Неточные совпадения
Это стало его
привычкой — напоминать себе лицо свое в те минуты, когда
являлись важные, решающие мысли.
Наконец
явился какой-то старик с сонными глазами, хорошо одетый; за ним свита. Он стал неподвижно перед нами и смотрел на нас вяло. Не знаю, торжественность ли они выражают этим апатическим взглядом, но только сначала, без
привычки, трудно без смеху глядеть на эти фигуры в юбках, с косичками и голыми коленками.
Когда в трактирах ввели расчет на «марки», Петр Кирилыч бросил работу и уехал на покой в свой богато обстроенный дом на Волге, где-то за Угличем. И сказывали земляки, что, когда он
являлся за покупками в свой Углич и купцы по
привычке приписывали в счетах, он сердился и говорил...
Они были неистощимы в таких выдумках, но мастер всё сносил молча, только крякал тихонько да, прежде чем дотронуться до утюга, ножниц, щипцов или наперстка, обильно смачивал пальцы слюною. Это стало его
привычкой; даже за обедом, перед тем как взять нож или вилку, он муслил пальцы, возбуждая смех детей. Когда ему было больно, на его большом лице
являлась волна морщин и, странно скользнув по лбу, приподняв брови, пропадала где-то на голом черепе.
На первый раз еще у него станет храбрости и упрямства, и это объясняется даже просто
привычкой: привыкши встречать безмолвное повиновение, он с первого раза и поверить не хочет, чтобы могло
явиться серьезное противодействие его воле.
Антон отправился с лакеем Лаврецкого отпирать конюшню и сарай; на место его
явилась старушка, чуть ли не ровесница ему, повязанная платком по самые брови; голова ее тряслась, и глаза глядели тупо, но выражали усердие, давнишнюю
привычку служить безответно, и в то же время — какое-то почтительное сожаление.
Но — чудное дело! превратившись в англомана, Иван Петрович стал в то же время патриотом, по крайней мере он называл себя патриотом, хотя Россию знал плохо, не придерживался ни одной русской
привычки и по-русски изъяснялся странно: в обыкновенной беседе речь его, неповоротливая и вялая, вся пестрела галлицизмами; но чуть разговор касался предметов важных, у Ивана Петровича тотчас
являлись выражения вроде: «оказать новые опыты самоусердия», «сие не согласуется с самою натурою обстоятельства» и т.д. Иван Петрович привез с собою несколько рукописных планов, касавшихся до устройства и улучшения государства; он очень был недоволен всем, что видел, — отсутствие системы в особенности возбуждало его желчь.
В этих словах сказывалось ворчанье дворовой собаки на волчью стаю, и Карачунский только пожал плечами. А вид у рабочих был некрасив — успели проесть летние заработки и отощали. По старой
привычке они снимали шапки, но глаза смотрели угрюмо и озлобленно. Карачунский
являлся для них живым олицетворением всяческих промысловых бед и напастей.
Всех больше надоедал Ермошке шваль Мыльников, который ежедневно
являлся в кабак и толкался на народе неизвестно зачем. Он имел
привычку приставать к каждому, задирал, ссорился и частенько бывал бит, но последнее мало на него действовало.
Влиятельное лицо всегда не прочь полиберальничать, — к счастию, это вошло уже в
привычку, — лишь бы либеральная мысль
являлась не в чересчур резкой форме и смягчалась внешними признаками уступок и соглашений.
Ибо ежели в настоящую минуту еще можно сказать, что культурный человек
является абсентеистом отчасти по собственной вине (недостаток мужества, терпения, знаний,
привычка к роскоши и т. д.), то, быть может, недалеко время, когда он
явится абсентеистом поневоле.
К обеду
является стряпчий, бездомный малый, давно уж приобревший
привычку питаться на счет помпадура. Но разговор как-то не клеится. Первое кушанье съедается молча; перед вторым помпадур решается пустить в ход мучащую его загадку.
