Неточные совпадения
Изредка доходили до слуха его какие-то, казалось, женские восклицания: «Врешь, пьяница! я никогда не позволяла ему такого грубиянства!» — или: «Ты не дерись, невежа, а ступай в
часть, там я тебе докажу!..» Словом, те слова, которые вдруг обдадут, как варом, какого-нибудь замечтавшегося двадцатилетнего юношу, когда, возвращаясь из
театра, несет он в голове испанскую улицу, ночь, чудный женский образ с гитарой и кудрями.
Когда кончился монолог,
театр затрещал от рукоплесканий. Mariette встала и, сдерживая шуршащую шелковую юбку, вышла в заднюю
часть ложи и познакомила мужа с Нехлюдовым. Генерал не переставая улыбался глазами и, сказав, что он очень рад, спокойно и непроницаемо замолчал.
Вместе с преподаванием, устраивались и развлечения. Бывали вечера, бывали загородные прогулки: сначала изредка, потом, когда было уже побольше денег, то и
чаще; брали ложи в
театре. На третью зиму было абонировано десять мест в боковых местах итальянской оперы.
Вечером я был в небольшом, грязном и плохом
театре, но я и оттуда возвратился взволнованным не актерами, а публикой, состоявшей большей
частью из работников и молодых людей; в антрактах все говорили громко и свободно, все надевали шляпы (чрезвычайно важная вещь, — столько же, сколько право бороду не брить и пр.).
У Петровского
театра стояли пожарные дроги с баграми, запряженные светло-золотистыми конями Сущевской
части. А у Немецкого клуба — четверки пегих битюгов Тверской
части.
Оркестр уже заиграл увертюру, как вдруг из Немецкого клуба примчался верховой — и прямо к брандмейстеру Сущевской
части Корыто, который, как начальство, в мундире и каске, сидел у входа в
театр. Верховой сунул ему повестку, такую же, какую минуту назад передал брандмейстеру Тверской
части.
Что касается Летучего, то этот прогоревший сановник, выдохшийся даже по
части анекдотов из «детской жизни», спился окончательно и приходил в
театр с бутылкой водки в кармане, выпивал ее через горлышко где-нибудь в темном уголке, а потом забирался в самый дальний конец партера, ложился между стульями и мирно почивал.
После обеда иногда мы отправлялись в
театр или в кафе-шантан, но так как Старосмысловы и тут стесняли нас, то
чаще всего мы возвращались домой, собирались у Блохиных и начинали играть песни. Захар Иваныч затягивал:"Солнце на закате", Зоя Филипьевна подхватывала:"Время на утрате", а хор подавал:"Пошли девки за забор"… В Париже, в виду Мадлены 13, в теплую сентябрьскую ночь, при отворенных окнах, — это производило удивительный эффект!
Действительно, в парижских бульварных
театрах покрой женских костюмов до такой степени приблизился к идее скульптурности, что ни один гусарский вахмистр, наверное, не мечтал о рейтузах, равносильных, по выразительности, тем, которые охватывают нижнюю
часть туловища m-lee Myeris в «Pilules du Diable» 66.
В другой раз не пускала его в
театр, а к знакомым решительно почти никогда. Когда Лизавета Александровна приехала к ней с визитом, Юлия долго не могла прийти в себя, увидев, как молода и хороша тетка Александра. Она воображала ее так себе теткой: пожилой, нехорошей, как большая
часть теток, а тут, прошу покорнейше, женщина лет двадцати шести, семи, и красавица! Она сделала Александру сцену и стала реже пускать его к дяде.
Вечера молодые супруги проводили по большей
части в
театрах и по преимуществу в балетах, откуда, возвращаясь прямо домой, они садились за прекрасно приготовленный им старым поваром ужин, за которым, мучимые возбужденною в
театре жаждою, выпивали значительное количество шампанского.
Maman, отнесшаяся к ней в первую минуту довольно радушно, как только узнала, что она играет на провинциальном
театре, вдруг переменила благосклонное выражение лица на важное и строгое, а товарки, большею
частью замужние женщины, взглянули на нее с таким нахальным изумлением, что она просто-напросто струсила.
