Неточные совпадения
Всю дорогу приятели молчали. Левин думал о том, что означала эта перемена выражения на лице Кити, и то
уверял себя, что есть надежда, то приходил в отчаяние и ясно видел, что его надежда безумна, а между тем чувствовал себя совсем другим
человеком, не похожим на того, каким он был до ее улыбки и слов: до свидания.
— Ну, послушай однако, — нахмурив свое красивое умное лицо, сказал старший брат, — есть границы всему. Это очень хорошо быть чудаком и искренним
человеком и не любить фальши, — я всё это знаю; но ведь то, что ты говоришь, или не имеет смысла или имеет очень дурной смысл. Как ты находишь неважным, что тот народ, который ты любишь, как ты
уверяешь…
Если ты над нею не приобретешь власти, то даже ее первый поцелуй не даст тебе права на второй; она с тобой накокетничается вдоволь, а года через два выйдет замуж за урода, из покорности к маменьке, и станет себя
уверять, что она несчастна, что она одного только
человека и любила, то есть тебя, но что небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была солдатская шинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное и благородное…
— Нет, брат! она такая почтенная и верная! Услуги оказывает такие… поверишь, у меня слезы на глазах. Нет, ты не держи меня; как честный
человек, поеду. Я тебя в этом
уверяю по истинной совести.
Что же касается до будущей карьеры его, то она тоже казалась ей несомненною и блестящею, когда пройдут некоторые враждебные обстоятельства;
уверяла Разумихина, что сын ее будет со временем даже
человеком государственным, что доказывает его статья и его блестящий литературный талант.
— Я, — продолжал Свидригайлов, колыхаясь от смеха, — и могу вас честью
уверить, милейший Родион Романович, что удивительно вы меня заинтересовали. Ведь я сказал, что мы сойдемся, предсказал вам это, — ну, вот и сошлись. И увидите, какой я складной
человек. Увидите, что со мной еще можно жить…
— Я вижу, вы меня знаете мало, хотя вы и
уверяете, что все
люди друг на друга похожи и что их изучать не стоит. Я вам когда-нибудь расскажу свою жизнь… но вы мне прежде расскажете свою.
Знакомый помощник частного пристава жаловался мне: «Война только что началась, а уж говорят о воровстве: сейчас задержали
человека, который
уверял публику, что ломают дом с разрешения начальства за то, что хозяин дома, интендант, сорок тысяч солдатских сапог украл и немцам продал».
Человек пять стояли, оборотясь затылками к месту катастрофы, лица у них радостны, и маленький, рыжий мужичок, часто крестясь, захлебываясь словами,
уверял...
— Ну и черт с ним, — тихо ответил Иноков. — Забавно это, — вздохнул он, помолчав. — Я думаю, что мне тогда надобно было врага —
человека, на которого я мог бы израсходовать свою злость. Вот я и выбрал этого… скота. На эту тему рассказ можно написать, — враг для развлечения от… скуки, что ли? Вообще я много выдумывал разных… штучек. Стихи писал.
Уверял себя, что влюблен…
— Нет,
уверяю вас, — это так, честное слово! — несколько более оживленно и все еще виновато улыбаясь, говорил Кумов. — Я очень много видел таких; один духобор — хороший
человек был, но ему сшили тесные сапоги, и, знаете, он так злился на всех, когда надевал сапоги, — вы не смейтесь! Это очень… даже страшно, что из-за плохих сапог
человеку все делается ненавистно.
Она слыхала несколько примеров увлечений, припомнила, какой суд изрекали
люди над падшими и как эти несчастные несли казнь почти публичных ударов. «Чем я лучше их! — думала Вера. — А Марк
уверял, и Райский тоже, что за этим… „Рубиконом“ начинается другая, новая, лучшая жизнь! Да, новая, но какая „лучшая“!»