Каким образом могла прожить такая семья на такие ничтожные средства, тем более, что были
привычки дорогие, как чай? Ответ самый простой: все было свое. Огород давал все необходимые в хозяйстве овощи, корова — молоко, куры — яйца, а дрова и сено Николай Матвеич заготовлял сам. Немалую статью в этом хозяйственном обиходе представляли охота и рыбная ловля. Больным местом
являлась одежда, а сапоги служили вечным неразрешимым вопросом.
Не говорим уже о том, что влюбленная чета, страдающая или торжествующая, придает целым тысячам произведений ужасающую монотонность; не говорим и о том, что эти любовные приключения и описания красоты отнимают место у существенных подробностей; этого мало:
привычка изображать любовь, любовь и вечно любовь заставляет поэтов забывать, что жизнь имеет другие стороны, гораздо более интересующие человека вообще; вся поэзия и вся изображаемая в ней жизнь принимает какой-то сантиментальный, розовый колорит; вместо серьезного изображения человеческой жизни произведения искусства представляют какой-то слишком юный (чтобы удержаться от более точных эпитетов) взгляд на жизнь, и поэт
является обыкновенно молодым, очень молодым юношею, которого рассказы интересны только для людей того же нравственного или физиологического возраста.
Не буду говорить, что последнего я сделать не могу; но скажу, что если бы мог, то и тогда бы не делал, так как главное значение школы в моих глазах не те или другие сведения, которые сами по себе большею частью
являются совершенно бесполезными в жизни, а в
привычке к умственному труду и способности в разнообразии жизненных явлений останавливаться на самых в данном отношении существенных.
Она не поднимала глаз и продолжала то чертить зонтиком, то стирать начерченное. Вдруг раздались проворные детские шаги: Наташа вбежала в беседку. Вера Николаевна выпрямилась, встала и, к удивлению моему, с какой-то порывистой нежностью обняла свою дочь… Это не в ее
привычках. Потом
явился Приимков. Седовласый, но аккуратный младенец Шиммель уехал до света, чтоб не пропустить урока. Мы пошли пить чай.
У них вошло в
привычку пить чай вместе. На другое утро, после разговора в поле, Орлов
явился в комнату жены чем-то сконфуженный и хмурый.
Эту оторопь они носят с собой везде и, по
привычке,
являются с ней даже там, где жизнь, по-видимому, не представляет уже ни тайн, ни неожиданностей.
Все были в негодовании на явное выражение радости губернатором, и все соглашались, когда мать Сережи убеждала, что не надо ехать на бал к В. Но тут выразилось бессилие всех этих людей пред принятой формой, перед
привычкой —
являться на каждое приглашение губернатора.
Вначале такая обращенная на меня ненависть страшно мучила меня. Я краснел и страдал, когда, случайно встретив на улице кого-либо из близких моего умершего пациента, замечал, как он поспешно отворачивается, чтоб не видеть меня. Потом постепенно я привык. А следствием этой
привычки явилось еще нечто совершенно неожиданное и для меня самого.
Висленев извинял, хотя в уме своем он уже кое-что смекал и насчет Горданова, и говорил с ним о своих семейных делах более по
привычке и по неотразимой потребности с кем-нибудь говорить, при неимении под рукой другого лица, удобного для излития в душу его своих скорбей, а между тем истек третий семестр, и
явился новый трехтысячный счет…
Для Раубера это
являлось форменной катастрофой: как он сумеет приучить другую прислугу к своим
привычкам, кто ему будет варить кофе.
Все это
явилось результатом и следствием внезапной перемены в мыслях и
привычках государя.
Присутствие графа не отражалось на тоне гостей. Он не в первый раз чувствовал, по возвращении в Петербург, как мало у нас почета тем, кто уже не стоит более на прежней высоте. С этим он мирился и своим мягким обращением и прежде ободрял каждого, кто
являлся к нему с тайным трепетом. Эту черту его натуры объясняли всегда лицемерием и
привычкой носить маску.
Однажды летом 1742 года у Суворова собрались гости, и среди них были незнакомые со странными
привычками маленького Суворова; Василий Иванович по выраженному ими желанию послал за сыном, приказывая ему
явиться в гостиную. Старый дядька Степан отправился за своим воспитанником.