Да и утром большая
часть ходила только по своим делам, а не по казенным: иные чтоб похлопотать о пронесении вина и заказать новое; другие повидать знакомых куманьков и кумушек или собрать к празднику должишки за сделанные ими прежде работы; Баклушин и участвовавшие в
театре — чтоб обойти некоторых знакомых, преимущественно из офицерской прислуги, и достать необходимые костюмы.
Но так как наш плац-майор отличался совершенно обратным способом мышления, чем остальная
часть человечества, то очень немудрено, что я беру большой грех на себя, предполагая, что он знал о
театре и позволил его.
Живут все эти люди и те, которые кормятся около них, их жены, учителя, дети, повара, актеры, жокеи и т. п., живут той кровью, которая тем или другим способом, теми или другими пиявками высасывается из рабочего народа, живут так, поглощая каждый ежедневно для своих удовольствий сотни и тысячи рабочих дней замученных рабочих, принужденных к работе угрозами убийств, видят лишения и страдания этих рабочих, их детей, стариков, жен, больных, знают про те казни, которым подвергаются нарушители этого установленного грабежа, и не только не уменьшают свою роскошь, не скрывают ее, но нагло выставляют перед этими угнетенными, большею
частью ненавидящими их рабочими, как бы нарочно дразня их, свои парки, дворцы,
театры, охоты, скачки и вместе с тем, не переставая, уверяют себя и друг друга, что они все очень озабочены благом того народа, который они, не переставая, топчут ногами, и по воскресеньям в богатых одеждах, на богатых экипажах едут в нарочно для издевательства над христианством устроенные дома и там слушают, как нарочно для этой лжи обученные люди на все лады, в ризах или без риз, в белых галстуках, проповедуют друг другу любовь к людям, которую они все отрицают всею своею жизнью.
Мы с сестрой жили в каком-то чаду: катанье по Невскому, в бархате, в соболях; роскошные обеды дома или в ресторанах, всегда в обществе; опера, французский
театр, а
чаще всего Буфф; пикники, маскарады…
Можно судить, что сталось с ним: не говоря уже о потере дорогого ему существа, он вообразил себя убийцей этой женщины, и только благодаря своему сильному организму он не сошел с ума и через год физически совершенно поправился; но нравственно, видимо, был сильно потрясен: заниматься чем-нибудь он совершенно не мог, и для него началась какая-то бессмысленная скитальческая жизнь: беспрерывные переезды из города в город, чтобы хоть чем-нибудь себя занять и развлечь; каждодневное читанье газетной болтовни; химическим способом приготовленные обеды в отелях; плохие
театры с их несмешными комедиями и смешными драмами, с их высокоценными операми, в которых постоянно появлялись то какая-нибудь дива-примадонна с инструментальным голосом, то необыкновенно складные станом тенора (последних, по большей
части, женская половина публики года в три совсем порешала).
Даже в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованьем и собственной прихотью, — когда всё уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, — когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется в
театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это случается
чаще всего, идет просто к своему брату в четвертый или третий этаж, в две небольшие комнаты с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, — словом, даже в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни в каком состоянии не может отказаться русский человек, или даже, когда не о чем говорить, пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, — словом, даже тогда, когда всё стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.
Директором был определен Кокошкин, а членом дирекции по хозяйственной
части — Загоскин; репертуарным членом был назначен Арсеньев, человек очень любезный и образованный, даже знаток и страстный поклонник греческой литературы; но в репертуарные дела он не мешался и предоставил их Кокошкину, который, по страстной своей охоте к
театру, ревностно занимался репертуарною
частью.
[Разумеется, это была
часть солдат, бывших в
театре: некоторым пришлось возвращаться в лагерь на Ходынке.]
Большой Петровский
театр, [Сгоревший еще при Медоксе, кажется, в 1805 году, перед началом представления первой
части «Днепровской русалки».] возникший из старых, обгорелых развалин, лет двадцать неприятно поражавших глаза московских жителей, — изумил и восхитил меня.
Посвящая всякий день шесть часов присутствию в комитете, где, в свободное от просителей время, я читал на просторе рукописи спокойнее, чем дома, я уже не мог уделять столько времени на приятельские беседы и
частые посещения
театра, как прежде.
