Неточные совпадения
—
А потом мы догадались, что болтать, все только болтать о наших язвах не стоит труда, что это ведет только к пошлости и доктринерству; [Доктринерство — узкая, упрямая защита какого-либо учения (доктрины), даже если наука и жизнь противоречат ему.] мы увидали, что и умники наши, так называемые передовые люди и обличители, никуда не годятся, что мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном
творчестве, о парламентаризме, об адвокатуре и черт знает о чем, когда дело идет о насущном хлебе, когда грубейшее суеверие нас душит, когда все наши акционерные общества лопаются единственно оттого, что оказывается недостаток в честных людях, когда самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке.
— Требует она, чтоб человек покорно признал себя слугою истории, жертвой ее,
а не мечтал бы о возможности личной свободы, независимого
творчества.
Настоящие ценности создаются из материала научного опыта,
а продукты
творчества идеалистов — фальшивая монета».
— Попробую, начну здесь, на месте действия! — сказал он себе ночью, которую в последний раз проводил под родным кровом, — и сел за письменный стол. — Хоть одну главу напишу!
А потом, вдалеке, когда отодвинусь от этих лиц, от своей страсти, от всех этих драм и комедий, — картина их виднее будет издалека. Даль оденет их в лучи поэзии; я буду видеть одно чистое создание
творчества, одну свою статую, без примеси реальных мелочей… Попробую!..
— Да, но глубокий, истинный художник, каких нет теперь: последний могикан!.. напишу только портрет Софьи и покажу ему,
а там попробую силы на романе. Я записывал и прежде кое-что: у меня есть отрывки,
а теперь примусь серьезно. Это новый для меня род
творчества; не удастся ли там?
С тайным, захватывающим дыхание ужасом счастья видел он, что работа чистого гения не рушится от пожара страстей,
а только останавливается, и когда минует пожар, она идет вперед, медленно и туго, но все идет — и что в душе человека, независимо от художественного, таится другое
творчество, присутствует другая живая жажда, кроме животной, другая сила, кроме силы мышц.
— Боюсь, не выдержу, — говорил он в ответ, — воображение опять запросит идеалов,
а нервы новых ощущений, и скука съест меня заживо! Какие цели у художника?
Творчество — вот его жизнь!.. Прощайте! скоро уеду, — заканчивал он обыкновенно свою речь, и еще больше печалил обеих, и сам чувствовал горе,
а за горем грядущую пустоту и скуку.
Очнувшись, со вздохом скажешь себе: ах, если б всегда и везде такова была природа, так же горяча и так величаво и глубоко покойна! Если б такова была и жизнь!.. Ведь бури, бешеные страсти не норма природы и жизни,
а только переходный момент, беспорядок и зло, процесс
творчества, черная работа — для выделки спокойствия и счастия в лаборатории природы…
Я все время имею в виду не демократические программные требования и задания, которые заключают в себе некую правду и справедливость,
а тот дух отвлеченной демократии, ту особую общественную метафизику и мораль, в которой преобладает внешнее над внутренним, агитация над воспитанием, притязательность над ответственностью, количества над качествами, уравнительная механика масс над
творчеством свободного духа.
Всякое
творчество и всякая история есть любовь к дальнему,
а не любовь к ближнему, любовь к ценности,
а не к благополучию.
Такая отвлеченность отрицает, что политика есть
творчество и искусство, что настоящая, большая историческая политика требует особых даров,
а не механического применения общих мест, большей частью невпопад.
Но русская самобытность должна, наконец, проявиться не отрицательно,
а положительно, в мощи, в
творчестве, в свободе.
Всякий чуткий человек, не доктринер, понимает, что нынешний исторический день в России выдвигает в политике на первый план задачи управления, организации ответственной власти,
а не задачи чисто законодательного
творчества и реформ.
Продолжающееся распадение космоса природного и космоса социального, продолжающийся разлагаться капиталистический режим, торжество атомной бомбы, хаотический мир, раскрытый в
творчестве Генри Миллера, хаос не изначальный, не начала,
а хаос конца, война всех против всех.
Такого рода активность относится к сфере полиции,
а не к сфере
творчества.
Цель жизни народов — не благо и благополучие,
а творчество ценностей, героическое и трагическое переживание своей исторической судьбы.
Но
творчество ценностей нужно не для спасения,
а для полноты Царства Божьего на небе и на земле.
Творец одинок и
творчество носит не коллективно-общий,
а индивидуально-личный характер.
Дерзновение
творчества было для меня выполнением воли Бога, но воли не открытой,
а сокрытой, оно менее всего направлено против Бога.
Результаты
творчества носят не реалистический,
а символический характер.
Пережитое мною откровение
творчества, которое есть откровение человека,
а не Бога, нашло себе выражение в книге «Смысл
творчества.
Для уяснения моей мысли очень важно понять, что для меня
творчество человека не есть требование человека и право его,
а есть требование Бога от человека и обязанность человека.
Это не проблема плоти, как у Мережковского, не проблема освящения космоса, как в софиологическом течении,
а проблема
творчества, проблема новой религиозной антропологии.
