Неточные совпадения
Сегодня, возвращаясь
с прогулки, мы встретили молодую крестьянскую
девушку, очень недурную собой, но
с болезненной бледностью на лице. Она шла в пустую, вновь строящуюся избу. «Здравствуй! ты нездорова?» — спросили мы. «Была нездорова: голова
с месяц болела, теперь здорова», — бойко отвечала она. «Какая же ты
красавица!» — сказал кто-то из нас. «Ишь что выдумали! — отвечала она, — вот войдите-ка лучше посмотреть, хорошо ли мы строим новую избу?»
У подъезда, на нижней ступеньке, встретил нас совсем черный слуга; потом слуга малаец, не совсем черный, но и не белый,
с красным платком на голове; в сенях — служанка, англичанка, побелее; далее, на лестнице, —
девушка лет 20,
красавица, положительно белая, и, наконец, — старуха, хозяйка, nec plus ultra белая, то есть седая.
Она не была
красавицей; лицо у ней было совсем неправильно; но в этой еще формировавшейся,
с детскими угловатыми движениями
девушке Агриппина Филипьевна чувствовала что-то обещающее и очень оригинальное.
— О да, — протянула Агриппина Филипьевна
с приличной важностью. — Nadine Бахарева и Sophie Ляховская у нас первые
красавицы… Да. Вы не видали Sophie Ляховской? Замечательно красивая
девушка… Конечно, она не так умна, как Nadine Бахарева, но в ней есть что-то такое, совершенно особенное. Да вот сами увидите.
— Вот эта дама
с розой в волосах, — объясняла Заплатина, — переменяет каждый сезон по любовнику, а вот та, в сером платье… Здравствуйте, Пелагея Семеновна!.. Обратите, пожалуйста, внимание на эту
девушку: очень богатая невеста и какая
красавица, а отец был мясником. И держит себя как хорошо, никак не подумаешь, что из крестьяночек. Да… Отец в лаптях ходил!..
«Однако же — однако же», — думает Верочка, — что такое «однако же»? — Наконец нашла, что такое это «однако же» — «однако же он держит себя так, как держал бы Серж, который тогда приезжал
с доброю Жюли. Какой же он дикарь? Но почему же он так странно говорит о
девушках, о том, что
красавиц любят глупые и — и — что такое «и» — нашла что такое «и» — и почему же он не хотел ничего слушать обо мне, сказал, что это не любопытно?
— А вам, тетенька, хочется, видно, поговорить, как от господ плюхи
с благодарностью следует принимать? — огрызался Ванька-Каин, — так, по-моему, этим добром и без того все здесь по горло сыты! Девушки-красавицы! — обращался он к слушательницам, — расскажу я вам лучше, как я однова ездил на Моховую, слушать музыку духовую… — И рассказывал. И, к великому огорчению Аннушки, рассказ его не только не мутил
девушек, но доставлял им видимое наслаждение.
Девушки увели
с собою капризную
красавицу.
— Э, Одарка! — сказала веселая
красавица, оборотившись к одной из
девушек, — у тебя новые черевики! Ах, какие хорошие! и
с золотом! Хорошо тебе, Одарка, у тебя есть такой человек, который все тебе покупает; а мне некому достать такие славные черевики.
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться
с чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого
красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов и дукатов
девушки наши у проходящих по селам
с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще
девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
В кондитерскую,
с рассыпанными по обнаженным плечам темными кудрями,
с протянутыми вперед обнаженными руками, порывисто вбежала
девушка лет девятнадцати и, увидев Санина, тотчас бросилась к нему, схватила его за руку и повлекла за собою, приговаривая задыхавшимся голосом: «Скорей, скорей, сюда, спасите!» Не из нежелания повиноваться, а просто от избытка изумления Санин не тотчас последовал за
девушкой — и как бы уперся на месте: он в жизни не видывал подобной
красавицы.
Санин проворно снял сюртук
с лежавшего мальчика, расстегнул ворот, засучил рукава его рубашки — и, вооружившись щеткой, начал изо всех сил тереть ему грудь и руки. Панталеоне так же усердно тер другой — головной щеткой — по его сапогам и панталонам.
Девушка бросилась на колени возле дивана и, схватив обеими руками голову, не мигая ни одной векою, так и впилась в лицо своему брату. Санин сам тер — а сам искоса посматривал на нее. Боже мой! какая же это была
красавица!
Когда Михайлиньке минуло двадцать шесть лет, княгиня вздумала женить своего фаворита и, не откладывая этого дела в дальний ящик, обвенчала его
с писаной
красавицей, сенной
девушкой Феней.
Ты прехорошенькая!.. мне тебя жаль!» — вырвалось вдруг громко из уст Марфы Андревны, и она ближе и ближе потянула
красавицу к свету лампады, передвинула несколько раз перед собою из стороны в сторону лицо и обнаженный бюст
девушки, любуясь ею при разных тонах освещения, и, вдруг схватив ее крепко в свои объятия, шепнула ей
с материнской страстностью: «Мы вместе, вместе
с тобою… сбережем, что родится!»
И он избрал
девушку,
красавицу, придворную, не только свою в том обществе, в которое он хотел вступить, но такую,
с которой старались сближаться все самые высоко и твердо поставленные в высшем кругу люди.
