Неточные совпадения
Бетси, одетая по крайней последней моде, в шляпе, где-то парившей над ее головой, как колпачок над лампой, и в сизом
платье с косыми резкими полосами на лифе с одной стороны и на
юбке с другой стороны, сидела рядом с Анной, прямо держа свой плоский высокий стан и, склонив голову, насмешливою улыбкой встретила Алексея Александровича.
Во время обедни у одной из дам заметили внизу
платья такое руло, [Рулó — обруч из китового уса, вшитый в
юбку.] которое растопырило его на полцеркви, так что частный пристав, находившийся тут же, дал приказание подвинуться народу подалее, то есть поближе к паперти, чтоб как-нибудь не измялся туалет ее высокоблагородия.
Самгину показалось, что толпа снова двигается на неподвижную стену солдат и двигается не потому, что подбирает раненых; многие выбегали вперед, ближе к солдатам, для того чтоб обругать их. Женщина в коротенькой шубке, разорванной под мышкой, вздернув подол
платья, показывая солдатам красную
юбку, кричала каким-то жестяным голосом...
В соседней комнате суетились — Лидия в красной блузе и черной
юбке и Варвара в темно-зеленом
платье. Смеялся невидимый студент Маракуев. Лидия казалась ниже ростом и более, чем всегда, была похожа на цыганку. Она как будто пополнела, и ее тоненькая фигурка утратила бесплотность. Это беспокоило Клима; невнимательно слушая восторженные излияния дяди Хрисанфа, он исподлобья, незаметно рассматривал Диомидова, бесшумно шагавшего из угла в угол комнаты.
Платье сидело на ней в обтяжку: видно, что она не прибегала ни к какому искусству, даже к лишней
юбке, чтоб увеличить объем бедр и уменьшить талию. От этого даже и закрытый бюст ее, когда она была без платка, мог бы послужить живописцу или скульптору моделью крепкой, здоровой груди, не нарушая ее скромности.
Платье ее, в отношении к нарядной шали и парадному чепцу, казалось старо и поношенно.
Уставши от этого, начнут показывать обновки,
платья, салопы, даже
юбки и чулки. Хозяйка похвастается какими-нибудь полотнами, нитками, кружевами домашнего изделия.
Первенствующую роль в доме играла супруга братца, Ирина Пантелеевна, то есть она предоставляла себе право вставать поздно, пить три раза кофе, переменять три раза
платье в день и наблюдать только одно по хозяйству, чтоб ее
юбки были накрахмалены как можно крепче. Более она ни во что не входила, и Агафья Матвеевна по-прежнему была живым маятником в доме: она смотрела за кухней и столом, поила весь дом чаем и кофе, обшивала всех, смотрела за бельем, за детьми, за Акулиной и за дворником.
— Что же лучше? — спросила она и, не слыша ответа, обернулась посмотреть, что его занимает. А он пристально следил, как она, переступая через канавку, приподняла край
платья и вышитой
юбки и как из-под
платья вытягивалась кругленькая, точно выточенная, и крепкая небольшая нога, в белом чулке, с коротеньким, будто обрубленным носком, обутая в лакированный башмак, с красной сафьянной отделкой и с пряжкой.
«А ведь я давно не ребенок: мне идет четырнадцать аршин материи на
платье: столько же, сколько бабушке, — нет, больше: бабушка не носит широких
юбок, — успела она в это время подумать. — Но Боже мой! что это за вздор у меня в голове? Что я ему скажу? Пусть бы Верочка поскорей приехала на подмогу…»
Ей стригут волосы коротко и одевают в
платье, сделанное из старой
юбки, но так, что не разберешь, задом или наперед сидело оно на ней; ноги обуты в большие не по летам башмаки.
Вера лежала на диване, лицом к спинке. С подушки падали почти до пола ее волосы,
юбка ее серого
платья небрежно висела, не закрывая ее ног, обутых в туфли.
Он думал, что она смутится, пойманная врасплох, приготовился наслаждаться ее смущением, смотреть, как она быстро и стыдливо бросит из рук
платье и
юбку.
Не успели мы расположиться в гостиной, как вдруг явились, вместо одной, две и даже две с половиною девицы: прежняя, потом сестра ее, такая же зрелая дева, и еще сестра, лет двенадцати. Ситцевое
платье исчезло, вместо него появились кисейные спенсеры, с прозрачными рукавами, легкие из муслинь-де-лень
юбки. Сверх того, у старшей была синева около глаз, а у второй на носу и на лбу по прыщику; у обеих вид невинности на лице.
Верочка тут же толклась в одной
юбке, не зная, какому из своих
платьев отдать предпочтение, пока не остановилась на розовом барежевом.
Я ношу накладной бюст, как ношу
платье,
юбку, рубашку не потому, чтоб это мне нравилось, — по — моему, было бы лучше без этих ипокритств, — а потому, что это так принято в обществе.