Исходной была для меня интуиция о человеке, о свободе и
творчестве,
а не о Софии, не об освящении плоти мира, как для других.
Одаренность
А. Белого была огромная, и в его
творчестве было что-то новое.
Творчество для меня не столько оформление в конечном, в творческом продукте, сколько раскрытие бесконечного, полет в бесконечность, не объективация,
а трансцендирование.
Но это мешало моему положительному
творчеству,
а иногда искажало мою мысль и делало меня несправедливым.
Я сознал религиозный,
а не культурный только смысл
творчества,
творчества не оправдываемого,
а оправдывающего.
Повторяю, что под
творчеством я все время понимаю не создание культурных продуктов,
а потрясение и подъем всего человеческого существа, направленного к иной, высшей жизни, к новому бытию.
Но перед лицом западных христианских течений эпохи я все же чувствовал себя очень «левым», «модернистом», ставящим перед христианским сознанием новые проблемы, исповедующим христианство как религию свободы и
творчества,
а не авторитета и традиции.
Религиозную жизнь я всегда принимал не как воспитание и не как судебный процесс,
а как
творчество.
Он был из тех, которые скрывают себя в своем умственном
творчестве,
а не раскрывают себя, как, например, раскрывал себя Достоевский со всеми своими противоречиями.
По-настоящему предметом философии должно было бы быть не бытие вообще,
а то, чему и кому бытие принадлежит, т. е. сущее [См. мою еще не напечатанную книгу «
Творчество и объективизация.
Но основной русской темой будет не
творчество совершенной культуры,
а творчество лучшей жизни.
Вместе с тем я раскрывал трагедию человеческого
творчества, которая заключается в том, что есть несоответствие между творческим замыслом и творческим продуктом; человек творит не новую жизнь, не новое бытие,
а культурные продукты.
Проблема теургии есть проблема
творчества, но не всякого
творчества,
а того лишь, в котором человек творит вместе с Богом,
творчества религиозного.
Религиозная миссия нашей эпохи не есть уже отрицание истории,
а новое ее утверждение, не есть отрицание земли,
а новое ее утверждение, новое
творчество.
И потому важно не существование страданий людских,
а существование зла, которое привело к страданию, греха как первоисточника всякого страдания, и необходимо не уничтожение страдания, которое и нельзя внешне, механически уничтожить,
а уничтожение зла, победа над грехом и
творчество добра.
Новая религиозная душа войдет в Церковь не для отрицания
творчества жизни,
а для ее освящения; с ней войдет весь пережитой опыт, все подлинные мирские богатства.
Новое религиозное откровение должно перевести мир в ту космическую эпоху, которая будет не только искуплением греха, но и положительным раскрытием тайны творения, утверждением положительного бытия,
творчеством, не только отрицанием ветхого мира,
а уже утверждением мира нового.
Не в отношении христианства к плоти и земле мука нового и все же христианского религиозного сознания,
а в отношении христианства к
творчеству, к творческому вдохновению, к теургии.
Средние века не есть эпоха варварства и тьмы; этот старый взгляд давно уже оставлен культурными историками, наоборот, это эпоха великого напряжения духа, великого томления по абсолютному, неустанной работы мысли, это эпоха культурная и творческая, но не дневного
творчества,
а ночной культуры.
В
творчестве теургическом нисходит Бог и сам участвует в творческом процессе, в
творчестве теургическом человек зовет Бога себе на помощь,
а Бог обращается к человеку как к сотруднику в завершении дела творения.
В изобретении разных льстивых и просительных фраз он почти дошел до
творчества: Сиятельнейший граф! — писал он к министру и далее потом упомянул как-то о нежном сердце того. В письме к Плавину он беспрестанно повторял об его благородстве,
а Абрееву объяснил, что он, как человек новых убеждений, не преминет… и прочее. Когда он перечитал эти письма, то показался даже сам себе омерзителен.
Можно ли было, имея в груди молодое сердце, не пленяться этой неистощимостью жизненного
творчества, которое вдобавок отнюдь не соглашалось сосредоточиться в определенных границах,
а рвалось захватить все дальше и дальше?
Маркс отмечал в его
творчестве фальшивую глубину, «кокетничанье чувствами», театральность (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, Гиз, т. XXIV, стр. 425)]»,
а Шатобриану приписывала «Dictionnaire philosophique [«Философский словарь».
— Вот то-то! в тебя вложили побуждения,
а самое
творчество, видно, и забыли вложить, — сказал Петр Иваныч, — я говорил!
— Боже сохрани! Искусство само по себе, ремесло само по себе,
а творчество может быть и в том и в другом, так же точно, как и не быть. Если нет его, так ремесленник так и называется ремесленник,
а не творец, и поэт без
творчества уж не поэт,
а сочинитель… Да разве вам об этом не читали в университете? Чему же вы там учились?..
Они могут воспрепятствовать, возбранить, покарать; но
творчество никогда им принадлежать не будет,
а будет принадлежать «планиде».
—
А знаешь что, братику, — проговорил Пепко однажды, когда мы импровизировали свою «историю девушки в белом платье», — ведь это и есть то, что называется психологией
творчества.