Цитаты со словом «боль»
Телесная
боль есть единственное зло, которое рассудок не может ни ослабить, ни исцелить.
Собака приносит
боль, лишь когда умирает.
Надежды — это нервы жизни; в напряженном состоянии они мучительны, перерезанные они уже не причиняют
боли.
Есть фразы, остающиеся в голове, неотступно преследующие, подобно мелодиям, которые всё время звучат в ушах и настолько сладостны, что причиняют
боль.
Когда мы говорим, что страшимся смерти, то думаем прежде всего о
боли, её обычной предшественнице.
Привычка терпеливо трудиться — это то же, что привычка терпеливо переносить
боль.
Человеку развитому смерть страшна не
болью, а разрушением плана.
Я прошу, хоть нен
адолго,
боль моя, ты покинь меня.
Нет
боли сильнее, чем та, что причиняют друг другу влюбленные.
Нет такой
боли, нет такого страдания, телесного или душевного, которых не ослабило бы время и не исцелила бы смерть.
Ваша так называемая религия действует как опий: она завлекает и приглушает
боли вместо того, чтобы придать силы.
Бог шепчет нам в наших удовольствиях, вслух говорит с нашей совестью, но Он кричит в нашей
боли — это Его мегафон, чтобы слышал оглохший мир.
После смерти любимых людей мы как бы утешаем себя верой в то, что
боль от этой потери никогда не уменьшится.
Нельзя избежать
боли. Это часть прелести быть живым.
Если люди не позволят себе пораниться, испытать
боль и разозлиться, они никогда не сделают следующий шаг.
Боль проходит, а слава длится вечно!
Я понял, что величайшая
боль приходит не с далёкой планеты, а из глубины сердца. («Помутнение»)
Боль - одно из зол, но сама по себе ещё не зло.
Не стоит бояться тех людей, которые могут причинить тебе
боль. Ведь если вы боитесь жизни, вы просто не сможете жить.
Со стороны часто кажется, что человек всего достиг и процветает, меж тем как тайная
боль томит и волнует его душу, пока, наконец, не сожжёт дотла.
…в нем было удивительное сочетание физической слабости и духовной — даже не скажу, силы, но — приветливости, в которой растворялась любая человеческая
боль, любая тревога.
Слабые люди избегают наслаждения, как если бы они боялись потревожить какую-то врождённую болезненную рану. Для них лучше усыпить эту
боль и уснуть вместе с ней.
Бремя наших дней слишком тяжко для того, чтобы человек мог нести его в одиночестве, а мирская
боль слишком глубока для того, чтобы человек в одиночку был в состоянии её пережить. («Молодой король»)
И взглянул Елеазар. И всю жизнь продолжали они любить друг друга, но печальной и сумрачной стала их любовь, как те надмогильные кипарисы, что корни свои питают тлением гробниц и остротою чёрных вершин своих тщетно ищут неба в тихий вечерний час. Бросаемые неведомою силою жизни в объятия друг друга, поцелуи они смешивали со слезами, наслаждение — с
болью, и дважды рабами чувствовали себя: покорными рабами требовательной жизни и безответными слугами грозно молчащего Ничто. Вечно соединяемые, вечно разъединяемые, они вспыхивали, как искры, и, как искры, гасли в безграничной темноте.
Когда люди вступают в тесное общение между собой, то их поведение напоминает дикобразов, пытающихся согреться в холодную зимнюю ночь. Им холодно, они прижимаются друг к другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за
боли уколов разойтись, они вновь сближаются из-за холода, и так - все ночи напролет.
И вот я опять скитаюсь, ещё живой, но, когда начинает капать дождь и я начинаю бесцельно бродить по улицам, я слышу, как позади с клацаньем падают мои бесчисленные «я», и спрашиваю себя: что дальше? Можно было предположить, что испытаниям, выпадающим на долю тела, есть предел; оказывается нет. Так высоко взмывает оно над страданием и
болью, что когда все, кажется, окончательно убито, и тогда остается ноготь на мизинце или клок волос, которые дают побеги; и эти-то бессмертные побеги никогда не иссякают. Таким образом, даже когда вы безоговорочно мертвы и забыты, находится какая-то ничтожно малая частица вашего существа, способная дать побег, и эта частица выживает, сколь бы мёртвым ни оказалось прошедшее будущее.
Бывает, мелькнёт: «вот сейчас разденусь, сяду отдохнуть, покурю» и прямо вспомнишь с
болью, что никогда больше не покуришь. Очень мне это напоминает время влюбленности, когда убедился, что не любит она меня и нужно все бросить.
