Неточные совпадения
Переход от страха к
радости, от низости к высокомерию довольно быстр, как у человека
с грубо развитыми склонностями души.
Замолкла Тимофеевна.
Конечно, наши странники
Не пропустили случая
За здравье губернаторши
По чарке осушить.
И видя, что хозяюшка
Ко стогу приклонилася,
К ней подошли гуськом:
«Что ж дальше?»
— Сами знаете:
Ославили счастливицей,
Прозвали губернаторшей
Матрену
с той поры…
Что дальше? Домом правлю я,
Ращу детей… На
радость ли?
Вам тоже надо знать.
Пять сыновей! Крестьянские
Порядки нескончаемы, —
Уж взяли одного!
Но
радость их вахлацкая
Была непродолжительна.
Со смертию Последыша
Пропала ласка барская:
Опохмелиться не дали
Гвардейцы вахлакам!
А за луга поемные
Наследники
с крестьянами
Тягаются доднесь.
Влас за крестьян ходатаем,
Живет в Москве… был в Питере…
А толку что-то нет!
На
радости целуются,
Друг дружке обещаются
Вперед не драться зря,
А
с толком дело спорное
По разуму, по-божески,
На чести повести —
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни
с женами,
Ни
с малыми ребятами,
Ни
с стариками старыми,
Покуда делу спорному
Решенья не найдут,
Покуда не доведают
Как ни на есть доподлинно:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?
И началась тут промеж глуповцев
радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала
с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать.
С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со стороны города глубокою канавой. На другой день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
— Тише, дети, тише! — даже сердито закричал Левин на детей, становясь пред женой, чтобы защитить ее, когда толпа детей
с визгом
радости разлетелась им навстречу.
Прежде (это началось почти
с детства и всё росло до полной возмужалости), когда он старался сделать что-нибудь такое, что сделало бы добро для всех, для человечества, для России, для всей деревни, он замечал, что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда бывала нескладная, не было полной уверенности в том, что дело необходимо нужно, и сама деятельность, казавшаяся сначала столь большою, всё уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на-нет; теперь же, когда он после женитьбы стал более и более ограничиваться жизнью для себя, он, хотя не испытывал более никакой
радости при мысли о своей деятельности, чувствовал уверенность, что дело его необходимо, видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно всё становится больше и больше.
И вдруг из того таинственного и ужасного, нездешнего мира, в котором он жил эти двадцать два часа, Левин мгновенно почувствовал себя перенесенным в прежний, обычный мир, но сияющий теперь таким новым светом счастья, что он не перенес его. Натянутые струны все сорвались. Рыдания и слезы
радости, которых он никак не предвидел,
с такою силой поднялись в нем, колебля всё его тело, что долго мешали ему говорить.
Но ему стало стыдно за это чувство, и тотчас же он как бы раскрыл свои душевные объятия и
с умиленною
радостью ожидал и желал теперь всею душой, чтоб это был брат.
Старая Ласка, еще не совсем переварившая
радость его приезда и бегавшая, чтобы полаять на дворе, вернулась, махая хвостом и внося
с собой запах воздуха, подошла к нему, подсунула голову под его руку, жалобно подвизгивая и требуя, чтоб он поласкал ее.
Она смотрела на него
с насмешливою
радостью. Видимо, она нашла еще смешные и уродливые стороны в муже и ждала времени, чтоб их высказать.
Для Константина Левина деревня была место жизни, то есть
радостей, страданий, труда; для Сергея Ивановича деревня была,
с одной стороны, отдых от труда,
с другой — полезное противоядие испорченности, которое он принимал
с удовольствием и сознанием его пользы.
И он, отвернувшись от шурина, так чтобы тот не мог видеть его, сел на стул у окна. Ему было горько, ему было стыдно; но вместе
с этим горем и стыдом он испытывал
радость и умиление пред высотой своего смирения.
