд за оскорбление личности, причем вы проиграете это дело.
Брак без любви - это пожизненная каторга.
Бывают среди верующих такие жёсткие люди — они бы всех приговорили к высшей мере суровой доброты.
Большое число соучастников не оправдывает преступления.
Политик напоминает мне человека, который убил отца и мать, а затем, когда ему выносят приговор, просит его пощадить на том основании, что он — сирота.
Человек несовершенен, потому что сам должен себя совершить. Сам. С Божьей помощью, конечно. Это не приговор — быть человеком, а назначение.
…и даже допускал, что самые заблуждения людей не всегда должны иметь непременным последствием расстреляние.
…епископа Амвросия обвиняли в мнимом укрывательстве бывших офицеров царской армии через рукоположение их в сан священника.
Не следует устраивать волокит с судебными разбирательствами. Это революция, доказательства тут вторичны. Мы должны действовать по убеждению. Они все — банда преступников и убийц.
Не подлежит сомнению, что упрек оскорбителен лишь постольку, поскольку он справедлив: малейший попавший в цель намек оскорбляет гораздо сильнее, чем самое тяжкое обвинение, раз оно не имеет оснований.
Я умру, если так решила моя партия. (Последние слова Моро перед казнью «Красными бригадами»)
Республика позволяет солдатам быть гражданами, деспотизм делает из них палачей.
В управлении не должно быть полуответственности: она с неизбежностью ведёт к утайке растрат и неисполнению законов.
Страдания правого — приговор неправому.
Для лиц, стоящих у власти, нет греха большего, чем малодушное уклонение от ответственности.
Полевой суд, пулевой суд — а суда всё не видно!
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Послушание несправедливым приказам есть преступление.
Игра в воротах подобна расстрелу.
Люди не смогли даже выдумать восьмого смертного греха.
... любой издатель может вам растолковать, что пытаться выжать из автора книгу, когда она «не идёт», всё равно, что торопить казнь через повешение.
Препятствование самоубийству. Существует право, по которому мы можем отнять у человека жизнь, но нет права, по которому мы могли бы отнять у него смерть; это есть только жестокость.
Наказания, назначаемые в припадке гнева, не достигают цели. Дети смотрят на них в этом случае как на последствия, а на самих себя — как на жертвы раздражения того, кто наказывает.
От правосудия зависит общественный порядок. Поэтому по праву место судей — в первом ряду общественной иерархии. Поэтому никакие почести и знаки уважения не могут считаться для них чрезмерными.
Факт, что игрок находился в цейтноте, по моему, столь же малоизвинителен, как, к примеру, заявление преступника, что во время совершения преступления он был пьян.
Правосудие есть основание всех общественных добродетелей.
Жалеть виновных, значит предать невинных.
Если меня посадят в тюрьму, по крайней мере, не надо будет раздавать автографы.
Оказывается, что из ста бывших в прошлом королевских фаворитов по крайней мере девяносто пять были повешены.
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.
Правосудие — право наиболее слабого.
Чтобы изобрести смертные грехи, нужен был человек, с его воображением и его властью над материей.
Понимать людей, а не судить. В жизни нет преступников — есть только жертвы.
Чрезмерно строгий судья часто осуждает того, кого сам закон оправдал бы, если бы он мог объясняться.
Преступления властителей нельзя вменять в вину тем, над кем они властвуют; правительства подчас бывают бандитами, народы же никогда.