— Если б я предвидела, — сказала она глубоко обиженным голосом, — что он впутает меня в неприятное дело, я бы отвечала вчера ему иначе. Но он так
уверил меня, да и я сама до этой минуты была уверена в вашем добром расположении к нему и ко мне! Извините, Татьяна Марковна, и поспешите освободить из заключения Марфу Васильевну… Виноват во всем мой: он и должен быть наказан… А теперь прощайте, и опять прошу извинить меня… Прикажите
человеку подавать коляску!..
Шагов сотню поручик очень горячился, бодрился и храбрился; он
уверял, что «так нельзя», что тут «из пятелтышки», и проч., и проч. Но наконец начал что-то шептать городовому. Городовой,
человек рассудительный и видимо враг уличных нервностей, кажется, был на его стороне, но лишь в известном смысле. Он бормотал ему вполголоса на его вопросы, что «теперь уж нельзя», что «дело вышло» и что «если б, например, вы извинились, а господин согласился принять извинение, то тогда разве…»
— Ну, хорошо, — сказал я, сунув письмо в карман. — Это дело пока теперь кончено. Крафт, послушайте. Марья Ивановна, которая,
уверяю вас, многое мне открыла, сказала мне, что вы, и только один вы, могли бы передать истину о случившемся в Эмсе, полтора года назад, у Версилова с Ахмаковыми. Я вас ждал, как солнца, которое все у меня осветит. Вы не знаете моего положения, Крафт. Умоляю вас сказать мне всю правду. Я именно хочу знать, какой он
человек, а теперь — теперь больше, чем когда-нибудь это надо!
Уверяю вас, что мне очень скучно бывает иногда в
людях; особенно стало это после заграницы и всех этих наших семейных несчастий…
Один из наших товарищей (мы ехали сначала втроем), большой насмешник,
уверяет, что если б
люди наши знали, что до Якутска в продаже нет вина, так, может быть, вино на горе не разбилось бы.
Доктор считал Привалова немного бесхарактерным
человеком, но этот его недостаток, в его глазах, выкупался его искренней, гуманной и глубоко честной натурой. Именно такой
человек и нужен был Зосе, чтобы уравновесить резкости ее характера, природную злость и наклонность к самовольству. Сама Зося говорила доктору в припадке откровенности то же самое, каялась в своих недостатках и
уверяла, что исправится, сделавшись m-me Приваловой.
Всех довольнее предстоящей свадьбой, конечно, была Хиония Алексеевна. Она по нескольку раз в день принималась плакать от радости и всех
уверяла, что давно не только все предвидела, но даже предчувствовала. Ведь Сергей Александрыч такой прекрасный молодой
человек и такой богатый, а Зося такая удивительная красавица — одним словом, не оставалось никакого сомнения, что эти молодые
люди предусмотрительной природой специально были созданы друг для друга.
Пусть усмехнется про себя, это ничего,
человек часто смеется над добрым и хорошим; это лишь от легкомыслия; но
уверяю вас, господа, что как усмехнется, так тотчас же в сердце скажет: «Нет, это я дурно сделал, что усмехнулся, потому что над этим нельзя смеяться!»
— Я честный
человек, Катерина Васильевна; смею вас
уверить, что я никогда не захотел бы компрометировать вас; мы с вами видимся только во второй раз, но я уж очень уважаю вас.
Он
уверил смотрителя, что молодой
человек был совсем здоров и что тогда еще догадывался он о его злобном намерении, но молчал, опасаясь его нагайки.
Иные
уверяли, что
люди Дубровского, напившись пьяны на похоронах, зажгли дом из неосторожности, другие обвиняли приказных, подгулявших на новоселии, многие
уверяли, что он сам сгорел с земским судом и со всеми дворовыми.
Уверяю вас, мы с вами, благоразумные
люди, и представить себе не можем, как она глубоко чувствует и с какой невероятной силой высказываются в ней эти чувства; это находит на нее так же неожиданно и так же неотразимо, как гроза.