Когда Анна вышла в шляпе и накидке и, быстрым движением красивой руки играя зонтиком, остановилась подле него, Вронский
с чувством облегчения оторвался от пристально устремленных на него жалующихся глаз Голенищева и
с новою любовию взглянул на свою прелестную, полную жизни и
радости подругу.
Бабы-скотницы, подбирая поневы, босыми, еще белыми, не загоревшими ногами шлепая по грязи,
с хворостинами бегали за мычавшими, ошалевшими от весенней
радости телятами, загоняя их на двор.
Он поспешно вскочил, не чувствуя себя и не спуская
с нее глаз, надел халат и остановился, всё глядя на нее. Надо было итти, но он не мог оторваться от ее взгляда. Он ли не любил ее лица, не знал ее выражения, ее взгляда, но он никогда не видал ее такою. Как гадок и ужасен он представлялся себе, вспомнив вчерашнее огорчение ее, пред нею, какою она была теперь! Зарумянившееся лицо ее, окруженное выбившимися из-под ночного чепчика мягкими волосами, сияло
радостью и решимостью.
— Да сюда посвети, Федор, сюда фонарь, — говорил Левин, оглядывая телку. — В мать! Даром что мастью в отца. Очень хороша. Длинна и пашиста. Василий Федорович, ведь хороша? — обращался он к приказчику, совершенно примиряясь
с ним за гречу под влиянием
радости за телку.
На утро однако всё устроилось, и к девяти часам — срок, до которого просили батюшку подождать
с обедней, сияющие
радостью, разодетые дети стояли у крыльца пред коляской, дожидаясь матери.
В это время, сияя
радостью о том, что мать её познакомилась
с её неизвестным другом, от ключа подходила Кити.
Она встала ему навстречу, не скрывая своей
радости увидать его. И в том спокойствии,
с которым она протянула ему маленькую и энергическую руку и познакомила его
с Воркуевым и указала на рыжеватую хорошенькую девочку, которая тут же сидела за работой, назвав ее своею воспитанницей, были знакомые и приятные Левину приемы женщины большого света, всегда спокойной и естественной.
— Я так и думала и не смела думать. Вот
радость! Ты не можешь представить себе мою
радость! — говорила она, то прижимаясь лицом к Долли и целуя ее, то отстраняясь и
с улыбкой оглядывая ее.
Всякое лицо,
с таким исканием,
с такими ошибками, поправками выросшее в нем
с своим особенным характером, каждое лицо, доставлявшее ему столько мучений и
радости, и все эти лица, столько раз перемещаемые для соблюдения общего, все оттенки колорита и тонов,
с таким трудом достигнутые им, — всё это вместе теперь, глядя их глазами, казалось ему пошлостью, тысячу раз повторенною.
— Вот
радость, Алексей! — сказала она, оглянувшись на Вронского, сошедшего
с лошади и подходившего к ним.
Она теперь ясно сознавала зарождение в себе нового чувства любви к будущему, отчасти для нее уже настоящему ребенку и
с наслаждением прислушивалась к этому чувству. Он теперь уже не был вполне частью ее, а иногда жил и своею независимою от нее жизнью. Часто ей бывало больно от этого, но вместе
с тем хотелось смеяться от странной новой
радости.
Во все это тяжелое время Алексей Александрович замечал, что светские знакомые его, особенно женщины, принимали особенное участие в нем и его жене. Он замечал во всех этих знакомых
с трудом скрываемую
радость чего-то, ту самую
радость, которую он видел в глазах адвоката и теперь в глазах лакея. Все как будто были в восторге, как будто выдавали кого-то замуж. Когда его встречали, то
с едва скрываемою
радостью спрашивали об ее здоровье.
Кити, как всегда, больно было на два дня расставаться
с мужем; но, увидав его оживленную фигуру, казавшуюся особенно большою и сильною в охотничьих сапогах и белой блузе, и какое-то непонятное ей сияние охотничьего возбуждения, она из-за его
радости забыла свое огорчение и весело простилась
с ним.
