Цитаты со словом «желудок»
Путь к сердцу солдата лежит через его
желудок.
Для того, чтобы быть счастливым, нужно иметь хороший
желудок, злое сердце и вовсе не иметь совести.
Жизнь есть родник радости; но в ком говорит испорченный
желудок, отец скорби, для того все источники отравлены.
Трудно жить полной жизнью на пустой
желудок.
Это большой недостаток человека, что полный бумажник урчит громче пустого
желудка.
Если что и вредно для
желудка, так это смотреть, как актёры на телеэкране рассказывают о своей личной жизни.
Было бы так же нелепо отказать в сознании животному, потому что оно не имеет мозга, как заявить, что оно не способно питаться, потому что не имеет
желудка.
Во многих войнах я воевал… но теперь, думаю, я проиграю эту последнюю битву… (О своей язве
желудка, от которой Маннергейм впоследствии скончался)
Тот, кто желает построить армию, должен начать с
желудка.
Есть такая слабогузая интеллигенция, которая ни о чем не может помолчать, ничего не может донести до места, а через газеты валит наружу все, чем засорится ее неразборчивый
желудок.
...Чересчур хорошая жизнь часто портит характер так же, как чересчур обильная еда портит
желудок, и в этих случаях как тело, так и душу с успехом исцеляют лекарства не только неприятные, но даже противные на вкус.
Буржуазия ухитрилась, красиво причесав бунтовщиков революции, превратить их в комические фигуры. Гашек был приготовлен для
желудка чешского мещанина противоположным методом: он остался в Чехии взлохмаченным, из него сделали сентиментального пьяницу и весёлого шута. То, что ставило писателя гораздо выше среднего уровня — его понимание общественных проблем, критическое отношение к действительности, — последовательно замалчивалось.
Похожие цитаты:
Умеренность в жизни похожа на воздержанность в еде: съел бы ещё, да страшно заболеть.
Брак — это икра на завтрак, на обед и на ужин: тем, что обожаешь, тоже можно обожраться до тошноты.
Нельзя сидеть при лучине с раздутым от голода животом, с необогащенным ни одною книгою мозгом и с оравой голодных и голых ребят и творить «духовные ценности».
Желчь — это чернила дурного сердца.
Я все время холеры пил самые крепкие бургонские вина, ел много говядины с перцем и солями, не давал никак себе долго голодать — и не ел за раз много и был совершенно здоров.
Когда болит голова, страдает всё тело.
Чем больше вы глотаете пилюль, тем они кажутся менее горькими.
Некоторые книги следует только отведать, другие — проглотить и только немногие — пережевать и переварить.
Да уж… чтобы знать вкус вина в бочке, не обязательно выпивать всю бочку. Гурману достаточно глотка.
Те, кто гонится за большим богатством, так и не находя времени, чтобы им насладиться, напоминают голодных, которые вечно готовят еду и никогда не садятся за стол.
Голод — лучшее лекарство.
Живые. Таких больше нет. Смотрю я сейчас на женщин — однообразие какое-то. Иду на пляж, у них талии нет вообще. Смесь солитера с лапшой. А это ведь на музыку сильно влияет.
Значительная часть моей жизни прошла с русскими. Сначала я училась готовить их блюда, а потом попробовала водку, один из самых здоровых алкогольных напитков.
Наслаждения походят на те цветы, которые причиняют головокружение, когда слишком долго дышат их ароматом.
Так сладок мёд, что, наконец, он горек. Избыток вкуса убивает вкус.
С тех пор как люди научились варить пищу, они едят вдвое больше, чем требует природа.
Прометей изобрел не огонь, а самогонный аппарат. Поэтому у него были нелады с печенью.
Когда мы ненавидим своих врагов, мы даем им власть над нами — они воздействуют на наш сон, аппетит, кровяное давление, наше здоровье и наше счастье… Наша ненависть не приносит им вреда, но она превращает наши дни и ночи в кошмары.
Где нет желчи и смеха, там нет надежды и на обновление.
Слабые люди избегают наслаждения, как если бы они боялись потревожить какую-то врождённую болезненную рану. Для них лучше усыпить эту боль и уснуть вместе с ней.
В чужой стране путешественник — мешок с деньгами, который все норовят поскорее опорожнить.
У меня очень плохое здоровье. Кровь не достигает головы. Она болит каждый день.
Когда становилось уже совсем невыносимо, оставалось в запасе одно средство — пойти в автомат на Киевской и выпить два или три стакана белого крепленого проклятого, благословенного портвейна № 41.
Желания походят на аппетит: иметь их очень много — значит всегда страдать; вовсе их не иметь — это почти то же, что умереть.
У нас у всех есть свой ГУЛАГ в шкафу, засевшая внутри несправедливость, которую никак не удаётся переварить.
Между хорошим обедом и долгой жизнью только та разница, что за обедом сладкое подают в конце.
Человек — просто недолговечный сосуд для переваривания пищи, он желает наслаждаться жизнью, а его подстерегает смерть. (Смерть героя)