Нерваль, добродушно защищаясь, раз сказал им: «Послушайте, друзья мои, у вас страшные предрассудки;
уверяю вас, что общество этих
людей вовсе не хуже всех остальных, в которых я бывал».
Человек, которого
уверяют, что он сделал смертный грех, должен или зарезаться, или еще глубже пасть, чтоб забыться, — иного выхода ему нет».
Я пошел к интенданту (из иезуитов) и, заметив ему, что это совершеннейшая роскошь высылать
человека, который сам едет и у которого визированный пасс в кармане, — спросил его, в чем дело? Он
уверял, что сам так же удивлен, как я, что мера взята министром внутренних дел, даже без предварительного сношения с ним. При этом он был до того учтив, что у меня не осталось никакого сомнения, что все это напакостил он. Я написал разговор мой с ним известному депутату оппозиции Лоренцо Валерио и уехал в Париж.
Самые серьезные
люди ужасно легко увлекаются формализмом и
уверяют себя, что они делаютчто-нибудь, имея периодические собрания, кипы бумаг, протоколы, совещания, подавая голоса, принимая решения, печатая прокламации profession de foi [исповедания веры (фр.).] и проч.
— Что-нибудь тут кроется, господа, —
уверял Стабровский. — Я давно знаю Бориса Яковлича. Это то, что называют гением без портфеля. Ему недостает только денег, чтобы быть вполне порядочным
человеком. Я часто завидую его уму… Ведь это удивительная голова, в которой фейерверком сыплются самые удивительные комбинации. Ведь нужно было придумать дорогу…
— Ведь я говорила, что Мышников будет мстить. Это он научил суслонского попа… Ах, какой противный
человек, а еще
уверял, что любит меня!
Он прежде так не лгал,
уверяю вас; прежде он был только слишком восторженный
человек, и — вот во что это разрешилось!
— О, я ведь не потому сказал, чтобы я… сомневался… и, наконец, в этом разве можно сомневаться (хе-хе!)… хоть сколько-нибудь? То есть даже хоть сколько-нибудь?? (Хe-хe!) Но я к тому, что покойный Николай Андреич Павлищев был такой превосходный
человек! Великодушнейший
человек, право,
уверяю вас!
Умирая (потому что я все-таки умру, хоть и потолстел, как вы
уверяете), умирая, я почувствовал, что уйду в рай несравненно спокойнее, если успею одурачить хоть одного представителя того бесчисленного сорта
людей, который преследовал меня всю мою жизнь, который я ненавидел всю мою жизнь и которого таким выпуклым изображением служит многоуважаемый брат ваш.
Напрасно девицы
уверяли, что
человек, не писавший полгода, может быть, далеко не будет так тороплив и теперь, и что, может быть, у него и без них много хлопот в Петербурге, — почем знать его дела?
— Этот
человек уверяет, — резко сказала Аглая, когда князь кончил читать, — что слово «разорвите всё» меня не скомпрометирует и не обяжет ничем, и сам дает мне в этом, как видите, письменную гарантию, этою самою запиской.
Он винился вслух, не объясняя, однако же, в чем дело, и приставал к Нине Александровне,
уверяя ее поминутно, что «это он, он сам причиной, и никто как он… единственно из приятного любопытства… и что „усопший“ (так он почему-то упорно называл еще живого генерала) был даже гениальнейший
человек!» Он особенно серьезно настаивал на гениальности, точно от этого могла произойти в эту минуту какая-нибудь необыкновенная польза.
Ганька благоговел перед Карачунским и
уверял всех, что Оников только временно, а потом «опять Степан Романыч наступит». Такого другого
человека и не сыскать.
— Ах, мать моя! Как? Ну, вот одна выдумает, что она страдалица, другая, что она героиня, третья еще что-нибудь такое, чего вовсе нет.
Уверят себя в существовании несуществующего, да и пойдут чудеса творить, от которых бог знает сколько
людей станут в несчастные положения. Вот как твоя сестрица Зиночка.