Сходя
с лестницы, Серпуховской увидал Вронского. Улыбка
радости осветила лицо Серпуховского. Он кивнул кверху головой, приподнял бокал, приветствуя Вронского и показывая этим жестом, что не может прежде не подойти к вахмистру, который, вытянувшись, уже складывал губы для поцелуя.
Чувство
радости от близости к ней, всё усиливаясь, дошло до того, что, подавая ей в ее корзинку найденный им огромный на тонком корне
с завернувшимися краями березовый гриб, он взглянул ей в глаза и, заметив краску радостного и испуганного волнения, покрывшую ее лицо, сам смутился и улыбнулся ей молча такою улыбкой, которая слишком много говорила.
Гриша плакал, говоря, что и Николинька свистал, но что вот его не наказали и что он не от пирога плачет, — ему всё равно, — но о том, что
с ним несправедливы. Это было слишком уже грустно, и Дарья Александровна решилась, переговорив
с Англичанкой, простить Гришу и пошла к ней. Но тут, проходя чрез залу, она увидала сцену, наполнившую такою
радостью ее сердце, что слезы выступили ей на глаза, и она сама простила преступника.
Слава Богу, поутру явилась возможность ехать, и я оставил Тамань. Что сталось
с старухой и
с бедным слепым — не знаю. Да и какое дело мне до
радостей и бедствий человеческих, мне, странствующему офицеру, да еще
с подорожной по казенной надобности!..
Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия; я только удовлетворял странную потребность сердца,
с жадностью поглощая их чувства, их нежность, их
радости и страданья — и никогда не мог насытиться.
Везде поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется жизнь наша, весело промчится блистающая
радость, как иногда блестящий экипаж
с золотой упряжью, картинными конями и сверкающим блеском стекол вдруг неожиданно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая,
с открытыми ртами, не надевая шапок, хотя давно уже унесся и пропал из виду дивный экипаж.
Но, как на беду, в это время подвернулся губернатор, изъявивший необыкновенную
радость, что нашел Павла Ивановича, и остановил его, прося быть судиею в споре его
с двумя дамами насчет того, продолжительна ли женская любовь или нет; а между тем Ноздрев уже увидал его и шел прямо навстречу.
И вот из ближнего посада,
Созревших барышень кумир,
Уездных матушек отрада,
Приехал ротный командир;
Вошел… Ах, новость, да какая!
Музыка будет полковая!
Полковник сам ее послал.
Какая
радость: будет бал!
Девчонки прыгают заране;
Но кушать подали. Четой
Идут за стол рука
с рукой.
Теснятся барышни к Татьяне;
Мужчины против; и, крестясь,
Толпа жужжит, за стол садясь.
А тот… но после всё расскажем,
Не правда ль? Всей ее родне
Мы Таню завтра же покажем.
Жаль, разъезжать нет мочи мне:
Едва, едва таскаю ноги.
Но вы замучены
с дороги;
Пойдемте вместе отдохнуть…
Ох, силы нет… устала грудь…
Мне тяжела теперь и
радость,
Не только грусть… душа моя,
Уж никуда не годна я…
Под старость жизнь такая гадость…»
И тут, совсем утомлена,
В слезах раскашлялась она.
Зато и пламенная младость
Не может ничего скрывать.
Вражду, любовь, печаль и
радостьОна готова разболтать.
В любви считаясь инвалидом,
Онегин слушал
с важным видом,
Как, сердца исповедь любя,
Поэт высказывал себя;
Свою доверчивую совесть
Он простодушно обнажал.
Евгений без труда узнал
Его любви младую повесть,
Обильный чувствами рассказ,
Давно не новыми для нас.
Я не спускал глаз
с Катеньки. Я давно уже привык к ее свеженькому белокуренькому личику и всегда любил его; но теперь я внимательнее стал всматриваться в него и полюбил еще больше. Когда мы подошли к большим, папа, к великой нашей
радости, объявил, что, по просьбе матушки, поездка отложена до завтрашнего утра.
