Неточные совпадения
Сафо,
закурив папиросу, ушла в сад с двумя молодыми
людьми. Бетси и Стремов остались зa чаем.
Молодой
человек и
закуривал у него, и заговаривал с ним, и даже толкал его, чтобы дать ему почувствовать, что он не вещь, а
человек, но Вронский смотрел па него всё так же, как на фонарь, и молодой
человек гримасничал, чувствуя, что он теряет самообладание под давлением этого непризнавания его
человеком.
Молодой гувернер Ивиных, Herr Frost, с позволения бабушки сошел с нами в палисадник, сел на зеленую скамью, живописно сложил ноги, поставив между ними палку с бронзовым набалдашником, и с видом
человека, очень довольного своими поступками,
закурил сигару.
— Да садитесь, Порфирий Петрович, садитесь, — усаживал гостя Раскольников, с таким, по-видимому, довольным и дружеским видом, что, право, сам на себя подивился, если бы мог на себя поглядеть. Последки, подонки выскребывались! Иногда этак
человек вытерпит полчаса смертного страху с разбойником, а как приложат ему нож к горлу окончательно, так тут даже и страх пройдет. Он прямо уселся пред Порфирием и, не смигнув, смотрел на него. Порфирий прищурился и начал
закуривать папироску.
Самгин, почувствовав опасность, ответил не сразу. Он видел, что ответа ждет не один этот, с курчавой бородой, а все три или четыре десятка
людей, стесненных в какой-то барской комнате, уставленной запертыми шкафами красного ‹дерева›, похожей на гардероб, среди которого стоит длинный стол.
Закурив не торопясь папиросу, Самгин сказал...
— Не нахожу, что это плохо, — сказал Туробоев,
закурив папиросу. — А вот здесь все явления и сами
люди кажутся более чем где-либо скоропреходящими, я бы даже сказал — более смертными.
Кончилось молчанием. Крэйтон, готовясь
закурить папиросу, вопросительно осматривал
людей, видимо ожидая: кто возразит?
«Это праздничный день, когда
человек находит сам себя», — сказал он себе,
закурив на сон грядущий последнюю папиросу.
— Здесь — множество спекулянтов и жуликов, — рассказывал Пальцев,
закуривая папиросу с необыкновенно длинным мундштуком. — Некоторые одеты земгоргусарами, так же, как вы. Я не успел сшить форму.
Человек, который сидел сзади вас, — Изаксон, Изаксон и Берман — техническая контора, импорт машин, станков, электроарматуры и прочее и тому подобное. Оба — мошенники, состоят под судом.
Выругавшись, рассматривал свои ногти или
закуривал тоненькую, «дамскую» папиросу и молчал до поры, пока его не спрашивали о чем-нибудь. Клим находил в нем и еще одно странное сходство — с Диомидовым; казалось, что Тагильский тоже, но без страха, уверенно ждет, что сейчас явятся какие-то
люди, — может быть, идиоты, — и почтительно попросят его...
Ему показалось, что он принял твердое решение, и это несколько успокоило его. Встал, выпил еще стакан холодной, шипучей воды.
Закурил другую папиросу, остановился у окна. Внизу, по маленькой площади, ограниченной стенами домов, освещенной неяркими пятнами желтых огней, скользили, точно в жидком жире, мелкие темные
люди.
«Сотни
людей увлекались этим», — попробовал он утешить себя, разрывая бумажки все более торопливо и мелко, а уничтожив эту связь свою с прошлым, ногою примял клочки бумаги в корзине и с удовольствием
закурил папиросу.
Он быстро выпил стакан чаю,
закурил папиросу и прошел в гостиную, — неуютно, не прибрано было в ней. Зеркало мельком показало ему довольно статную фигуру
человека за тридцать лет, с бледным лицом, полуседыми висками и негустой острой бородкой. Довольно интересное и даже как будто новое лицо. Самгин оделся, вышел в кухню, — там сидел товарищ Яков, рассматривая синий ноготь на большом пальце голой ноги.
