— И тут вы остались верны себе! — возразил он вдруг
с радостью, хватаясь за соломинку, — завет предков висит над вами: ваш выбор пал все-таки на графа! Ха-ха-ха! — судорожно засмеялся он. — А остановили ли бы вы внимание на нем, если б он был не граф? Делайте, как хотите! — с досадой махнул он рукой. — Ведь… «что мне за дело»? — возразил он ее словами. — Я вижу, что он, этот homme distingue, изящным разговором, полным ума, новизны, какого-то трепета, уже тронул, пошевелил и… и… да, да?
«Слезами и сердцем, а не пером благодарю вас, милый, милый брат, — получил он ответ с той стороны, — не мне награждать за это: небо наградит за меня! Моя благодарность — пожатие руки и долгий, долгий взгляд признательности! Как обрадовался вашим подаркам бедный изгнанник! он все „смеется“
с радости и оделся в обновки. А из денег сейчас же заплатил за три месяца долгу хозяйке и отдал за месяц вперед. И только на три рубля осмелился купить сигар, которыми не лакомился давно, а это — его страсть…»
Неточные совпадения
В доме какая
радость и мир жили! Чего там не было? Комнатки маленькие, но уютные,
с старинной, взятой из большого дома мебелью дедов, дядей, и
с улыбавшимися портретами отца и матери Райского, и также родителей двух оставшихся на руках у Бережковой девочек-малюток.
— Это ты, Борис, ты! —
с нежной, томной
радостью говорила она, протягивая ему обе исхудалые, бледные руки, глядела и не верила глазам своим.
Глядя на эти задумчивые, сосредоточенные и горячие взгляды, на это, как будто уснувшее, под непроницаемым покровом волос, суровое, неподвижное лицо, особенно когда он,
с палитрой пред мольбертом, в своей темной артистической келье, вонзит дикий и острый, как гвоздь, взгляд в лик изображаемого им святого, не подумаешь, что это вольный, как птица, художник мира, ищущий светлых сторон жизни, а примешь его самого за мученика, за монаха искусства, возненавидевшего
радости и понявшего только скорби.
Он задумался, и Марфенька, чистая, безупречная,
с свежим дыханием молодости, мелькнула у него в уме. Его тянуло домой, к ней и к бабушке, но
радость свидания
с старым товарищем удержала.
— Нет… —
с досадой сказал Райский, — стихи — это младенческий лепет. Ими споешь любовь, пир, цветы, соловья… лирическое горе, такую же
радость — и больше ничего…
Она, как случается
с детьми от сильной
радости, забыла поблагодарить Райского.
Он засмеялся и ушел от нее — думать о Вере,
с которой он все еще не нашел случая объясниться «о новом чувстве» и о том, сколько оно счастья и
радости приносит ему.
А она,
с блеском на рыжеватой маковке и бровях,
с огнистым румянцем, ярко проступавшим сквозь веснушки, смотрела ему прямо в лицо лучистыми, горячими глазами,
с беспечной
радостью, отважной решимостью и затаенным смехом.
Вера
с покойной
радостью услыхала, когда бабушка сказала ей об этом.
Свобода
с обеих сторон, — и затем — что выпадет кому из нас на долю:
радость ли обоим, наслаждение, счастье, или одному
радость, покой, другому мука и тревоги — это уже не наше дело.
Он перебирал каждый ее шаг, как судебный следователь, и то дрожал от
радости, то впадал в уныние и выходил из омута этого анализа ни безнадежнее, ни увереннее, чем был прежде, а все
с той же мучительной неизвестностью, как купающийся человек, который, думая, что нырнул далеко, выплывает опять на прежнем месте.
Мезенские, Хатьковы и Мышинские, и все, — больше всех кузина Catherine, тихо,
с сдержанной
радостью, шептали: «Sophie a pousse la chose trop loin, sans se rendre compte des suites…» [Софи зашла в своих поступках слишком далеко, не отдавая себе отчета в последствиях… (фр.)] и т. д.
Он взял ее за руку — и в ней тревога мгновенно стихла. Она старалась только отдышаться от скорой ходьбы и от борьбы
с Райским, а он, казалось, не мог одолеть в себе сильно охватившего его чувства —
радости исполнившегося ожидания.
Бабушка уже успела побывать у нее в комнате, когда она только что встала
с постели. Проснувшись и поглядев вокруг себя, Марфенька ахнула от изумления и внезапной
радости.
Но в этой тишине отсутствовала беспечность. Как на природу внешнюю, так и на людей легла будто осень. Все были задумчивы, сосредоточенны, молчаливы, от всех отдавало холодом, слетели и
с людей, как листья
с деревьев, улыбки, смех,
радости. Мучительные скорби миновали, но колорит и тоны прежней жизни изменились.
Он, от
радости, вдруг засмеется и закроется салфеткой, потрет руки одна о другую
с жаром или встанет и ни
с того ни
с сего поклонится всем присутствующим и отчаянно шаркнет ножкой. А когда все засмеются над ним, он засмеется пуще всех, снимет парик и погладит себе
с исступлением лысину или потреплет, вместо Пашутки, Василису по щечке.
Он молчал, потупив глаза. Румянец и минутная
радость сбежали
с лица.
Он — этой внезапной
радостью и этим словом: «счастье» — будто повторил свое признание в любви и предложение руки и, кроме того, показал ей, что эгоистически радуется разрыву ее
с Марком.
Неточные совпадения
Переход от страха к
радости, от низости к высокомерию довольно быстр, как у человека
с грубо развитыми склонностями души.
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену
с той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На
радость ли? // Вам тоже надо знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
Но
радость их вахлацкая // Была непродолжительна. // Со смертию Последыша // Пропала ласка барская: // Опохмелиться не дали // Гвардейцы вахлакам! // А за луга поемные // Наследники
с крестьянами // Тягаются доднесь. // Влас за крестьян ходатаем, // Живет в Москве… был в Питере… // А толку что-то нет!
На
радости целуются, // Друг дружке обещаются // Вперед не драться зря, // А
с толком дело спорное // По разуму, по-божески, // На чести повести — // В домишки не ворочаться, // Не видеться ни
с женами, // Ни
с малыми ребятами, // Ни
с стариками старыми, // Покуда делу спорному // Решенья не найдут, // Покуда не доведают // Как ни на есть доподлинно: // Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси?
И началась тут промеж глуповцев
радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала
с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать.
С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со стороны города глубокою канавой. На другой день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.