Цитаты со словом «налагавший»
Свобода и любовь в душе не разделимы,Но нет любви, не
налагавшей уз.
Похожие цитаты:
В интересах государства, чтобы должностные лица постоянно сменялись: ежели этот принцип не соблюдается, то неизбежно появляются удельные владения и сеньориальное правосудие.
Мы можем определить свободу как такое положение дел, при котором право свободного выбора индивидов не ограничивается государственным принуждением сильнее, чем в любом случае оно ограничивается праксиологическими законами.
Деспотизм есть ложное верование, таинство которого состоит в том, чтобы заключить всю нацию в одного человека.
…епископа Амвросия обвиняли в мнимом укрывательстве бывших офицеров царской армии через рукоположение их в сан священника.
Все религии основывают нравственность на покорности, то есть на добровольном рабстве.
Наказание — это не только право, но и обязанность в тех случаях, когда наказание необходимо.
Убийство — способ низложения с престола, применяемый в России.
…и даже допускал, что самые заблуждения людей не всегда должны иметь непременным последствием расстреляние.
В управлении не должно быть полуответственности: она с неизбежностью ведёт к утайке растрат и неисполнению законов.
Долг — начало рабства, даже хуже рабства, потому что кредитор неумолимее рабовладельца: он владеет не только вашим телом, но и вашим достоинством и может при случае нанести ему тяжкие оскорбления.
Первый признак порчи общественных нравов — это исчезновение правды, ибо правдивость лежит в основе всякой добродетели и является первым требованием к правителю государства.
Народ, привыкший жить под властью государя и благодаря случаю ставший свободным, с трудом сохраняет свободу.
Нет между людьми закона более нравственного, чем закон власти и подчинения.
Никто не может менять устройство государства. Это невозможно. Узурпаторы были строго наказаны в течение прошедших веков румынской истории. Никто не имеет права низложить Великое Национальное Собрание.
Для лиц, стоящих у власти, нет греха большего, чем малодушное уклонение от ответственности.
Пока не лишишься репутации, ни за что не поймешь, что это было за тяжкое бремя, и что такое — истинная свобода.
Дела, неугодные подданным, государи должны возлагать на других, а угодные — исполнять сами.
Мне кажется, что писатель, имеющий в виду не одни интересы минуты, не обязывается выставлять иных идеалов, кроме тех, которые исстари волнуют человечество. А именно свобода, равноправность и справедливость.
Принуждение неразлучный спутник всякого общества, и всякое общество требует жертв, которые оказываются тем тяжелее, чем ярче наша собственная индивидуальность.
Только закон вправе требовать слепого повиновения.
Природа государства двойственная. С одной стороны, государство праведно изобличает грех законом и начальствующий носит меч не напрасно. С другой стороны, государство само заражается грехом и делает зло.
Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости.
Нет рабства безнадёжнее, чем рабство тех рабов, себя кто полагает свободным от оков.
Нация, которая не может управлять собою, но отдает себя в рабство собственным вожделениям, будет порабощена другими хозяевами, которых она не выбирала, и будет служить им не добровольно, а против своей воли.
Даже то, если ты, искупив сотни рабов христиан из рабства у нечестивых, дашь им свободу, не спасет тебя, если ты при этом сам пребываешь в рабстве у страстей.
Угнетенные должны освободить себя, а свободные — отвести от себя рабство.
Никто не принуждается к заключению брака, но всякий должен быть принуждён подчиняться законам брака, раз он вступил в брак.
Чем больше мы размышляем о догмах и принципах религии, тем более мы убеждаемся, что их единственная цель состоит в защите интересов тиранов и духовенства в ущерб интересам общества.
Попрание права — это искушение, которому легче всего поддается человеческий дух.
Свобода без власти над природою то же самое, что освобождение крестьян без земли.
Государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки, ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого.
В сущности, название и образ правления не имеют никакой важности: если только правосудие оказывается всем гражданам, если они уравнены в правах, государство управляется хорошо.
Следует быть рабом своих обязательств или же отказаться от всякого доверия к себе.
Духовенство было бы весьма недовольно, если бы его духовный труд оплачивался духовно.
Истинное равенство граждан состоит в том, чтобы все они одинаково были подчинены законам.
Все неизвестное является в разуме как бы тенью, которая не дозволяет видеть предмет, каким он есть сам по себе. (HH 265)
От правосудия зависит общественный порядок. Поэтому по праву место судей — в первом ряду общественной иерархии. Поэтому никакие почести и знаки уважения не могут считаться для них чрезмерными.
«Бог есть свобода и дает свободу. Он не Господин, а Освободитель, Освободитель от рабства мира. Бог действует через свободу и на свободу. Он не действует через необходимость и на необходимость. Он не принуждает Себя признать.»
Человек рождён свободным, а повсюду он в оковах.
Закон не может быть законом, если над ним нет силы, могущей принудить.
Без культа не может быть священства, но культ может существовать и без профессиональных священнослужителей.
Идите и освободите свои души от духа рабства, который вас сковывает.
Свободное правительство должно придерживаться одного принципа: не давать человеку, обладающему властью, угрожать свободе.
Из всех видов деспотизма самый страшный — деспотизм верования и системы. Большинство людей - рабы моды и нелепых обычаев.
Смотрите на солдатство, как на низшую степень великого воинского товарищества; не забывайте святых слов, что "солдат есть имя общее, знаменитое, что солдатом называется первейший генерал и последний рядовой".
Власть - это долг; свобода - ответственность.
Путешествия по дальним странам открыли мне местный, временный характер ересей и расколов и вечный, универсальный характер Церкви.
Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров.