Неточные совпадения
Услыхав
шум платья и легких
шагов уже в дверях, она оглянулась, и на измученном лице ее невольно выразилось не радость, а удивление. Она встала и обняла золовку.
Слободка, которая за крепостью, населилась; в ресторации, построенной на холме, в нескольких
шагах от моей квартиры, начинают мелькать вечером огни сквозь двойной ряд тополей;
шум и звон стаканов раздаются до поздней ночи.
Накануне погребения, после обеда, мне захотелось спать, и я пошел в комнату Натальи Савишны, рассчитывая поместиться на ее постели, на мягком пуховике, под теплым стеганым одеялом. Когда я вошел, Наталья Савишна лежала на своей постели и, должно быть, спала; услыхав
шум моих
шагов, она приподнялась, откинула шерстяной платок, которым от мух была покрыта ее голова, и, поправляя чепец, уселась на край кровати.
Шум его собственных
шагов его пугал и тревожил.
Вдруг, с некоторым
шумом, весьма молодцевато и как-то особенно повертывая с каждым
шагом плечами, вошел офицер, бросил фуражку с кокардой на стол и сел в кресла.
Клим остановился. Ему не хотелось видеть ни Лютова, ни Макарова, а тропа спускалась вниз, идя по ней, он неминуемо был бы замечен. И подняться вверх по холму не хотелось, Клим устал, да все равно они услышали бы
шум его
шагов. Тогда они могут подумать, что он подслушивал их беседу. Клим Самгин стоял и, нахмурясь, слушал.
Все это совершилось удивительно быстро, а солдаты шли все так же не спеша, и так же тихонько ехала пушка — в необыкновенной тишине; тишина как будто не принимала в себя, не хотела поглотить дробный и ленивенький
шум солдатских
шагов, железное погромыхивание пушки, мерные удары подков лошади о булыжник и негромкие крики раненого, — он ползал у забора, стучал кулаком в закрытые ворота извозчичьего двора.
Мелкими
шагами бегая по паркету, он наполнил пустоватую комнату стуком каблуков, шарканием подошв, шипением и храпом, — Самгину
шум этот напомнил противный
шум кухни: отбивают мясо, на плите что-то булькает, шипит, жарится, взвизгивает в огне сырое полено.
«Вероятно, шут своего квартала», — решил Самгин и, ускорив
шаг, вышел на берег Сены. Над нею
шум города стал гуще, а река текла так медленно, как будто ей тяжело было уносить этот
шум в темную щель, прорванную ею в нагромождении каменных домов. На черной воде дрожали, как бы стремясь растаять, отражения тусклых огней в окнах. Черная баржа прилепилась к берегу, на борту ее стоял человек, щупая воду длинным шестом, с реки кто-то невидимый глухо говорил ему...
Люди кричат, их невнятные крики образуют тоже как бы облако разнообразного
шума, мерно прыгает солдатская маршевая песня, уныло тянется деревенская, металлически скрипят и повизгивают гармоники, стучат топоры, где-то учатся невидимые барабанщики, в трех десятках
шагов от насыпи собралось толстое кольцо, в центре его двое пляшут, и хор отчаянно кричит старинную песню...
Самгин попросил чаю и, закрыв дверь кабинета, прислушался, — за окном топали и шаркали
шаги людей. Этот непрерывный
шум создавал впечатление работы какой-то машины, она выравнивала мостовую, постукивала в стены дома, как будто расширяя улицу. Фонарь против дома был разбит, не горел, — казалось, что дом отодвинулся с того места, где стоял.
Тяжелый, дробный
шаг тысяч людей по дереву невской мостовой создавал своеобразный
шум, лишенный ритма, как будто в торцы проспекта забивали деревянные колья.
Странен человек! Чем счастье ее было полнее, тем она становилась задумчивее и даже… боязливее. Она стала строго замечать за собой и уловила, что ее смущала эта тишина жизни, ее остановка на минутах счастья. Она насильственно стряхивала с души эту задумчивость и ускоряла жизненные
шаги, лихорадочно искала
шума, движения, забот, просилась с мужем в город, пробовала заглянуть в свет, в люди, но ненадолго.
Вдруг издали до него дошел
шум торопливых
шагов, и между кустами сосняка и ельника являлась и пропадала фигура.
Ответа не было. Она подошла к обрыву
шага на два, робко заглянула туда и видела, как с
шумом раздавались кусты врозь и как Райский, точно по крупным уступам лестницы, прыгал по горбам и впадинам оврага.
Мы не успели рассмотреть его хорошенько. Он пошел вперед, и мы за ним. По анфиладе рассажено было менее чиновников, нежели в первый раз. Мы толпой вошли в приемную залу. По этим мирным галереям не раздавалось, может быть, никогда такого
шума и движения. Здесь, в белых бумажных чулках, скользили доселе, точно тени, незаметно от самих себя, японские чиновники, пробираясь иногда ползком; а теперь вот уже в другой раз раздаются такие крепкие
шаги!
