Неточные совпадения
— А в чем же?
шутишь,
друг!
Дрянь, что ли, сбыть желательно?
А мы куда
с ней денемся?
Шалишь! Перед крестьянином
Все генералы равные,
Как шишки на ели:
Чтобы продать плюгавого...
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж, встречая жену,
с которою он только что виделся, и поздоровался
с княгиней и
другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть
пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями
с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил
с ним.
Шутить он не любил и двумя городами разом хотел заткнуть глотку всем
другим портным, так, чтобы впредь никто не появился
с такими городами, а пусть себе пишет из какого-нибудь «Карлсеру» или «Копенгара».
— Я тут еще беды не вижу.
«Да скука, вот беда, мой
друг».
— Я модный свет ваш ненавижу;
Милее мне домашний круг,
Где я могу… — «Опять эклога!
Да полно, милый, ради Бога.
Ну что ж? ты едешь: очень жаль.
Ах, слушай, Ленский; да нельзя ль
Увидеть мне Филлиду эту,
Предмет и мыслей, и пера,
И слез, и рифм et cetera?..
Представь меня». — «Ты
шутишь». — «Нету».
— Я рад. — «Когда же?» — Хоть сейчас
Они
с охотой примут нас.
— Благодару вам! — откликнулся Депсамес, и было уже совершенно ясно, что он нарочито исказил слова, — еще раз это не согласовалось
с его изуродованным лицом, седыми волосами. — Господин Брагин знает сионизм как милую шутку: сионизм — это когда один еврей посылает
другого еврея в Палестину на деньги третьего еврея. Многие любят
шутить больше, чем думать…
— Он у меня
с норовом, вроде киргизской лошади, — весело объяснил Трифонов. — А вот
другой, «Казачка», тот — не
шутит! Стрела.
Сонечка не задумалась бы сказать и про Обломова, что
пошутила с ним, для развлечения, что он такой смешной, что можно ли любить «такой мешок», что этому никто не поверит. Но такой образ поведения мог бы быть оправдан только мужем Сонечки и многими
другими, но не Штольцем.
— Я
шучу! — сказала она, меняя тон на
другой, более искренний. — Я хочу, чтоб вы провели со мной день и несколько дней до вашего отъезда, — продолжала она почти
с грустью. — Не оставляйте меня, дайте побыть
с вами… Вы скоро уедете — и никого около меня!
Райский пришел домой злой, не ужинал, не
пошутил с Марфенькой, не подразнил бабушку и ушел к себе. И на
другой день он сошел такой же мрачный и недовольный.
— Нет, ты строг к себе.
Другой счел бы себя вправе, после всех этих глупых шуток над тобой… Ты их знаешь, эти записки… Пусть
с доброй целью — отрезвить тебя,
пошутить — в ответ на твои шутки. — Все же — злость, смех! А ты и не
шутил… Стало быть, мы, без нужды, были только злы и ничего не поняли… Глупо! глупо! Тебе было больнее, нежели мне вчера…
Дурачество весело, когда человек наивно дурачится, увлекаясь и увлекая
других; а когда он
шутит над собой и над
другими по обычаю,
с умыслом, тогда становится за него совестно и неловко.
Ему эта «штука» казалась очень «простою»: уничтожив самозванца, он разом поквитается со «всем» и самого себя казнит за свою глупость, и перед настоящим своим
другом оправдается, и целому свету докажет (Чертопханов очень заботился о «целом свете»), что
с ним
шутить нельзя…
А факт был тот, что Верочка, слушавшая Лопухова сначала улыбаясь, потом серьезно, думала, что он говорит не
с Марьей Алексевною, а
с нею, и не
шутя, а правду, а Марья Алексевна,
с самого начала слушавшая Лопухова серьезно, обратилась к Верочке и сказала: «
друг мой, Верочка, что ты все такой букой сидишь?
— Вы все изволите
шутить, батюшка Кирила Петрович, — пробормотал
с улыбкою Антон Пафнутьич, — а мы, ей-богу, разорились, — и Антон Пафнутьич стал заедать барскую шутку хозяина жирным куском кулебяки. Кирила Петрович оставил его и обратился к новому исправнику, в первый раз к нему в гости приехавшему и сидящему на
другом конце стола подле учителя.
— Знаю, знаю, — перебил меня Гагин. — Я не имею никакого права требовать от вас ответа, и вопрос мой — верх неприличия… Но что прикажете делать?
