Неточные совпадения
В то время как Степан Аркадьич приехал в Петербург для исполнения самой естественной, известной всем служащим,
хотя и непонятной для неслужащих, нужнейшей обязанности, без которой нет возможности служить, — напомнить о себе в министерстве, — и при исполнении этой обязанности, взяв почти все деньги из дому, весело и приятно проводил время и
на скачках и
на дачах, Долли с детьми переехала в деревню, чтоб уменьшить сколько возможно расходы.
Он думал о том, что Анна обещала ему дать свиданье нынче после скачек. Но он не видал ее три дня и, вследствие возвращения мужа из-за границы, не знал, возможно ли это нынче или нет, и не знал, как узнать это. Он виделся с ней в последний раз
на даче у кузины Бетси.
На дачу же Карениных он ездил как можно реже. Теперь он
хотел ехать туда и обдумывал вопрос, как это сделать.
Впрочем, если слово из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве, что и не
захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос и картавя, по-английски произнесут, как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят для себя
на даче избу в русском вкусе.
Самгину казалось, что
хотя Прейс говорит дружески, а все-таки вопросы его напоминали отношение Лютова к барышне
на дачах Варавки, — отношение к подчиненному.
В субботу он поехал
на дачу и, подъезжая к ней, еще издали увидел
на террасе мать, сидевшую в кресле, а у колонки террасы Лидию в белом платье, в малиновом шарфе
на плечах. Он невольно вздрогнул, подтянулся и,
хотя лошадь бежала не торопясь, сказал извозчику...
Затем лег животом
на мостки поперек их, вымыл голову, лицо и медленно пошел обратно к
даче, вытирая
на ходу волосы, казалось, что он, обматывая полотенцем голову,
хочет оторвать ее.
Хотя было уже не рано, но они успели заехать куда-то по делам, потом Штольц захватил с собой обедать одного золотопромышленника, потом поехали к этому последнему
на дачу пить чай, застали большое общество, и Обломов из совершенного уединения вдруг очутился в толпе людей. Воротились они домой к поздней ночи.
— Улыбаться нечего; это бывает. Я про
дачу: зачем не к нам переехал? У нас целый флигель пустой. Впрочем, как
хочешь. Это у него нанимаешь? У этого? — прибавила она вполголоса, кивнув
на Лебедева. — Что он всё кривляется?
— Вы точно меня себе присвоили, что держите под замком, — протестовал князь, — по крайней мере
на даче-то я
хочу, чтобы было иначе, и будьте уверены, что буду принимать кого угодно и выходить куда угодно.
— Так конпания? А? — спрашивал Родион Потапыч, делая передышку. — Кедровская
дача на волю выйдет? Богачами
захотели сделаться… а?..
— Уж этот уцелеет… Повесить его мало… Теперь у него с Ермошкой-кабатчиком такая дружба завелась — водой не разольешь. Рука руку моет… А что
на Фотьянке делается: совсем сбесился народ. С Балчуговского все
на Фотьянку кинулись… Смута такая пошла, что не слушай, теплая хороминка. И этот Кишкин тут впутался, и Ястребов наезжал раза три… Живым мясом
хотят разорвать Кедровскую-то
дачу. Гляжу я
на них и дивлюсь про себя: вот до чего привел Господь дожить. Не глядели бы глаза.
— Упыхается… Главная причина, что здря все делает. Конечно, вашего брата, хищников, не за что похвалить, а суди
на волка — суди и по волку. Все пить-есть
хотят, а добыча-то невелика. Удивительное это дело, как я погляжу. Жалились раньше, что работ нет, делянками притесняют, ну, открылась Кедровская
дача, — кажется, места невпроворот. Так? А все народ беднится, все в лохмотьях ходят…
Не можешь ли ты, любезный друг Николай, повидаться с Вяземским и взять у него мой портфель, если он его не прислал в дом. Он
хотел отыскать его
на даче своей у Лесного института и тотчас доставить. Обработай это дело и перешли мне портфель сюда. Случаи бывают частые…
Александр Петрович, конечно, милейший человек,
хотя у него есть особенная слабость — похвастаться своим литературным суждением именно перед теми, которые, как и сам он подозревает, понимают его насквозь. Но мне не хочется рассуждать с ним об литературе, я получаю деньги и берусь за шляпу. Александр Петрович едет
на Острова
на свою
дачу и, услышав, что я
на Васильевский, благодушно предлагает довезти меня в своей карете.