Когда кадриль кончилась, Сонечка сказала мне «merci»
с таким милым выражением, как будто я действительно заслужил ее благодарность. Я был в восторге, не помнил себя от
радости и сам не мог узнать себя: откуда взялись у меня смелость, уверенность и даже дерзость? «Нет вещи, которая бы могла меня сконфузить! — думал я, беззаботно разгуливая по зале, — я готов на все!»
Подъехав к Калиновому лесу, мы нашли линейку уже там и, сверх всякого ожидания, еще телегу в одну лошадь, на середине которой сидел буфетчик. Из-под сена виднелись: самовар, кадка
с мороженой формой и еще кой-какие привлекательные узелки и коробочки. Нельзя было ошибиться: это был чай на чистом воздухе, мороженое и фрукты. При виде телеги мы изъявили шумную
радость, потому что пить чай в лесу на траве и вообще на таком месте, на котором никто и никогда не пивал чаю, считалось большим наслаждением.
Я не мог наглядеться на князя: уважение, которое ему все оказывали, большие эполеты, особенная
радость, которую изъявила бабушка, увидев его, и то, что он один, по-видимому, не боялся ее, обращался
с ней совершенно свободно и даже имел смелость называть ее ma cousine, внушили мне к нему уважение, равное, если не большее, тому, которое я чувствовал к бабушке. Когда ему показали мои стихи, он подозвал меня к себе и сказал...
Он был на такой ноге в городе, что пригласительный билет от него мог служить паспортом во все гостиные, что многие молоденькие и хорошенькие дамы охотно подставляли ему свои розовенькие щечки, которые он целовал как будто
с отеческим чувством, и что иные, по-видимому, очень важные и порядочные, люди были в неописанной
радости, когда допускались к партии князя.
Наталья Савишна два месяца страдала от своей болезни и переносила страдания
с истинно христианским терпением: не ворчала, не жаловалась, а только, по своей привычке, беспрестанно поминала бога. За час перед смертью она
с тихою
радостью исповедалась, причастилась и соборовалась маслом.
Начиная рассказ, рассказчик не забывал попробовать, действует ли кран большой бочки, и отходил от него, видимо,
с облегченным сердцем, так как невольные слезы чересчур крепкой
радости блестели в его повеселевших глазах.
Свет померк скоро, но мука осталась, и Зосимов, наблюдавший и изучавший своего пациента со всем молодым жаром только что начинающего полечивать доктора,
с удивлением заметил в нем,
с приходом родных, вместо
радости как бы тяжелую скрытую решимость перенесть час-другой пытки, которой нельзя уж избегнуть.
«Денег? Каких денег? — думал Раскольников, — но… стало быть, уж наверно не то!» И он вздрогнул от
радости. Ему стало вдруг ужасно, невыразимо легко. Все
с плеч слетело.
К тому же случай, как нарочно, в первый раз показал ему Дуню в прекрасный момент любви и
радости свидания
с братом.
Борис. Я
с ума сойду от
радости.
Еще кабы
с ним жить, может быть,
радость бы какую-нибудь я и видела…
Катерина. На беду я увидала тебя.
Радости видела мало, а горя-то, горя-то что! Да еще впереди-то сколько! Ну, да что думать о том, что будет! Вот я теперь тебя видела, этого они у меня не отымут; а больше мне ничего не надо. Только ведь мне и нужно было увидать тебя. Вот мне теперь гораздо легче сделалось; точно гора
с плеч свалилась. А я все думала, что ты на меня сердишься, проклинаешь меня…
Кабанов. Кто ее знает. Говорят,
с Кудряшом
с Ванькой убежала, и того также нигде не найдут. Уж это, Кулигин, надо прямо сказать, что от маменьки; потому стала ее тиранить и на замок запирать. «Не запирайте, говорит, хуже будет!» Вот так и вышло. Что ж мне теперь делать, скажи ты мне! Научи ты меня, как мне жить теперь! Дом мне опостылел, людей совестно, за дело возьмусь, руки отваливаются. Вот теперь домой иду; на
радость, что ль, иду?