С огнем
шутить нельзя. Вы не знаете Асю; она в состоянии занемочь, убежать, свиданье вам назначить…
Другая умела бы все скрыть и выждать — но не она.
С нею это в первый раз, — вот что беда! Если б вы видели, как она сегодня рыдала у ног моих, вы бы поняли мои опасения.
— Ты у меня теперь в том роде, как секретарь, —
шутил старик, любуясь умною дочерью. — Право… Другие-то бабы ведь ровнешенько ничего не понимают, а тебе до всего дело. Еще вот погоди,
с Харченкой на подсудимую скамью попадешь.
Природа устала
с собой воевать —
День ясный, морозный и тихий.
Снега под Нерчинском явились опять,
В санях покатили мы лихо…
О ссыльных рассказывал русский ямщик
(Он знал по фамилии даже):
«На этих конях я возил их в рудник,
Да только в
другом экипаже.
Должно быть, дорога легка им была:
Шутили, смешили
друг дружку;
На завтрак ватрушку мне мать испекла,
Так я подарил им ватрушку,
Двугривенный дали — я брать не хотел:
— «Возьми, паренек, пригодится...
— Одна сестра
с сахаром,
другая с медом, —
шутил смотритель, — а я до сахару большой охотник…
На
другой день Розанов, зайдя к Лизе, застал у нее Бертольди,
с которой они познакомились без всяких церемоний, и знакомство это скоро сблизило их до весьма коротких приятельских отношений, так что Розанов,
шутя, подтрунивал над Бертольди, как она перепугала баб в бане и даже называл ее в шутку злосчастной Бертольдинькой.
— Будет
шутить! — недоверчиво возразил Лихонин.Что же тебя заставляет здесь дневать и ночевать? Будь ты писатель-дело
другого рода. Легко найти объяснение: ну, собираешь типы, что ли… наблюдаешь жизнь… Вроде того профессора-немца, который три года прожил
с обезьянами, чтобы изучить их язык и нравы. Но ведь ты сам сказал, что писательством не балуешься?
С первого взгляда я полюбил обоих дядей; оба очень молодые, красивые, ласковые и веселые, особенно Александр Николаич: он
шутил и смеялся
с утра и до вечера и всех
других заставлял хохотать.
Другие действующие лица тоже не замедлили явиться, за исключением Разумова, за которым Плавин принужден был наконец послать Ивана на извозчике, и тогда только этот юный кривляка явился; но и тут шел как-то нехотя, переваливаясь, и увидя в коридоре жену Симонова, вдруг стал
с нею так нецеремонно
шутить, что та сказала ему довольно сурово: «Пойдите, барин, от меня, что вы!»
— А
с вами так вот, вероятно, мы будем
друзьями, настоящими, — проговорил он уже не
шутя.
— Отстаньте, пожалуйста, Демид Львович! Вы все
шутите… А я вам расскажу
другой случай: у меня была невеста — необыкновенное создание! Представьте себе, совершенно прозрачная женщина… И как случайно я узнал об этом! Нужно сказать, что я
с детства страдал лунатизмом и мог видеть
с закрытыми глазами. Однажды…
— Долго-с; и все одним измором его, врага этакого, брал, потому что он
другого ничего не боится: вначале я и до тысячи поклонов ударял и дня по четыре ничего не вкушал и воды не пил, а потом он понял, что ему со мною спорить не ровно, и оробел, и слаб стал: чуть увидит, что я горшочек пищи своей за окно выброшу и берусь за четки, чтобы поклоны считать, он уже понимает, что я не
шучу и опять простираюсь на подвиг, и убежит. Ужасно ведь, как он боится, чтобы человека к отраде упования не привести.
В продолжение всего месяца он был очень тих, задумчив, старателен, очень молчалив и предмет свой знал прекрасно; но только что получал жалованье, на
другой же день являлся в класс развеселый;
с учениками
шутит, пойдет потом гулять по улице — шляпа набоку, в зубах сигара, попевает, насвистывает, пожалуй, где случай выпадет, готов и драку сочинить; к женскому полу получает сильное стремление и для этого придет к реке, станет на берегу около плотов, на которых прачки моют белье, и любуется…
— Да; но вы не дали мне обмануться: я бы видел в измене Наденьки несчастную случайность и ожидал бы до тех пор, когда уж не нужно было бы любви, а вы сейчас подоспели
с теорией и показали мне, что это общий порядок, — и я, в двадцать пять лет, потерял доверенность к счастью и к жизни и состарелся душой. Дружбу вы отвергали, называли и ее привычкой; называли себя, и то, вероятно,
шутя, лучшим моим
другом, потому разве, что успели доказать, что дружбы нет.