Барон Крюднер в трех
шагах от меня насвистывал под
шум бури мотив из оперы.
Можно положить на ноты
шум ветра, стук экипажа, движение машины,
шаги человека!
Он прислушивался к
шуму подъезжавших саней и к сдержанному говору в передней; он слышал женские голоса, шелест платьев и осторожные легкие
шаги по лестнице.
Когда Алеша вошел в переднюю и попросил о себе доложить отворившей ему горничной, в зале, очевидно, уже знали о его прибытии (может быть, заметили его из окна), но только Алеша вдруг услышал какой-то
шум, послышались чьи-то бегущие женские
шаги, шумящие платья: может быть, выбежали две или три женщины.
Картина, которую я увидел, была необычайно красива. На востоке пылала заря. Освещенное лучами восходящего солнца море лежало неподвижно, словно расплавленный металл. От реки поднимался легкий туман. Испуганная моими
шагами, стая уток с
шумом снялась с воды и с криком полетела куда-то в сторону, за болото.
Заслышав
шум наших
шагов, они вдруг все сразу поднимались на воздух и садились на ветви ближайших деревьев, щебеча так, как будто бы обменивались мнениями о происшедшем.
«Вре-ешь, вре-ешь, — твердил, задыхаясь, Бирюк, — не уйдешь…» Я бросился в направлении
шума и прибежал, спотыкаясь на каждом
шагу, на место битвы.
Ключ этот бьет из расселины берега, превратившейся мало-помалу в небольшой, но глубокий овраг, и в двадцати
шагах оттуда с веселым и болтливым
шумом впадает в реку.
Шум не переставал, становился явственней, приближался, послышались, наконец, решительные, проворные
шаги.
Кто не бывал в тайге Уссурийского края, тот не может себе представить, какая это чаща, какие это заросли. Буквально в нескольких
шагах ничего нельзя увидеть. В четырех или 6 м не раз случалось подымать с лежки зверя, и только
шум и треск сучьев указывали направление, в котором уходило животное. Вот именно по такой-то тайге мы и шли уже подряд в течение 2 суток.
Почтенный старец этот постоянно был сердит или выпивши, или выпивши и сердит вместе. Должность свою он исполнял с какой-то высшей точки зрения и придавал ей торжественную важность; он умел с особенным
шумом и треском отбросить ступеньки кареты и хлопал дверцами сильнее ружейного выстрела. Сумрачно и навытяжке стоял на запятках и всякий раз, когда его потряхивало на рытвине, он густым и недовольным голосом кричал кучеру: «Легче!», несмотря на то что рытвина уже была на пять
шагов сзади.
— Какая смелость с вашей стороны, — продолжал он, — я удивляюсь вам; в нормальном состоянии никогда человек не может решиться на такой страшный
шаг. Мне предлагали две, три партии очень хорошие, но как я вздумаю, что у меня в комнате будет распоряжаться женщина, будет все приводить по-своему в порядок, пожалуй, будет мне запрещать курить мой табак (он курил нежинские корешки), поднимет
шум, сумбур, тогда на меня находит такой страх, что я предпочитаю умереть в одиночестве.
Он все ускорял
шаги, затем нас обоих подхватывал какой-то вихрь, и мы среди особенного
шума неслись с ним опять по закатывающейся круговой линии куда-то в бездонную пропасть…
Действительно, снизу из узкого прохода, точно
шум наводнения, неслись
шаги и крики детей.
Около часа бродил я по тайге, высматривая дорогу при вспышках молнии и натыкаясь на колодник в траве. Наконец, дождь начал стихать, удары грома сделались не так оглушительны; итти стало труднее. В это время до слуха моего донесся
шум прибоя. Я прибавил
шаг и, пройдя сквозь заросли тальников, вышел к мерю.
Погодите!»
Беда моя! видно, дежурный пришел
(Его часовой так боялся)
Кричал он так грозно, так голос был зол,
Шум скорых
шагов приближался…
Гаврила Ардалионович справедливо мог бы пожаловаться на судьбу и неудачу. Некоторое время Варя не решалась заговорить с ним, даже не взглянула на него, когда он шагал мимо нее крупными
шагами; наконец, он отошел к окну и стал к ней спиной. Варя думала о русской пословице: «палка о двух концах». Наверху опять послышался
шум.
Он без
шума вышел из дома, велел сказать Варваре Павловне, которая еще спала, что он вернется к обеду, и большими
шагами направился туда, куда звал его однообразно печальный звон.