— Нет, я один. Mademoiselle Полина сюда переехала. Мать ее умерла. Она думает здесь постоянно поселиться, и я уж кстати приехал проводить ее, — отвечал рассеянно князь и приостановился немного в раздумье. — Не свободны ли вы сегодня? — вдруг начал он, обращаясь к Калиновичу. — Не
хотите ли со мною отобедать в кабачке, а после съездим к mademoiselle Полине. Она живет
на даче за Петергофом — прелестнейшее местоположение, какое когда-либо создавалось в божьем мире.
Вот он завидел
дачу, встал в лодке и, прикрыв глаза рукой от солнца, смотрел вперед. Вон между деревьями мелькает синее платье, которое так ловко сидит
на Наденьке; синий цвет так к лицу ей. Она всегда надевала это платье, когда
хотела особенно нравиться Александру. У него отлегло от сердца.
— По городу ходят слухи, — продолжал Сергей Степаныч, — что родная дочь Василия Михайлыча Попова явилась к шефу жандармов и объявила, что отец заставляет ее ходить
на их там
дачах на собрания к Екатерине Филипповне, и когда она не
хотела этого делать, он бил ее за то, запирал в комнате и не кормил.
С тех пор собака не доверяла людям, которые
хотели ее приласкать, и, поджав хвост, убегала, а иногда со злобою набрасывалась
на них и пыталась укусить, пока камнями и палкой не удавалось отогнать ее.
На одну зиму она поселилась под террасой пустой
дачи, у которой не было сторожа, и бескорыстно сторожила ее: выбегала по ночам
на дорогу и лаяла до хрипоты. Уже улегшись
на свое место, она все еще злобно ворчала, но сквозь злобу проглядывало некоторое довольство собой и даже гордость.
Час спустя Елена, с шляпою в одной руке, с мантильей в другой, тихо входила в гостиную
дачи. Волосы ее слегка развились,
на каждой щеке виднелось маленькое розовое пятнышко, улыбка не
хотела сойти с ее губ, глаза смыкались и, полузакрытые, тоже улыбались. Она едва переступала от усталости, и ей была приятна эта усталость; да и все ей было приятно. Все казалось ей милым и ласковым. Увар Иванович сидел под окном; она подошла к нему, положила ему руку
на плечо, потянулась немного и как-то невольно засмеялась.
— А я не поеду с тобой
на дачу, потому что это… это замаскированное бегство с твоей стороны. Я отлично понимаю… Ты
хочешь скрыться
на лето от этой несчастной девушки и рассчитываешь
на время, которое поправит все.
Эта встреча отравила мне остальную часть дня, потому что Пепко не
хотел отставать от нас со своей дамой и довел свою дерзость до того, что забрался
на дачу к Глазковым и выкупил свое вторжение какой-то лестью одной доброй матери без слов. Последняя вообще благоволила к нему и оказывала некоторые знаки внимания. А мне нельзя было даже переговорить с Александрой Васильевной наедине, чтоб досказать конец моего романа.
Осенью, когда я с
дачи вернулся в гостеприимные недра «Федосьиных покровов»,
на мое имя было получено толстое письмо с заграничным штемпелем. Это было первое заграничное письмо для меня, и я сейчас же узнал руку Пепки. Мое сердце невольно забилось, когда я разрывал конверт. Как
хотите, а в молодые годы узы дружбы составляют все. Мелким почерком Пепки было написано целых пять листов.