Голодающий ребёнок, искалеченные жертвы угнетения, беспомощные старики, ставшие ненавистной обузой для собственных детей, целый мир человеческого одиночества, нищеты и
боли, все это — насмешка над тем, что должно было быть человеческой жизнью. Я стремлюсь уменьшить зло, но бессилен, а потому также страдаю.
Три страсти, простые, но неодолимо сильные, я пронёс через всю жизнь: жажду любви, поиск знаний и непереносимое сострадание к людской
боли. Эти страсти подобно могучим ветрам швыряли меня в разных направлениях, вынуждали блуждать в океанской пучине физических страданий, ставили меня на грань отчаяния.
Женщины редко обладают физической силой, помогающей терпеливо переносить
боль и опасности, но им часто присуща та душевная сила, которая появляется в минуты риска или страдания.
Бой не выигрывается одним ударом. Тебе придётся научиться держать удары или нанять телохранителя. Забудь слова победа и поражение. Забудь о гордости и
боли. Позволь противнику войти в тебя, проникнуть в твою плоть. Проникни и ты в его плоть, проникни ему под кожу. Дай переломать тебе кости. Не думай о безопасности — положи всю свою жизнь перед ним.
Кто любит причинять другому
боль, не ведает, сколь много удовлетворения приносит человеку ощущение душевного тепла, переживаемое в тот момент, когда он дарит людям искреннюю радость.
Никакая страсть не перекричит во мне справедливости. Делать другому
боль, нет, тысячу раз, лучше терпеть самой. Я не победитель. Я сама у себя под судом, мой суд строже вашего, я себя не люблю, не щажу.
Похожие цитаты:
Когда болит голова, страдает всё тело.
Страдания делают сильного сильнее.
Наслаждения походят на те цветы, которые причиняют головокружение, когда слишком долго дышат их ароматом.
Долгие надежды ослабляют радость так же, как долгие болезни ослабляют боль.
Нужно сильно чувствовать, чтобы заставить чувствовать других.
Никто в мире не чувствует новых вещей сильнее, чем дети. Дети содрогаются от этого запаха, как собака от заячьего следа, и испытывают безумие, которое потом, когда мы становимся взрослыми, называется вдохновением.
Давление и насилие могут вызывать отвращение, но не в силах излечить его.
О Нижнем я вспоминать не могу: в нём я выстрадал самое тяжёлое, самое ужасное время своей жизни. От горя, грубых оскорблений, унижений я доходил до отчаяния, и ещё голова крепка была, что с ума не спятил...
В своих произведениях я невольно отворачиваюсь от всего болезненного, не желая ворошить пережитые печали.
Только одно было странно: продолжать думать, как раньше, знать. Понять — это означало в первый момент почувствовать леденящий ужас человека, который просыпается, и видит, что похоронен заживо.
Лечите душу ощущениями, а ощущения пусть лечит душа.
Рану, нанесённую родине, каждый из нас ощущает в глубине своего сердца.
Ведь правда, что вина по поводу рождения лежит на самом ребенке? Я полагаю, что мы обманом вынуждаем своих родителей произвести нас на свет, и именно наши будущие дети заставляют нашу плоть испытывать зуд.
Наслаждение — всякое ощущение, которое душа предпочитает лучше испытать, чем не испытывать.
Источник страха — в вашем сердце, а не в руках устрашающего.
По учению Будды, чтобы избавиться от страданий, следует избавиться от привязанностей. Пусть мне укажут, от каких привязанностей надо избавиться, чтобы перестал болеть глазной зуб. И скорее!
Самое неприятное чувство — это чувство собственного бессилия.
Удовольствия становятся пресными, а скорби ещё мучительнее, если не с кем их разделить.
Когда мы ненавидим своих врагов, мы даем им власть над нами — они воздействуют на наш сон, аппетит, кровяное давление, наше здоровье и наше счастье… Наша ненависть не приносит им вреда, но она превращает наши дни и ночи в кошмары.
Мой нрав, к сожалению, невыносим. Оттого я не выношу прочих людей с невыносимым нравом.
Люди ищут удовольствий, бросаясь из стороны в сторону только потому, что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют ещё пустоты той новой потехи, которая их притягивает.
Действие — это не жизнь, а способ растрачивать силу, раздражение нервов. Мораль — это слабость мозгов.
Страх — самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх — страх неведомого.