Потом,
закуривая, вышел в соседнюю, неосвещенную комнату и, расхаживая в сумраке мимо двух мутно-серых окон, стал обдумывать. Несомненно, что в речах Безбедова есть нечто от Марины. Она — тоже вне «суматохи» даже и тогда, когда физически находится среди
людей, охваченных вихрем этой «суматохи». Самгин воспроизвел в памяти картину собрания кружка
людей, «взыскующих града», — его пригласила на собрание этого кружка Лидия Варавка.
Он смотрел вслед быстро уходящему,
закуривая папиросу, и думал о том, что в то время, как «государству грозит разрушение под ударами врага и все должны единодушно, необоримой, гранитной стеной встать пред врагом», — в эти грозные дни такие безответственные
люди, как этот хлыщ и Яковы, как плотник Осип или Тагильский, сеют среди
людей разрушительные мысли, идеи. Вполне естественно было вспомнить о ротмистре Рущиц-Стрыйском, но тут Клим Иванович испугался, чувствуя себя в опасности.
«Или — шпион, или — считает меня… своим
человеком», — соображал Клим Иванович,
закурив папиросу, путешествуя по гостиной, меланхолически рассматривая вещи.
Он заснул. Клим Иванович Самгин тоже чувствовал себя охмелевшим от сытости и вина, от событий.
Закурил, постоял у окна, глядя вниз, в темноту, там, быстро и бесшумно, как рыбы, плавали грубо оформленные фигуры
людей, заметные только потому, что они были темнее темноты.
В ее вопросе Климу послышалась насмешка, ему захотелось спорить с нею, даже сказать что-то дерзкое, и он очень не хотел остаться наедине с самим собою. Но она открыла дверь и ушла, пожелав ему спокойной ночи. Он тоже пошел к себе, сел у окна на улицу, потом открыл окно; напротив дома стоял какой-то
человек, безуспешно пытаясь
закурить папиросу, ветер гасил спички. Четко звучали чьи-то шаги. Это — Иноков.
Луна совершенно исчезла. С неба сыпался мелкий снег. Огонь горел ярко и освещал палатки, спящих
людей и сложенные в стороне дрова. Я разбудил Дерсу. Он испугался спросонья, посмотрел по сторонам, на небо и стал
закуривать свою трубку.
— Ja, mein Herr [Да, сударь (нем.)], — сказала равнодушно и немного свысока экономка, усаживаясь в низкое кресло и
закуривая папиросу. — Вы заплатиль за одна ночь и вместо этого взяль девушка еще на одна день и еще на одна ночь. Also [Стало быть (нем.)], вы должен еще двадцать пять рублей. Когда мы отпускаем девочка на ночь, мы берем десять рублей, а за сутки двадцать пять. Это, как такса. Не угодно ли вам, молодой
человек, курить? — Она протянула ему портсигар, и Лихонин как-то нечаянно взял папиросу.
Такими намеками молодые
люди говорили вследствие присутствия капитана, который и не думал идти к своим птицам, а преспокойно уселся тут же, в гостиной, развернул книгу и будто бы читал,
закуривая по крайней мере шестую трубку. Настенька начала с досадою отмахивать от себя дым.
Старуха матроска, стоявшая на крыльце, как женщина, не могла не присоединиться тоже к этой чувствительной сцене, начала утирать глаза грязным рукавом и приговаривать что-то о том, что уж на что господа, и те какие муки принимают, а что она, бедный
человек, вдовой осталась, и рассказала в сотый раз пьяному Никите о своем горе: как ее мужа убили еще в первую бандировку и как ее домишко на слободке весь разбили (тот, в котором она жила, принадлежал не ей) и т. д. и т.д. — По уходе барина, Никита
закурил трубку, попросил хозяйскую девочку сходить за водкой и весьма скоро перестал плакать, а, напротив, побранился с старухой за какую-то ведерку, которую она ему будто бы раздавила.