— По-моему, более, чем какой-либо
другой! — отвечал он ей и потом стал расспрашивать Лябьева, где в Москве ведется самая большая игра: в клубах или частных домах; если в домах, то у кого именно? Лябьев отвечал ему на это довольно подробно, а Углаков между тем все время потихоньку
шутил с Сусанной Николаевной,
с которой он сидел рядом.
— Добро, добро, — сказали сокольники, — в
другой раз побалякаем
с вами. Теперь едем кречета искать, товарища выручать. Не найдет Трифон Адрагана, быть ему без головы; батюшка-царь не
шутит!
— Тебе не сидится, а я лошадок не дам! —
шутил Иудушка, — не дам лошадок, и сиди у меня в плену! Вот неделя пройдет — ни слова не скажу! Отстоим обеденку, поедим на дорожку, чайку попьем, побеседуем… Наглядимся
друг на
друга — и
с Богом! Да вот что! не съездить ли тебе опять на могилку в Воплино? Все бы
с бабушкой простилась — может, покойница и благой бы совет тебе подала!
Хотя все, в особенности побывавшие в делах офицеры, знали и могли знать, что на войне тогда на Кавказе, да и никогда нигде не бывает той рубки врукопашную шашками, которая всегда предполагается и описывается (а если и бывает такая рукопашная шашками и штыками, то рубят и колют всегда только бегущих), эта фикция рукопашной признавалась офицерами и придавала им ту спокойную гордость и веселость,
с которой они, одни в молодецких,
другие, напротив, в самых скромных позах, сидели на барабанах, курили, пили и
шутили, не заботясь о смерти, которая, так же как и Слепцова, могла всякую минуту постигнуть каждого из них.
В саду собрались все рабочие, огородницы, Власьевна, — Матвей смотрел на них и молчал, изнывая от тяжёлого удивления: они говорили громко, улыбались,
шутя друг с другом, и, видимо, никто из них не чувствовал ни страха, ни отвращения перед кровью, ни злобы против Савки. Над ним посмеивались, рассказывая
друг другу об ударах, нанесённых ему.
В груди у меня словно оборвалось что-то. Не смея,
с одной стороны, предполагать, чтобы господин вице-губернатор отважился, без достаточного основания, обзывать дураком того, кого он еще накануне честил вашим превосходительством, а
с другой стороны, зная, что он любил иногда
пошутить (терпеть не могу этих шуток, в которых нельзя понять, шутка ли это или испытание!), я принял его слова со свойственною мне осмотрительностью.
В этот раз несколько долее обыкновенного он
шутил и смеялся
с своей прислугой; заставлял Мазана и Танайченка бороться и драться на кулачки и так их поддразнивал, что они, не
шутя, колотили
друг друга и вцепились даже в волосы; но дедушка, досыта насмеявшись, повелительным словом и голосом заставил их опомниться и разойтись.
Писаря, льготные и вернувшиеся на праздник молодые ребята в нарядных белых и новых красных черкесках, обшитых галунами,
с праздничными, веселыми лицами, по-двое, по-трое, взявшись рука
с рукой, ходили от одного кружка баб и девок к
другому и, останавливаясь,
шутили и заигрывали
с казачками.
Разве иногда в шутку
с Отрожденским, когда он издевается над вечностью и отвергает все неисследимое на том основании, что все сущее будто бы уже исследовано в своих явлениях и причинах, ну тогда я,
шутя, дозволяю себе употребить нечто вроде метафизического метода таким образом, что спросишь: известно ли ученым, отчего кошки слепыми рождаются? отчего конь коню в одном месте
друг друга чешут? отчего голубь в полночь воркует?
Чай прошел в самой непринужденной дружеской беседе, причем все старались только об одном: чтобы как можно угодить
друг другу. Отец Крискент торжествовал и умиленно поглядывал на Татьяну Власьевну, выглядывавшую в своем шелковом темно-синем сарафане настоящей боярыней. Гордей Евстратыч, в новом городском платье, старался держаться непринужденно и весело
шутил. Когда подана была закуска, общее настроение достигло последних границ умиления, и Нил Поликарпович еще раз облобызался
с Гордеем Евстратычем.