Влас. Я ухожу… Любовь моя! Чистая, первая любовь моя! Благодарю… (Марья Львовна быстро уходит в лес направо. Влас идет
на дачу, видит Басова и Суслова, понимает, что они слышали; он останавливается. Басов встает и кланяется,
хочет что-то сказать. Влас идет к нему.) Молчать! Молчать! Ни слова! Не смейте, — ни слова! (Уходит
на дачу.)
В своих романах он описывал только деревню и помещичьи усадьбы,
хотя деревню видел очень редко, только когда бывал у знакомых
на даче, а в помещичьей усадьбе был раз в жизни, когда ездил в Волоколамск по судебному делу.
Хотел писать о том, как легко ходить по улицам в холодном пальто, и какая чувствуется отрада при виде распустившихся перед Мариинской больницей тополей; о том, что мы едим уже сморчки и щи из свежей крапивы, а недавно лакомились даже ботвиньей; о том, что думаем вскорости перебраться
на дачу, а там пойдут ягоды, щи из свежей капусты, свежепросольные огурцы…
Хлынов. Как ты, братец, мне,
на моей собственной
даче, смеешь такие слова говорить! Нечто я тебе ровный, что ты мне
хочешь деньги отдать. Ты взаймы, что ли,
хочешь взять у меня, по-дружески? Как посмотрю я
на тебя, как ты, братец, никакого образования не имеешь! Ты должен ждать, какая от меня милость будет; может, я тебе эти деньги прощу, может, я заставлю тебя один раз перекувырнуться, вот и квит. Ты почем мою душу можешь знать, когда я сам ее не знаю, потому это зависит, в каком я расположении.
— Может быть!.. Но, друг мой, — продолжала Елена каким-то капризным голосом, — мне хочется жить нынче летом
на даче в Останкине. Я, помню, там в детстве жила: эти леса, пруды, дорога в Медведково!.. Ужасно как было весело! Я
хочу и нынешнее лето весело прожить.
Недоумевая, как и что предпринять, он решился подождать Миклакова, который вечером
хотел прийти к нему
на дачу и действительно пришел.
Когда Бегушев подъехал к
даче Тюменева, то был немного удивлен, что
на террасе никого не было. Обыкновенно в этот час Тюменев и Мерова всегда сидели
на ней. Он
хотел через дверь террасы пройти во внутренние комнаты, но она оказалась запертою. Бегушев пошел через двор.
— Вещи я, конечно, люблю, а потом я
хотела тебе сказать, — сердись ты
на меня или не сердись, но изволь непременно
на нынешнее лето в Петергофе
дачу нанять, или за границу уедем… Я этих московских
дач видеть не могу.
— Это прекрасный дом, Лиза. Они теперь
на прекрасной
даче; там много детей, они вас там будут любить, они добрые… Не сердитесь
на меня, Лиза, я вам добра
хочу…
В 1839 году Погодин ездил за границу, имея намерение привезти с собою Гоголя. Он ни слова не писал нам о свидании с Гоголем, и
хотя мы сначала надеялись, что они воротятся в Москву вместе, но потом уже потеряли эту надежду. Мы жили лето
на даче в Аксиньине, в десяти верстах от Москвы. 29 сентября вдруг получаю я следующую записку от Михаила Семеновича Щепкина...
Твердо решившись
на этот раз пожертвовать двумя-тремя месяцами весны и лета, барин поспешил сообщить свой план молодой супруге. Та, несмотря
на трогательные филантропические цели, под предлогом которых супруг старался расположить ее к скучной поездке,
хотя несравненно более симпатизировала
даче на Каменном острове, однако после многих толков и нежных убеждений кончила тем, что согласилась
на предложение.
Перевернул он старых вельмож, привыкших при Екатерине к покою и уважению. Ему не нужны были ни государственные люди. ни сенаторы, ему нужны были штык-юнкеры и каптенармусы. Недаром учил Павел
на своей печальной
даче лет двадцать каких-то троглодитов новому артикулу и метанию эспонтоном, он
хотел ввести гатчинское управление в управление Российской империи, он
хотел царствовать по темпам.