Марья Маревна вошла в роскошную княжескую гостиную, шурша новым ситцевым
платьем и держа за руки обоих детей. Мишанка, завидев Селину Архиповну, тотчас же подбежал к ней и поцеловал ручку; но Мисанка, красный как рак, уцепился за
юбку материнского
платья и с вызывающею закоснелостью оглядывал незнакомую обстановку.
Руки Лизы были холодны как лед; лицо ее, как говорят, осунулось и теперь скорее совсем напоминало лицо матери Агнии, чем личико Лизы; беспорядочно подоткнутая в нескольких местах
юбка ее
платья была мокра снизу и смерзлась, а теплые бархатные сапоги выглядывали из-под обитых
юбок как две промерзлые редьки.
Гардероба Бертольди было вовсе не заметно. В уголку, на деревянной вешалке, висело что-то вроде люстринового
платья и полотенца, но ни запасной
юбки, ничего прочего, по-видимому, не имелось.
На ней надето короткое атласное оранжевое
платье с прямыми глубокими складками на
юбке, которая мерно колеблется влево и вправо от движения ее бедер.
Вот как происходило это посещение: в назначенный день, часов в десять утра, все в доме было готово для приема гостей: комнаты выметены, вымыты и особенно прибраны; деревенские лакеи, ходившие кое в чем, приодеты и приглажены, а также и вся девичья; тетушка разряжена в лучшее свое
платье; даже бабушку одели в шелковый шушун и
юбку и повязали шелковым платком вместо белой и грязной какой-то тряпицы, которою она повязывалась сверх волосника и которую едва ли переменяла со смерти дедушки.
Проходить к ним надобно было через коридор и через девичью, битком набитую множеством горничных девушек и девчонок; их одежда поразила меня: одни были одеты в полосущатые
платья, другие в телогрейки с
юбками, а иные были просто в одних рубашках и
юбках; все сидели за гребнями и пряли.
Между девочками и нами тоже появилась какая-то невидимая преграда; у них и у нас были уже свои секреты; как будто они гордились перед нами своими
юбками, которые становились длиннее, а мы своими панталонами со штрипками. Мими же в первое воскресенье вышла к обеду в таком пышном
платье и с такими лентами на голове, что уж сейчас видно было, что мы не в деревне и теперь все пойдет иначе.
В какой мундир или роброн [Роброн — женское
платье с очень широкой круглой
юбкою; мода аристократии XVIII столетня.] ни наряди их, а все сейчас видно, что — мужик или баба.
Костюм Офелии Пиколова переменила, по крайней мере, раз пять и все совещалась об этом с Вихровым; наконец, он ее одел для последнего акта в белое
платье, но совершенно без
юбок, так что
платье облегало около ее ног, вуаль был едва приколот, а цветы — белые камелии — спускались тоже не совсем в порядке на одну сторону.
За обедом только и было разговору, что о будущих выездах и балах. Будут ли носить талию с такими же глубокими вырезами сзади, как в прошлый сезон? Будут ли сзади под
юбку подкладывать подставки? Чем будут обшивать низ
платья?
Откупщица, дама лет пятидесяти, если не с безобразным, то с сильно перекошенным от постоянного флюса лицом, но, несмотря на то, сидевшая у себя дома в брильянтовых серьгах, в шелковом
платье и даже, о чем обыкновенно со смехом рассказывала ее горничная, в шелковых кальсонах под
юбкой, была поражена ужасным положением Миропы Дмитриевны.
Ушла, спустив с ног на пол и швырнув в угол испачканную нижнюю
юбку, заботливо оправив шумящее, помятое
платье.
— Воды, говорю! — крикнула она, как на пожаре; деловито приподняв новое свое
платье выше колен, одернула нижнюю
юбку и положила окровавленную голову солдата на колено себе.
Женщин, девушек — за косы,
юбки,
платья обдерут, голых по земле тащут, да в животики пинают ножищами, в животики, знаешь, девушек-то, а они — как фарфоровые, ей-богу!
Она привезла из города новые иллюстрированные журналы, и мы вместе рассматривали их после ужина. Попадались приложения с модными картинками и выкройками. Маша оглядывала их мельком и откладывала в сторону, чтобы потом рассмотреть особо, как следует; но одно
платье с широкою, как колокол, гладкой
юбкой и с большими рукавами заинтересовало ее, и она минуту смотрела на него серьезно и внимательно.
Ольга(вынимает из шкапа
платье). Вот это серенькое возьми… И вот это… кофточку тоже… И эту
юбку бери, нянечка… Что же это такое, боже мой! Кирсановский переулок весь сгорел, очевидно… Это возьми… Это возьми… (Кидает ей на руки
платье.) Вершинины, бедные, напугались… Их дом едва не сгорел. Пусть у нас переночуют… домой их нельзя пускать… У бедного Федотика все сгорело, ничего не осталось…
Верхнее
платье еще туда-сюда, но
юбка, сорочка… милая, я краснею!
— Aber das muss; nichts zu machen, das muss, das muss, [Но так должно; ничего не поделаешь, так надо, так надо(нем.).] — повторяла стоявшая у женского фланга дочь пастора, и вот величественная Берта Ивановна, расправляя нарочно долго
юбку своего
платья, медленно отделилась от стула и стала застенчиво, но с королевской осанкой.