Плыл неясный
шум города, слышался скучающий гнусавый напев гармонии, мычание коров, сухо шаркали чьи-то подошвы, и звонко стучала окованная палочка о плиты тротуара, лениво и неправильно погромыхивали колеса извозчичьей пролетки, катившейся
шагом по Яме, и все эти звуки сплетались красиво и мягко в задумчивой дремоте вечера.
Мать, которой, без сомнения, наскучили наши печальные лица, очень этому обрадовалась и старалась еще более развеселить нас; сама предложила нам пойти удить на мельницу, которая находилась в нескольких десятках
шагов, так что
шум воды, падающей с мельничных колес, и даже гуденье жерновов раздавалось в ушах и заставляло нас говорить громче обыкновенного.
У себя в комнате — наконец один. Но тут другое: телефон. Опять беру трубку: «Да, I-330, пожалуйста». И снова в трубке — легкий
шум, чьи-то
шаги в коридоре — мимо дверей ее комнаты, и молчание… Бросаю трубку — и не могу, не могу больше. Туда — к ней.
(Помешали: принесли новую, только что из мастерской, юнифу. По обычаю, нам всем выдают новые юнифы к завтрашнему дню. В коридоре —
шаги, радостные возгласы,
шум.)
Только что я хотела поставить книгу на полку, послышался
шум в коридоре и чьи-то близкие
шаги.
Полина зарыдала… Но в это время раздался
шум, и послышались явственные
шаги по коридору. Князь вздрогнул и отскочил от нее; та тоже, сама не зная чего, испугалась и поспешно отерла слезы.
Свежий ветерок врывался сквозь чугунную решетку в окно и то приподнимал ткань на престоле, то играл сединами священника, или перевертывал лист книги и тушил свечу.
Шаги священника и дьячка громко раздавались по каменному полу в пустой церкви; голоса их уныло разносились по сводам. Вверху, в куполе, звучно кричали галки и чирикали воробьи, перелетавшие от одного окна к другому, и
шум крыльев их и звон колоколов заглушали иногда службу…
Санин остановился. Неужели она не придет? Трепет холода внезапно пробежал по его членам. Тот же трепет повторился в нем мгновенье спустя, но уже от другой причины. Санин услышал за собою легкие
шаги, легкий
шум женской одежды… Он обернулся: она!
Или тоже сидишь за книгой и кое-как сосредоточишь все внимание на то, что читаешь, вдруг по коридору услышишь женские
шаги и
шум платья, — и все выскочило из головы, и нет возможности усидеть на месте, хотя очень хорошо знаешь, что, кроме Гаши, старой бабушкиной горничной, никто не мог пройти по коридору.
Все мы привскочили с кресел, но опять неожиданность: послышался
шум многих
шагов, значило, что хозяйка возвратилась не одна, а это действительно было уже несколько странно, так как сама она назначила нам этот час.
Степан Трофимович молча схватил шляпу и палку и быстро пошел из комнаты; я машинально за ним. Вдруг голоса и
шум чьих-то скорых
шагов послышались в коридоре. Он остановился как пораженный громом.
Утро было свежее, солнечное. Бывшие разбойники, хорошо одетые и вооруженные, шли дружным
шагом за Серебряным и за всадниками, его сопровождавшими. Зеленый мрак охватывал их со всех сторон. Конь Серебряного, полный нетерпеливой отваги, срывал мимоходом листья с нависших ветвей, а Буян, не оставлявший князя после смерти Максима, бежал впереди, подымал иногда, нюхая ветер, косматую морду или нагибал ее на сторону и чутко навастривал ухо, если какой-нибудь отдаленный
шум раздавался в лесу.
Протопопица выглянула из окна своей спальни и увидала, что
шум этот и крик производила толпа людей, которые шли очень быстрыми
шагами, и притом прямо направлялись к их дому.
Ночь, тихая, прохладная, темная, обступила со всех сторон и заставляла замедлять
шаги. Свежие веяния доносились с недалеких полей. В траве у заборов подымались легкие шорохи и
шумы, и вокруг все казалось подозрительным и странным, — может быть, кто-нибудь крался сзади и следил. Все предметы за тьмою странно и неожиданно таились, словно, в них просыпалась иная, ночная жизнь, непонятная для человека и враждебная ему. Передонов тихо шел по улицам и бормотал...
Сзади раздался
шум торопливых
шагов, Кожемякин встал в тень под ворота, а из улицы, спотыкаясь, выскочил Тиунов, вступил в одну из светлых полос и, высоко поднимая ноги, скрылся в двери трактира.
Но тонкий запах резеды, оставленный Еленой в его бедной темной комнатке, напоминал ее посещение. Вместе с ним, казалось, еще оставались в воздухе и звуки молодого голоса, и
шум легких, молодых
шагов, и теплота и свежесть молодого девственного тела.