Оставшись один, Лорис-Меликов записал в своей книжечке самое главное из того, что рассказывал ему Хаджи-Мурат, потом
закурил папиросу и стал ходить взад и вперед по комнате. Подойдя к двери, противоположной спальне, Лорис-Меликов услыхал оживленные голоса по-татарски быстро говоривших о чем-то
людей. Он догадался, что это были мюриды Хаджи-Мурата, и, отворив дверь, вошел к ним.
— Вы уж нас извините, барышня, — оправдывался Спирька за всех. —
Человек не камень, в другой раз и опохмелиться захочет… Вышла у нас вчера небольшая ошибочка. Я так полагаю, что это не иначе, как от свежего воздуху. Ошибет
человека, ну, он и
закурит…
Саша. Моя антипатия. Ходячая честность. Воды не попросит, папиросы не
закурит без того, чтобы не показать своей необыкновенной честности. Ходит или говорит, а у самого на лбу написано: я честный
человек! Скучно с ним.
— Дух времени ж был таков, — отвечал Жуквич, смиренно пожимая плечами, — теперь ж переменилось многое и во многих
людях. Позволите мне
закурить папироску? — присовокупил он, вряд ли не с целию, чтобы позамять этот разговор.
— Шабаш…
закурил… Сейчас от него. Сидит в гостинице, девчонка с ним с Пашкиной барки, и таку компанию завели — разливанное море. Всякого водкой накачивает, только пей. Я, грешный
человек, впервой разрешил у него: ошарашил-таки стаканчика три. Водка не водка, а такое вино забористое… Любит попировать наш Осип Иваныч!
— Кой черт гусары! — отвечал Роман Прокофьич. — Я все читаю об этой «невыплаканной слезинке». Эх, господи, как
люди писать-то умеют! что это за прелесть, эта крошка Вероника! ее и нет, а между тем ее чувствуешь, — проговорил он лениво, приподнимаясь с оттоманки и
закуривая сигару.
Поражало его умение ярмарочных женщин высасывать деньги и какая-то бессмысленная трата ими заработка, достигнутого ценою бесстыдных, пьяных ночей. Ему сказали, что
человек с собачьим лицом, крупнейший меховщик, тратил на Паулу Менотти десятки тысяч, платил ей по три тысячи каждый раз, когда она показывала себя голой. Другой, с лиловыми ушами,
закуривая сигары, зажигая на свече сторублевые билеты, совал за пазухи женщин пачки кредиток.
Аркадина. Я не Юпитер, а женщина. (
Закуривает.) Я не сержусь, мне только досадно, что молодой
человек так скучно проводит время. Я не хотела его обидеть.
— Славный вы
человек, мистер Астлей, — сказал я (меня, впрочем, ужасно поразило: откуда он знает?), — и так как я еще не пил кофе, да и вы, вероятно, его плохо пили, то пойдемте к воксалу в кафе, там сядем,
закурим, и я вам все расскажу, и… вы тоже мне расскажете.
— Итак, Сергей Петрович, — начала она,
закурив папиросу, — вы писали мне, что у вас на сердце много горя и что это горе вы хотели бы разделить со мною. Я благодарю вас за вашу доверенность и приготовилась слушать. Мое правило — пусть с горем идут ко мне все
люди; я готова с ними плакать, готова их утешать; но в радости
человека мне не надо, да и я ему не буду нужна, потому что не найду ничего с ним говорить.
Вероятно, герой мой был в сильно возбужденном состоянии: приехав к Варваре Александровне, он даже не велел доложить о себе
человеку и прошел прямо в кабинет хозяйки, которая встретила на этот раз гостя не с обычным радушием, но, при появлении его, сконфузилась и, чтобы скрыть внутреннее состояние духа, тотчас же
закурила папиросу.
