Неточные совпадения
Каждая рота имеет шесть сажен ширины — не больше и не меньше; каждый
дом имеет три окна, выдающиеся в палисадник, в котором растут: барская спесь,
царские кудри, бураки и татарское мыло.
Царский дворец, всегда безгласный, с пустыми окнами, вызывал впечатление нежилого
дома.
— Они в
Царском Селе-с. Захворали немного, а в городе эти теперешние горячки пошли, все и посоветовали им переехать в
Царское, в собственный ихний тамошний
дом, для хорошего воздуху-с.
— Я вас призывала еще вчера. Вчера он был в
Царском, был и у меня. А теперь (она взглянула на часы), теперь семь часов… Значит, наверно у себя
дома.
Хлопнув себя по лбу и даже не присев отдохнуть, я побежал к Анне Андреевне: ее не оказалось
дома, а от швейцара получил ответ, что «поехали в
Царское; завтра только разве около этого времени будут».
Гуляевский
дом в Узле был отделан с
царской роскошью.
Оно было встречено и отпраздновано с
царской роскошью: гремели пушки, рекой лилось шампанское, и целый месяц в приваловском
доме угощались званый и незваный.
В его
дому, в большом посаде
царском,
На всем виду, богатою хозяйкой
Забарствую.
Чего же лучше:
Подружка есть, так сердце
дома. Братцы,
Пойдем смотреть на
царские шатры.
В крайнем случае во время родов отворяли в церкви
царские двери, а
дом несколько раз обходили кругом с иконой.
О парках и садах не было и в помине; впереди
дома раскидывался крохотный палисадник, обсаженный стрижеными акациями и наполненный, по части цветов, барскою спесью,
царскими кудрями и буро-желтыми бураками.
По воскресеньям он аккуратно ходил к обедне. С первым ударом благовеста выйдет из
дома и взбирается в одиночку по пригорку, но идет не по дороге, а сбоку по траве, чтобы не запылить сапог. Придет в церковь, станет сначала перед
царскими дверьми, поклонится на все четыре стороны и затем приютится на левом клиросе. Там положит руку на перила, чтобы все видели рукав его сюртука, и в этом положении неподвижно стоит до конца службы.
В
Царском мы вошли к директору: его
дом был рядом с Лицеем.
Выходит он под конец на поляну широкую, и посередь той поляны широкой стоит
дом не
дом, чертог не чертог, а дворец королевский или
царский, весь в огне, в серебре и золоте и в каменьях самоцветных, весь горит и светит, а огня не видать; ровно солнушко красное, индо тяжело на него глазам смотреть.
Максим, покидая родительский
дом, не успел определить себе никакой цели. Он хотел только оторваться от ненавистной жизни
царских любимцев, от их нечестивого веселья и ежедневных казней. Оставя за собою страшную Слободу, Максим вверился своей судьбе. Сначала он торопил коня, чтобы не догнали его отцовские холопи, если бы вздумалось Малюте послать за ним погоню. Но вскоре он повернул на проселочную дорогу и поехал шагом.
— Да благословит же святая троица и московские чудотворцы нашего великого государя! — произнес он дрожащим голосом, — да продлит прещедрый и премилостивый бог без счету
царские дни его! не тебя ожидал я, князь, но ты послан ко мне от государя, войди в
дом мой. Войдите, господа опричники! Прошу вашей милости! А я пойду отслужу благодарственный молебен, а потом сяду с вами пировать до поздней ночи.
Исполняя обещание, данное Максиму, Серебряный прямо с
царского двора отправился к матери своего названого брата и отдал ей крест Максимов. Малюты не было
дома. Старушка уже знала о смерти сына и приняла Серебряного как родного; но, когда он, окончив свое поручение, простился с нею, она не посмела его удерживать, боясь возвращения мужа, и только проводила до крыльца с благословениями.
Предводителев
дом напоминал поместительную дачу где-нибудь в Павловске или в
Царском Селе, дачу, вполне пригодную и для зимнего жилья. Не била в глаза роскошь, но новизна многих вещей казалась преувеличенно излишнею. Александр Михайлович Верига ждал Передонова в кабинете. Он сделал так, как будто торопится итти навстречу к гостю и только случайно не успел встретить его раньше.