Что
хочешь, то и делай: ни за
дачу заплатить нечем, ни в городе нанять квартиры не
на что, а службы все еще пока нет!
Осенью мы долго, долго, до ранних черных вечеров и поздних темных утр заживались в Тарусе,
на своей одинокой — в двух верстах от всякого жилья —
даче, в единственном соседстве (нам — минуту сбежать, тем — минуту взойти) реки — Оки («Рыбы мало ли в реке!»), — но не только рыбы, потому что летом всегда кто-нибудь тонул, чаще мальчишки — опять затянуло под плот, — но часто и пьяные, а часто и трезвые, — и однажды затонул целый плотогон, а тут еще дедушка Александр Данилович умер, и мать с отцом уехали
на сороковой день и потом остались из-за завещания, и
хотя я знала, что это грех — потому что дедушка совсем не утонул, а умер от рака — от рака?
Новая
дача давно продана; теперь она принадлежит какому-то чиновнику, который в праздники приезжает сюда из города с семейством, пьет
на террасе чай и потом уезжает обратно в город. У него
на фуражке кокарда, говорит и кашляет он, как очень важный чиновник,
хотя состоит только в чине коллежского секретаря, и когда мужики ему кланяются, то он не отвечает.
— Попаду ли в это лето
на дачу! Вот о чем
хочу спросить!
Со дня своего отъезда из Белграда, Милице ни разу еще не приходилось съездить
хотя бы
на самое короткое время домой. Все эти шесть лет проводила она каникулы y тети Родайки Петрович, снимавшей
на летнее время крошечную избушку-дачу в одной из пригородных деревень. Теперь Иоле уже, конечно, не тот, каким она его помнит, важно выступающим по тенистым аллеям Калемегдана, в его живописном праздничном наряде.
И Мигуев решил снести младенца непременно к Мелкину,
хотя купеческая
дача находилась
на крайней улице дачного поселка, у самой реки.
— А вы слышали, у Агаповых вчера ночью выбили стекла. У священника
на днях кухню подожгли. Чуют мужики, что большевики близко… Господи, что же это будет! Так я боюсь, так боюсь! Двое мы
на даче с мужем, одни, он старик. Делай с нами, что
хочешь.
— Расширили дело
на заводе? — осведомился он добродушно небрежным тоном, как человек, которому обстоятельства Усатина давно известны. — Ведь Арсений Кирилыч
хотел, помнится мне, соседнюю лесную
дачу заполучить и еще корпус вывести для разных специальных производств?
Чего еще ей надо? Этот барин в несколько раз богаче Теркина. Первач дал ей полную роспись того, что у него еще остается после продажи лесной
дачи теркинской компании…
На целых два миллиона строевого лесу только по Волге. Из этих миллионов сколько ей перепадет? Да все, если она
захочет.
— Я у вас был
на старой квартире,
хотел вас к себе
на дачу пригласить. С вашим здоровьем вам не мешало бы пожить
на чистом воздухе.
По приезде
на берега Невы она казалась по наружности уже совершенно спокойной и повела свой обыкновенный образ жизни,
хотя стала торопить комиссионеров продажею
дачи и распускала слух, что через несколько месяцев намерена уехать года
на два за границу.
— Это правильно… Ее сиятельство совсем затворилась… Точно в келье…
На будущей неделе Корнилий Потапович праздник у себя
на даче устраивает, так и
на него она, как граф ее ни уговаривал, ехать не
хочет… Не знаю,
на чем и порешат.
— Поработаем вместе, Маша. А главное, изучи хорошенько маленькие особенности твоего сына. Здесь,
на даче, он постоянно
на твоих глазах. Я тоже буду немножко следить за ним. Если
хочешь, сообщай мне каждый день твои наблюдения. Такая работа поможет тебе выяснять свои собственные интеллигентные средства.
В глубокой горести, с прискорбием души и тела, шел я по Мало-Никольской улице и
хотел уже возвращаться в город, как вдруг увидел
на воротах надпись: «отдается небольшая
дача за 20 р. в лето».