— О! Не беспокойтесь говорить: я все прекрасно понимаю. Вероятно, молодой
человек хочет взять эта девушка, эта Любка, совсем к себе на задержание или чтобы ее, — как это называется по-русску, — чтобы ее спасай? Да, да, да, это бывает. Я двадцать два года живу в публичный дом и всегда в самый лучший, приличный публичный дом, и я знаю, что это случается с очень глупыми молодыми
людьми. Но только
уверяю вас, что из этого ничего не выйдет.
Рано, рано утром безжалостный и, как всегда бывают
люди в новой должности, слишком усердный Василий сдергивает одеяло и
уверяет, что пора ехать и все уже готово. Как ни жмешься, ни хитришь, ни сердишься, чтобы хоть еще на четверть часа продлить сладкий утренний сон, по решительному лицу Василья видишь, что он неумолим и готов еще двадцать раз сдернуть одеяло, вскакиваешь и бежишь на двор умываться.
Он вынул конфеты и просил, чтоб и я взяла; я не хотела; он стал меня
уверять тогда, что он добрый
человек, умеет петь песни и плясать; вскочил и начал плясать.
Уверяли, что Николай Сергеич, разгадав характер молодого князя, имел намерение употребить все недостатки его в свою пользу; что дочь его Наташа (которой уже было тогда семнадцать лет) сумела влюбить в себя двадцатилетнего юношу; что и отец и мать этой любви покровительствовали, хотя и делали вид, что ничего не замечают; что хитрая и «безнравственная» Наташа околдовала, наконец, совершенно молодого
человека, не видавшего в целый год, ее стараниями, почти ни одной настоящей благородной девицы, которых так много зреет в почтенных домах соседних помещиков.
Эти
люди ничего не покупали и не законтрактовывали, а нюхали, расспрашивали встречных и поперечных, шатались по базарам и торгам и
уверяли всех и каждого, что полагают основание для каких-то сношений, отыскивают новые рынки и новые истоки для отечественной производительности.
Напрасно старались явившиеся на смену Держимордам безукоризненные молодые
люди уверять и доказывать, что бюрократия не праздное слово, — никто не поверил им.
Майданов отвечал поэтическим струнам ее души:
человек довольно холодный, как почти все сочинители, он напряженно
уверял ее, а может быть, и себя, что он ее обожает, воспевал ее в нескончаемых стихах и читал их ей с каким-то и неестественным и искренним восторгом.
Все участвующие, конечно, наперерыв старались
уверить друг друга, что в жизнь свою никогда и ничего вкуснее не едали, что оленина в жареном виде — самое ароматное и тонкое блюдо, которое в состоянии оценить только
люди «с гастрономической жилкой», что вообще испытываемое ими в настоящую минуту наслаждение ни с чем не может быть сравниваемо и т. д.
— Ах, виноват, — поправился Сарматов, придавая своей щетинистой, изборожденной морщинами роже серьезное выражение, — у меня тогда оторвало пуговицу у мундира, и я чуть не попал за это на гауптвахту.
Уверяю вас… Такой странный случай: так прямо через меня и переехали. Представьте себе, четверка лошадей, двенадцать
человек прислуги, наконец орудие с лафетом.
Нашлись
люди, которые
уверяли, что видели своими глазами, как Лаптев рано утром возвращался из Прозоровского флигелька.
— Вы понимаете — все как с ума сошли! Вот он
уверяет, будто сам видел около Древнего Дома какого-то
человека — голый и весь покрыт шерстью…
Узнав от Марии Васильевны про поступок молодого Смоковникова, Введенский не мог не почувствовать удовольствия, найдя в этом случае подтверждение своих предположений о безнравственности
людей, лишенных руководства церкви, и решил воспользоваться этим случаем, как он старался себя
уверить, для показания той опасности, которая угрожает всем отступающим от церкви, — в глубине же души для того, чтобы отомстить гордому и самоуверенному атеисту.