—
С моею фигурой,
с положением моим в обществе оно, точно, неправдоподобно; но вы знаете — уже Шекспир сказал:"Есть многое на свете,
друг Гонца, и так далее. Жизнь тоже
шутить не любит. Вот вам сравнение: дерево стоит перед вами, и ветра нет; каким образом лист на нижней ветке прикоснется к листу на верхней ветке? Никоим образом. А поднялась буря, все перемешалось — и те два листа прикоснулись.
Шутя и смеясь, они быстро накрыли стол для кофе и убежали, а на смену, гуськом, один за
другим из кают медленно вылезли пассажиры: толстяк,
с маленькой головой и оплывшим лицом, краснощекий, но грустный и устало распустивший пухлые малиновые губы; человек в серых бакенбардах, высокий, весь какой-то выглаженный,
с незаметными глазами и маленьким носом-пуговкой на желтом плоском лице; за ними, споткнувшись о медь порога, выпрыгнул рыжий круглый мужчина
с брюшком, воинственно закрученными усами, в костюме альпиниста и в шляпе
с зеленым пером.
— Маленькая такая, худая, весёлая. Бывало, спрячет шапку мою или что
другое, — я говорю: «Олька, где вещь?» А она: «Ищи, ты ведь сыщик!» Любила
шутить. Но была распутная, чуть отвернёшься в сторону, а она уж
с другим. Бить её боязно было — слаба. Всё-таки за косы драл, — надо же как-нибудь…
Запели песни, засмеялись, захвастали
друг перед
другом своей работой, стали
шутить, пожилые добыли водки и немножко выпили
с устатка, а молодёжь почти до утра гуляла по улице, и всё было хорошо, как во сне.
— Нет, не
шучу, уверяю вас, — продолжал Миклаков, — что же
другое делать
с вами, когда вы сами говорите, что теряете всякую рассудительность?.. Ну, в таком случае, уходите, по крайней мере, куда-нибудь поскорей из дому, выпивайте два — три стакана холодной воды, сделайте большую прогулку!
По странному стечению обстоятельств, барон в эти минуты думал почти то же самое, что и княгиня: в начале своего прибытия в Москву барон, кажется, вовсе не
шутя рассчитывал составить себе партию
с какой-нибудь купеческой дочкой, потому что, кроме как бы мимолетного вопроса князю о московском купечестве, он на
другой день своего приезда ни
с того ни
с сего обратился
с разговором к работавшему в большом саду садовнику.
— Перестаньте, господа! — сказал Ижорской. — Что вы? Мы знаем, что вы всегда
шутите друг с другом; но ведь наш гость может подумать…
— Вы спрашивали меня, — продолжала она
с новой силой, — что я ответила моей матери, когда она объявила мне, что скорее согласится на мою смерть, чем на брак мой
с вами: я ей ответила, что скорее умру, чем выйду за
другого замуж… А вы говорите: покориться! Стало быть, она была права: вы точно, от нечего делать, от скуки,
пошутили со мной…
— Какой-то проходящий толкнул ее,.. мы думали, что он
шутит… она упала, да и окачурилась… чорт ее знал! вольно ж было не закричать! — так говорил один нищий;
другие повторяли его слова
с шумом, оправдываясь в том, что не подали ей помощь, и плачевным голосом защищали свою невинность.
С другой стороны, представители старого порядка вещей, при всей своей грубости и невежестве, тоже догадались, что Петр не слишком-то будет их жаловать, и присмирели, видя по характеру Петра, что он
шутить не любит.
Бенни поговорил
с ним о разнице между субординациею и бюрократиею и увидал, что политический
друг его и этой разницы не понимает и что
с ним гораздо удобнее
шутить, чем сердиться на него или убеждать его.
Пусть выбирает всяк предмет себе по воле,
Не наполняя стих пустым лишь звоном слов,
С Олимпа не трудя без нужды к нам богов,
Иной летит наверх и бредит по-славянски,
Другой ползет внизу и
шутит по-крестьянски,
И думают они сравнитися
с тобой,
Забыв, что их стихи — лишь только звон пустой.
Голован же был в полном уме, но не только водился
с астрономом, а и не
шутил над ним; их даже видали ночами вместе на астрономовой крыше, как они, то один, то
другой, переменяясь, посматривали в плезирную трубку на зодии.