Он поморщился, но когда жена принесла табак, и он набил трубку,
закурил и сел на кровать, лицо его просияло довольством и гордостью
человека, окончившего свой дневной труд.
Никита (
закуривает папироску). Вишь, пристали, скажи да скажи, как с девками гулял. Эти истории рассказывать долго будет. Женись, говорит, на ней. На всех да жениться — это жен много наберется. Нужно мне очень жениться, и так не хуже женатого живу, завидуют
люди. И как это меня как толконул кто, как я на образ перекрестился. Так сразу всю канитель и оборвал. Боязно, говорят, в неправде божиться. Всё одна глупость. Ничего, одна речь. Очень просто.
— Бога ради, не погубите меня… Я не буду, честное слово, не буду, — отвечал молодой
человек и
закурил папиросу.
Курёвушка, курева
Закурила, замела.
Закутила-замутила
Все дорожки, все пути:
Нельзя к милому пройти!
Я пойду стороной,
С милым свижуся,
Поздороваюсь:
«Здравствуй, миленький дружок,
Ко мне в гóсти гости́
Да подольше сиди:
С стороны
люди глядят,
Меня, девушку, бранят.
Уж как нынешние
людиДогадливые.
Догадливые, переводливые!
Ни кутят, ни мутят,
С тобой, милый, разлучат».
— Н-да-с, батюшка мой, —
закурив папироску, глубоко и как-то интимно вздохнул Полояров, как обыкновенно вздыхает
человек, когда собирается соткровенничать от сердца.
На обязанности этого
человека лежало подавать эту палочку, когда господин в коляске махнет рукой, желая
закурить сигару или папиросу.
— И у нас сзади
человек с палочкой? — удивился Володя,
закуривая папироску.
Иные
люди разного званья, кто пешком, кто на подводе, добрались до Луповиц к назначенному дню. Были тут и крестьяне, и крестьянки, больше все вдовы да перезрелые девки. Софронушки не было; игумен Израиль на Луповицких прогневался, дынь мало ему прислали, к тому же отец игумен на ту пору
закурил через меру. Сколько ни упрашивали его, уперся на своем, не пустил юрода из-за древних стен Княж-Хабаровой обители.
Я сел на берегу и стал любоваться прибоем, а мой спутник
закурил трубку и рассказал, как однажды семнадцать
человек орочей на трех больших лодках отправились за морским зверем.
Маленький поручик остался на месте ареста Форова и опять
закуривал свою тонкую папироску у двух особ, которых Форов не рассмотрел в первую минуту; но, огибая теперь угол у выхода на улицу, он взглянул мимоходом на этих
людей и узнал в них Горданова, в дорожной енотовой шубе, и Ворошилова, в касторовом пальто с камчатским бобром.
И вышел. Ершаков
закурил гаванку, и в его комнате еще сильнее запахло культурным
человеком.
Проснулись оба друга после полудня, но свежие и бодрые. Молодость и здоровье делают то, что несколько часов подкрепляющего сна перерождает совершенно
человека. Все испытанные потрясения вчерашнего дня как не бывали. Сомнения, тревоги и предчувствия исчезли из ума и души князя Сергея Сергеевича. Друзья с аппетитом позавтракали и
закурили трубки, когда вошедший лакей доложил, что лошади поданы.
— Так-то, сударыня, — шептал он,
закуривая толстую папиросу и пуская дым в печку. — Природа вложила в русского
человека необыкновенную способность веровать, испытующий ум и дар мыслительства, но всё это разбивается в прах о беспечность, лень и мечтательное легкомыслие… Да-с…
Читал и перечитывал журналы, зевал,
закурил сигару, подумал, что окружающие его вели дурацкие разговоры, поминутно глядел на часы. Позвал, наконец,
человека, заплатил за пиво и вышел, внутренно упрекая себя, что не высидел пяти минут до часу.