В продолжение великого поста, по случаю закрытия
театра, мы
чаще ездили друг к другу.
Частые свидания с Кокошкиным у директора
театра А. А. Майкова, на репетициях в самом
театре, которые, однако, я слушал часто издали или стоя за другими, потому что Шушерин не пускал меня на авансцену, свидания на предварительных
частых пробах у Кокошкина в доме, где я довольно наслушался, как хозяин ставил на роль Энея молодого дебютанта Дубровского, вовсе не имевшего таланта и физических сил для сцены, — сблизили меня с Кокошкиным, несмотря на несходство наших лет и свойств.
С каждым днем узнавая короче этого добродушного, горячего до смешного самозабвения и замечательно талантливого человека, я убедился впоследствии, что одну половину обвинений он наговорил и наклепал сам на себя, а другая произошла от недоразумений, зависти и клеветы петербургского театрального мира, оскорбленного, раздраженного нововведениями князя Шаховского: ибо при его управлении много людей, пользовавшихся незаслуженными успехами на сцене или значительностью своего положения при
театре, теряли и то и другое вследствие новой системы как театральной игры, так и хода дел по репертуарной
части.
В 1834 году произведен Загоскин в статские советники, а в 1837 году в действительные статские советники и утвержден директором императорских московских
театров; в этом же году он напечатал «Повести Михайла Загоскина» в двух
частях.
В 1816 году 21 мая он вышел из Горного департамента и женился в Петербурге, а в 1817 году определен в Дирекцию императорских
театров помощником члена репертуарной
части; в этом же году была представлена и напечатана новая комедия Загоскина в 5-ти действиях «Господин Богатонов [Богатонов — персонаж комедии М. Н. Загоскина «Господин Богатонов, или Провинциал в столице» (СПБ. 1817).], или Провинциал в столице», посвященная князю Ивану Михайловичу Долгорукому, которому автор комедии был всегда сердечно предан.
В 1823 году, марта 30, Загоскин определен в контору дирекции Московского
театра (получившего свое особенное образование и особого директора) членом по хозяйственной
части.
С утра до вечера я читал или писал, чтоб вырабатывать деньги; вечера проводил в
театре, когда был
театр, а остальные — большею
частью у Плавильщикова или у Лапина.
Часть необходимых указаний дали мне книги;
часть я должен был, как всякий настоящий актер во всякой роли, восполнить собственным творчеством, а остальное воссоздаст сама публика, давно изощрившая свои чувства книгами и
театром, где по двум-трем неясным контурам ее приучили воссоздавать живые лица.
Вся Москва, весь этот огромный, пестрый гигант, распростертый на сорок верст, блестящий своею чешуею, вся эта необъятная, узорчатая друза кристаллов, неправильно осевшихся. Я всматривался в каждую
часть города, в каждой груде камней находил знакомого, приятеля, которого давно не видал… Вот Кремль, вот Воспитательный дом, вот крыша
театра, вот такая-то церковь…
В нашей жизни до сих пор нет публичности, кроме официальной; везде мы сталкиваемся не с живыми людьми, а с официальными лицами, служащими по той или другой
части: в присутственных местах — с чистописателями, на балах — с танцорами, в клубах — с картежниками, в
театрах — с парикмахерскими пациентами и т. д.
Он собирает каламбуры, остроты, анекдоты, водевильные куплеты; водевили Александрийского
театра доставляют ему большую
часть его материала; он повторяет на каждом шагу выражения: — «Как сказал один д-р-р-р-ревний воин!» — «Я ехал на лодке Невой…
На плане значился громадный город — правда, в проекте — с внушительными зданиями, похожими на дворцы, с собором, с широкими улицами и площадями, носящими громкие названия, в числе которых
чаще всего встречалось имя Наполеона, тогдашнего императора французов, с казармами,
театром и разными присутственными местами, — и вместо всего этого Ашанин увидел большую, широко раскинувшуюся деревню с анамитскими домиками и хижинами, из которых многие были окружены широкой листвой тропических деревьев.