— Вот так-то-с
царского слугу и изогнули, как дугу! — а затем быстро спросил: — Вы сейчас ляжете спать
дома?
В ту самую минуту как Милославский поравнялся против церковных дверей, густые тучи заслонили восходящее солнце, раздался дикий крик казаков, которые, пользуясь теснотой и беспорядком, ворвались наконец в чертоги
царские; и в то же самое время многочисленные толпы покрытых рубищем граждан московских, испуганных буйством этих грабителей, бежали укрыться по
домам своим.
Бабушка, к
дому которой никакие вести не запаздывали, слушала об этом новом лице с каким-то недоверием и неудовольствием. Я забыла сказать, что в числе ее разных странностей было то, что она не жаловала графов. По ее правилам, в России должны быть
царский род, князья, дворяне, приказные, торговые люди и пахотные, но графы… Она говорила, что у нас искони никаких графов не было, и она будто бы вовсе не знает, откуда они берутся.
«Великому, избранному от Бога,
Им чтимому и им превознесенну,
И скифетры полночныя страны
Самодержащему царю Борису,
С царицею, с царевичем его
И всеми
дома царского ветвями,
Мы, сущие в палате сей, воздвигли,
В душевное спасенье и во здравье
Телесное, сию с молитвой чашу.
Он навек загородил
К
дому царскому пути...
Свидания наши стали особенно часты после удаления мадмуазель Фрикэ, которую бабушка отправила обратно в Москву в наказание за то, что она вздумала пожаловаться заезжему армейскому штабс-капитану [Штабс-капитан — офицерский чин в
царской армии, предшествовавший чину капитана.] на скуку, господствовавшую в нашем
доме.
Каков поп, таков и приход. Попы хлыновцы знать не хотели Москвы с ее митрополитом, их духовные чада — знать не хотели
царских воевод, уклонялись от платежа податей, управлялись выборными, судили самосудом, московским законам не подчинялись. Чуть являлся на краю леса посланец от воеводы или патриарший десятильник, они покидали
дома и уходили в лесные трущобы, где не сыскали б их ни сам воевода, ни сам патриарх.
— Я наперед это знал, — молвил Смолокуров. — И чего ты не наплел! И у самого-то царя в
доме жил, и жены-то
царские в ситцевых платьишках ходят, и стряпка-то царем ворочает, и министров-то скалкой по лбу колотит!.. Ну, кто поверит тебе? Хоша хивинский царь и басурманин, а все же таки царь, — стать ли ему из-за пирогов со стряпкой дружбу водить. Да и как бы она посмела министров скалкой колотить? Ври, братец, на здоровье, да не завирайся. Нехорошо, любезный!
— Ох, сударыня!.. Велико наше несчастье!.. — со слезами сказала Аграфена Ивановна. — Такое несчастье выпало нам, что горше его на свете, кажется, нет. Двадцать годов теперь уж прошло, как хизнул наш богатый
дом. Хозяина да двух сынов работников: одному было двадцать, другому девятнадцать лет — женить было обоих сбирались — по
царскому указу на поселенье в Сибирь сослали.
И староцерковное и гражданское зодчество привлекало: одна из кремлевских церквей, с
царской вышкой в виде узкого балкончика, соборная колокольня, «Строгановская» церковь на Нижнебазарской улице, единственный каменный
дом конца XVII столетия на Почайне, где останавливался Петр Великий, все башни и самые стены кремля, его великолепное положение на холмах, как ни у одной старой крепости в Европе.
Поднявшись по одной из лестниц, ведущих из мрачных сеней во 2-й этаж, и повернув налево, вы входите в роскошный зал, убранство которого великолепно; такие залы нельзя встретить в частных
домах; они присуши только
царским чертогам.
Говорили, что какая-то женщина, еще прелестная, несмотря, что лета и грусть помрачали черты ее лица, прихаживала иногда тайком в
дом князя Василия Васильевича, где дитя прежде живало, а потом в терема
царские, целовала его в глаза и в уста, плакала над ним, но не называла его ни своим сыном, ни родным.