— Палашка, — говорила Перепетуя Петровна, отряхая шелковое
платье, — ведь юбка-то у меня все-таки видна.
Украсив таким образом свое лицо и возложив на себя известное число
юбок, Татьяна Ивановна, наконец, надела свое холстинковое, почти новенькое
платье, и — странное дело, что значит женский туалет!
Она вошла к нему без звонка, и, когда в передней снимала калоши, ей послышалось, как будто в мастерской что-то тихо пробежало, по-женски шурша
платьем, и когда она поспешила заглянуть в мастерскую, то увидела только кусок коричневой
юбки, который мелькнул на мгновение и исчез за большою картиной, занавешенной вместе с мольбертом до пола черным коленкором.
Пришли женщины — сначала три, потом еще две, — потом все время одни из них приходили, другие уходили, и все до одной они были хорошенькие, сильно напудренные, с обнаженными белыми руками, шеями и грудью, одетые в блестящие, яркие, дорогие
платья, некоторые в
юбках по колено, одна в коричневой форме гимназистки, одна в тесных рейтузах и жокейской шапочке.
В комнате было темно; фельдшер толкнулся в дверь — заперта; тогда, зажигая спичку за спичкой, он бросился назад в сени, оттуда в кухню, из кухни в маленькую комнату, где все стены были увешаны
юбками и
платьями и пахло васильками и укропом, и в углу около печи стояла чья-то кровать с целою горою подушек; тут, должно быть, жила старуха, Любкина мать; отсюда прошел он в другую комнату, тоже маленькую, и здесь увидел Любку.
— Красоты, кажется, была такой, — вмешалась Алена Игнатьевна, — что редкостно на картинках таких красавиц изображают. Приехала тогда из ученья из Питербурга к бабеньке: молоденькая, розовая, румяная,
платья тогда, по-старинному сказать, носили без
юбок, перетянутся, волосы уберут, причешут, братец мне родной — парикмахер — был нарочно для того выписан из Питербурга, загляденье для нас, рабынь, было: словно солнце выйдет поутру из своих комнат.
Курбет исполняется еще чище, и обезьяна и клоун как будто подражают друг другу. Но в это время проходит вдоль барьера дама в малиновом
платье, отделанном мехом шиншилля, и вот Марья Ивановна, не слушаясь окриков, не обращая внимания на шамберьер (длинный хлыст), кидается через манеж и буквально срывает всю узкую модную
юбку с дамы, потом кусает ее за икру и после этого только, ударами бича загнанная в клетку, успокаивается.
Надя Зеленина, вернувшись с мамой из театра, где давали «Евгения Онегина», и придя к себе в комнату, быстро сбросила
платье, распустила косу и в одной
юбке и в белой кофточке поскорее села за стол, чтобы написать такое письмо, как Татьяна.
Висленев встал, взял
платье, вывернул
юбку и, притворно полюбовавшись свежими фестонами и уборками из той же материи, повторил несколько раз: «Прекрасное
платье!» и отдал его назад.
— Непременно, — отвечает Висленев и, выпросив у Александры Ивановны третью кадриль, тихонько, робко и неловко спустил руку к
юбке ее
платья и начал отщипывать цветок. Александра Ивановна, слава Богу, не слышит, она даже подозвала к себе мужа я шепчет ему что-то на ухо. Тот уходит. Но проклятая проволока искусственного цветка крепка неимоверно. Висленев уже без церемонии теребит его наудалую, но нет… Между тем генерал возвращается к жене, и скоро надо опять начинать фигуру, а цветок все не поддается.
В вагоне, кроме их двух, все спали. Когда поезд остановился у платформы станции, Глафира встала с места. Она оправила
юбку своего суконного
платья и, насупя брови, сказала Висленеву: «Вы начинаете говорить странные глупости».
— Беги, и
платья черного нигде не поднимай, чтобы не сверкали белые
юбки.
В это время Бодростина, случайно оборотясь, заметила мелькнувшую в коридоре
юбку Ларисиного
платья, но не обратила на это, по-видимому, никакого внимания.
Дама села и закурила папироску. Ногу она положила на ногу, и из-под короткой
юбки видна была до половины голени красивая нога в телесно-розовом чулке и туфельке с высоким каблучком. От дамы пахло духами, в разрезе белого
платья виднелись смуглые выпуклости грудей, и в Храброва шло от нее раздражающее электричество женщины, тянущейся к любви и ждущей ее.
Из-под
юбки светлого
платья выставлялась нога в красноватой ботинке.
По тротуарам спешат пешеходы: чуйки, пальто мастеровых и приказчиков, мелькают подолы
платьев и накрахмаленных
юбок мещанок и горничных.
Потом другая золотая карета, тоже цугом, в ней княгиня Марфа Петровна, вкруг ее кареты скороходы, на них
юбки красного золотного штофа, а прочее
платье белого штофа серебряного, сами в париках напудренных больших, без шапок.