Увеселительная
часть выставки не имела в себе ничего особенно привлекательного. Ни зала для концертов, ни
театр не могли соперничать с тем, что город давал приезжим на бульварах.
Париж еще сильно притягивал меня. Из всех сторон его литературно-художественной жизни все еще больше остального —
театр. И не просто зрелища, куда я мог теперь ходить
чаще, чем в первый мой парижский сезон, а вся организация
театра, его художественное хозяйство и преподавание. «Театральное искусство» в самом обширном смысле стало занимать меня, как никогда еще. Мне хотелось выяснить и теоретически все его основы, прочесть все, что было писано о мимике, дикции, истории сценического дела.
Тогда, то есть во второй половине 60-х годов, не было никаких теоретических предметов: ни по истории драматической литературы, ни по истории
театра, ни по эстетике. Ходил только учитель осанки, из танцовщиков, да и то никто не учился танцам. Такое же отсутствие и по
части вокальных упражнений, насколько они необходимы для выработки голоса и дикции.
Курсы его бывали по нескольку раз в неделю, в фойе ученического
театра, а кто хотел заниматься посерьезнее, тот брал у него и уроки на его квартире, в той же
части — города.
Мне как специальному изучателю
театра Лондон дал несколько новых деталей по
части техники, но, как я уже и заметил выше, ничего выдающегося ни по репертуару, ни по игре артистов.
В Вене я больше видал русских. Всего
чаще встречался опять с зоологом У. — добрым и излиятельным малым, страстным любителем
театра и сидевшим целые дни над микроскопом. Над ним его приятели острили, что он не может определить, кто он такой — Гамлет или Кёлликер — знаменитый гистолог и микроскопист. У него была страстишка произносить монологи, разумеется по-русски, ибо немецкий прононс был у него чисто нижегородский. Он умудрялся даже такое немудрое слово, как «Kase» (сыр) произносить как «Kaise».
По
части тогдашних"императорских"
театров (то есть получавших государственную субсидию) я обратился было к Камиллу Дусе, чиновнику театрального"интендантства"; но от него я мало добился толку.
Тогда драматические спектакли шли постоянно — вперемежку — на обоих
театрах. Балеты давались
чаще опер, и никто из певцов меня не привлекал, кроме Бантышева в его прославленной роли Торопки-гудочника в «Аскольдовой могиле» Верстовского, бывшего тогда директором.
Теперь
чаще бывает в
театрах, по обязанности критика, а зимою начинает ездить и в свет; но все-таки две трети его времени уходит на труд.
По желанию Евгении Львовны Дашковской я с первого же выступления в ее
театре переменила свою фамилию. Она же дала мне и новое театральное имя, как это принято по большей
части у артистов.
Таков обыкновенно у нас контингент театральной толпы. Конечно, среди нее найдется несколько десятков людей, для которых
театр не «дорогое удовольствие», не «место выставки себя и нарядов», а нечто, составляющее неотъемлемую
часть их жизни, духовной или физической — первые завсегдатаи драмы и оперы, вторые — балета.
Григорий Александрович пригласил императрицу, со всей высочайшей фамилией, в
театр, устроенный в одной из боковых зал, куда последовала и
часть гостей, сколько могло уместиться.
Театров в Вене много, большею
частью опереточные.
Товарищи по службе встречались
чаще на балах, в
театре, у Дюссо, чем в самом полку.
— Применять консервативный метод лечения, т. е. ограничиваться асептической повязкой и сравнительным покоем раненой
части. Желательно было, конечно, при этом достаточное количество благоустроенных госпиталей не только в тылу армии, но и ближе к самому
театру войны и возможно удобное и покойное транспортирование раненых. Последнее оставляет в настоящее время желать многого. Вы, конечно, знакомы с арбами и двуколками?
В Ляояне стекаются по крайней мере все известия, приезжают офицеры из
частей, и из их разнообразных рассказов можно вывести хоть что-нибудь достоверное, иначе действительно мы здесь, слыша свист пуль и грохот орудий, находясь, так сказать, в «креслах оркестра»
театра войны — это выражение одного генерала — знаем менее, чем в Петербурге и Москве.