Первыми аристократическими
домами тогда в Петербурге признавались
царские чертоги следующих сановников: графа Разумовского, князя Голицына, вице-канцлера графа Остермана, князя Репнина, графов Салтыкова, Шувалова, Брюса, Строганова, Панина, двух Нарышкиных. Приемы у этих вельмож бывали почти ежедневно; на вечерах у них гремела музыка, толпа слуг в галунах суетилась с утра до вечера.
Сам великий государь показал нам пример ее; с сокрушенным сердцем, со слезами отчаяния на глазах, предал он смерти своего ближайшего родственника — князя Владимира Андреевича, уличенного в том, что, подкупив
царского повара, он замышлял отравить царя, а твой брат должен был дать для того нужное зелье, которое и найдено в одном из подвалов его
дома…
Сидевший у окна был Григорий Семенов, возвращение которого в княжеский
дом, при неожиданной обстановке и в положении «излюбленного
царского слуги», как называли себя все опричники от низших до высших, произвело сильное впечатление на княжеских холопьев и усугубило интерес устроенного, по приказанию князя, угощения гостей.
— А с чего же, великий государь, он его столько времени у себя хоронил и тебе не докладывал? Да и сам князь Никита не мог не знать, кто живет в
доме его брата. Так с чего же он твою
царскую милость не осведомил? Значит, был у них от тебя тайный уговор — скрыть до времени сына крамольника.
Для того чтобы вернее изучить мах лошади, перед окнами
дома Фальконета было устроено искусственное возвышение вроде подножия памятника, на которое по несколько раз в день выезжал вскачь искусный берейтор, попеременно на лучших двух лошадях
царской конюшни: «Бриллиант» и «Каприсье».
Дом-дворец, убранный с
царскою роскошью и стоявший в глубине роскошного парка с вековыми деревьями, окруженный цветником, где сочетание цветов ласкало взор, а их аромат разносился на далекое пространство.
Пышность и великолепие
царского жилища, золотом расшитые кафтаны дворцовых служителей, все это, несмотря на то, что она жила в богатом
доме Салтыковой, после двух лет привычки к своей скромной келье в Новодевичьем монастыре, поразило воображение Марьи Осиповны Олениной. Трепещущая, еле передвигая нет-нет да подкашивающиеся ноги, прошла она, в сопровождении камер-лакея, до внутренних апартаментов государыни. Через некоторое время, показавшееся Олениной вечностью, она очутилась перед закрытыми дверьми.
— Позвать сюда ко мне приставов! — вспыхнул князь Василий. — Я им покажу, как без
царского указа бесчинства в боярских
домах чинить.
Князь Никита встретил
царское посольство, по обычаю, у ворот своего
дома.
Его
дом на одной из набережных красавицы Невы отделан был с
царскою роскошью.
— Да благословит же Господь и чудотворцы московские нашего великого государя, — произнес он дрожащим голосом, — и продлит Всевышний без счета его
царские дни… Войди в
дом мой…
Как, потративши столько ума и хитрости, чтобы быть, не поступая в опричину, одним из первых
царских слуг, почти необходимым за последнее время для царя человеком, облеченным силою и возможностью спасать других от
царского гнева, давать грозному царю указания и советы, играть почти первенствующую роль во внутренней и внешней политике России, и вдруг, в несколько часов, именно только в несколько часов, опередивши царя, ехавшего даровать великую милость свою в
доме его брата, ехавшего еще более возвеличить их славный род, потерять все, проиграть игру, каждый ход которой был заранее всесторонне обдуман и рассчитан!
Я должен был проехать по переулку, который идет к генерал-губернаторскому
дому от городского, или „
царского“, сада; здесь тогда был очень старый и весьма запущенный (не знаю, существующий ли теперь)
дом, принадлежавший графам Браницким.
Там всё — там родших милый
дом;
Там наши жёны, чада;
О нас их слёзы пред Творцом;
Мы жизни их ограда;
Там девы — прелесть наших дней,
И сонм друзей бесценный,
И
царский трон, и прах царей,
И предков прах священный.
За них, друзья, всю нашу кровь!
На вражьи грянем силы;
Да в чадах к родине любовь
Зажгут отцов могилы.