Цитаты со словом «нараставший»
Похожие цитаты:
Самые страшные бури рождаются от народных волнений.
Вожделение, испытываемое нами к женщине, направлено лишь к стремлению избавиться от мучения, порождаемого пылким и неистовым желанием.
Шум оружия заглушает голос законов.
Фильм должен начинаться с землетрясения, а потом напряжение должно нарастать (вплоть до кульминационного пункта).
У народа, лишенного общественной свободы, литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести.
В человеческом сердце происходит непрерывная смена страстей, и угасание одной из них почти всегда означает торжество другой.
Старость гасит страсти, останавливает занятия, заглушает всякие стремления и отдает вас в жертву страшному врагу, который зовется покоем, но настоящее имя которого - скука.
Легче подавить в себе первое желание, чем удовлетворить все последующие.
«Если человек просто откинулся и подумал о надвигающемся ему прекращении и ужасе, и незначительности одиночества в космосе, то он, несомненно, будет сходить с ума, либо испытывать чувство бесполезности».
Есть фразы, остающиеся в голове, неотступно преследующие, подобно мелодиям, которые всё время звучат в ушах и настолько сладостны, что причиняют боль.
Энтузиазм не может долго подхлёстывать человека. Во всякой работе существуют естественные ритмы. Сравнительно долгое нарушение их приводит к надрыву, к депрессии.
Разлука ослабляет лёгкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому, как ветер гасит свечу, но раздувает пожар.
Как только мы чувствуем гнев во время спора, мы перестаём бороться за истину, мы начинаем бороться за себя.
Искушение подобно молнии, на мгновение уничтожающей все образы и звуки, чтобы оставить вас во тьме и безмолвии перед единственным объектом, чей блеск и неподвижность заставляют оцепенеть.
Со стороны часто кажется, что человек всего достиг и процветает, меж тем как тайная боль томит и волнует его душу, пока, наконец, не сожжёт дотла.
Страх — самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх — страх неведомого.
Никто в мире не чувствует новых вещей сильнее, чем дети. Дети содрогаются от этого запаха, как собака от заячьего следа, и испытывают безумие, которое потом, когда мы становимся взрослыми, называется вдохновением.
Гнев — это откровенная и мимолетная ненависть; ненависть — это сдержанный и постоянный гнев.
…Стыд — это уже своего рода революция… …Если бы целая нация действительно испытала чувство стыда, она была бы подобно льву, который весь сжимается, готовясь к прыжку.
Как самое правдивое общество всегда приближается к одиночеству, так самая великолепная речь в конце концов падает в тишину. Тишина слышна всем, всегда и везде.
Источник страха — в вашем сердце, а не в руках устрашающего.
Самая сильная ненависть, как и самая свирепая собака, беззвучна.
Когда яркое пламя любви перестаёт мерцать, веселее горит огонёк привязанности; его-то легко поддерживать изо дня в день и даже усиливать по мере того, как приближается холодная смерть.
Даже если я должен буду в деревянной бочке преодолеть ревущий водопад, и внизу меня будут ждать вооруженные до зубов туземцы, я буду продолжать борьбу.
Встречаются людские души, к познанию которых нет ни малейшего интереса. Ровно как и скалистые пропасти, не вызывающие желания рисковать. И вторые, и первые слишком полны ужасом смерти.
Если хочется, можно сесть и смотреть на проходящих мимо людей. Повсюду что-то случается. Безумное напряжение ожидания чего-то, что должно произойти.
Я раб ритма. Я как палитра. Я танцую так, как чувствую в эту секунду. Если ты начинаешь размышлять, то все, ты – труп. Выступать – это не про разум, это про чувства.
я был как корабль без якоря, уносимый куда-то штормом во тьму. Постоянно искал тихую гавань, а вместо этого снова и снова нёсся навстречу новым неожиданностям.
Для человека, только что оправившегося от любовного недуга, возможность нового увлечения видится столь немыслимой, что ему кажется, будто все живые существа, вплоть до последней мошки, ввергнуты в пучину разочарования.
Малые страдания выводят нас из себя, великие же — возвращают нас самим себе. Треснувший колокол издаёт глухой звук: разбейте его на две части — он снова издаст чистый звук.
Слышать смех — радость. Вызвать смех — гордость для меня.
Меня все еще держат за шиворот, на моем плече замирает вздох, это не сожаление, конечно, но в нем есть примесь грусти: вчера все было чудом, а завтра станет повседневной рутиной. В этом вздохе слышится: «Ну вот!».
Нужда — это шестое наше чувство, заглушающее нередко все остальные.
Когда ты вплотную приближаешься к собственной смерти, мысль о том, что ты всю жизнь трудился, успокаивает.
Самое неприятное чувство — это чувство собственного бессилия.
Убеждённость, что ваша работа необычайно важна, — верный симптом приближающегося нервного срыва.
Только одно было странно: продолжать думать, как раньше, знать. Понять — это означало в первый момент почувствовать леденящий ужас человека, который просыпается, и видит, что похоронен заживо.
Давление и насилие могут вызывать отвращение, но не в силах излечить его.
Богатство подобно морской воде, от которой жажда тем больше усиливается, чем больше пьешь.
Детство моё — сложная смесь переживаний: жар, бред, бессонница, тягостные дни и томительно долгие ночи. Мне более знакома «Страна кровати», чем зелёного сада.
Страх опасности всегда страшнее опасности, уже наступившей, и ожидание зла в десять тысяч раз хуже самого зла.
Люди понимают только чувства, сходные с их собственными чувствами; другие, как бы прекрасно они ни были выражены, не действуют на них: глаза глядят, но сердце не участвует, а вскоре и глаза отворачиваются.
Я думаю, ты становишься взрослым, когда находишься на грани отчаяния.
Большинство людей ведут свою жизнь в тихом отчаянии.
…в нем было удивительное сочетание физической слабости и духовной — даже не скажу, силы, но — приветливости, в которой растворялась любая человеческая боль, любая тревога.
Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне.
Какая же именно причина лишает дикаря удивления от звуков радио?