Вася. Вот, говорит, куда ты ходишь? Я говорю: есть
девушка,
красавица, живет
с матерью, туда, говорю, и хожу… Грушенькой зовут. Возьми, говорит, меня
с собой. Взял я его. Вот мы и ходим к ней много раз… много раз… сидим это, растабарываем, пряничков носим… все как следует. Вот я сижу, начинает он к ней подделываться, холостым сказался…
Молодая
девушка, редкой красоты,
с зажженной лучиной в руке, встретила Дарью Сергевну и проводила ее в избу. То была первая миршéнская
красавица, сердечная зазноба удалого молодца, отецкого сына Алеши Мокеева, старшая дочка убогой вдовы Аграфены Мутовкиной.
Около нашего вагона, облокотившись о загородку площадки, стоял кондуктор и глядел в ту сторону, где стояла
красавица, и его испитое, обрюзглое, неприятно сытое, утомленное бессонными ночами и вагонной качкой лицо выражало умиление и глубочайшую грусть, как будто в
девушке он видел свою молодость, счастье, свою трезвость, чистоту, жену, детей, как будто он каялся и чувствовал всем своим существом, что
девушка эта не его и что до обыкновенного человеческого, пассажирского счастья ему
с его преждевременной старостью, неуклюжестью и жирным лицом также далеко, как до неба.
Хозяин пригласил меня пить чай. Садясь за стол, я взглянул в лицо
девушки, подававшей мне стакан, и вдруг почувствовал, что точно ветер пробежал по моей душе и сдунул
с нее все впечатления дня
с их скукой и пылью. Я увидел обворожительные черты прекраснейшего из лиц, какие когда-либо встречались мне наяву и чудились во сне. Передо мною стояла
красавица, и я понял это
с первого взгляда, как понимаю молнию.
Бывая на праздниках в Туле, я иногда, по старой привычке, заходил к Конопацким. Все три сестры-красавицы были теперь взрослые
девушки, вокруг них увивалась холостая молодежь, — почему-то очень много было учителей гимназии. Однажды сидели мы в зале. Вдруг быстро вошел худенький молодой человек
с незначительным лицом, наскоро поздоровался…
На дворне «горбун» появился — барская забава, известно, и сестра евонная красавица-девушка, косы русые, длинные, сама кровь
с молоком, взглянет — рублем подарит.
В уме старухи не укладывалась мысль о возможности брака ее питомицы не
с боярином. «Самому царю-батюшке и то бы в пору такая
красавица», — думала Антиповна, глядя на свою любимицу. И вдруг что? Ее сватают на Ермака, за разбойника… Она, когда он сделался ее любимцем, вызволившим от хвори Ксению Яковлевну, мекала его посватать за одну из сенных
девушек, да и то раздумывала, какая решится пойти, а тут на поди… сама ее питомица. Антиповна отказывалась этому верить.
Чистое лицо, что называется кровь
с молоком,
с правильными, хотя и резкими чертами,
с толстой русой косой ниже пояса, высокой грудью и тонким станом, все это, конечно, не ускользало от внимания сыновей соседей, в частности, и молодых франтов Сивцева Вражка вообще, но большинство сторонилось от молодой
девушки, злобный нрав которой был известен всему околотку, а некоторые смельчаки, решившиеся было начать
с ней любовное заигрывание, получали такой, в буквальном смысле, чувствительный отпор, что другу и недругу заказывали помышлять о такой тяжелой руке
красавицы.
Избалованный не только женщинами полусвета, носившими его на руках, и светскими барынями, любящими мимолетные интрижки, но даже
девушками, которые, по наущению родителей, были предупредительно-любезны и заискивающе кокетливы
с «блестящей партией» (установившееся светское реномэ князя Владимира), он был уязвлен таким отношением к нему первой
красавицы Петербурга, и заставить эту гордую
девушку принадлежать ему — конечно, путем брака, который молодой князь считал чем-то не выше нотариальной сделки, — сделалось насущным вопросом его оскорбленного мелкого самолюбия.
Они не смогли додуматься, что именно это «убожество»
красавицы княжны заставляло ее быть на самом деле чрезвычайно разборчивой. Убожество это произошло
с княжной в младенчестве, когда она была окружена множеством нянек и мамок, одна из которых, заговорившись
с другой, уронила ребенка, всецело оправдав пословицу, что «у семи нянек дитя без глазу», что и причиняло молодой
девушке много нравственных страданий.
Первое чувство Луизы, переступя порог двери, был испуг; второе… она взглянула на Густава, на пригожую
девушку и покраснела. Не зная отчего, она была внутренно довольна, увидев молодого парня, занимавшегося так пристально сельскою
красавицей; тем более ей было это приятно, что она узнала в нем служителя, который, вместе
с кастеляном, понес за нее такую горькую участь.
Рядом
с ничуть не изменившейся Цецилией Сигизмундовной шла величественною поступью высокая, стройная
девушка,
красавица в полном смысле этого слова.
В этой исхудалой, бледной восковой бледностью
девушке можно было
с трудом угадать всего за каких-нибудь три-четыре недели тому назад цветущую здоровьем
красавицу.
Угловатое сложение развивающейся
девушки скоро сменилось пышными формами
красавицы, высокой, стройной,
с роскошной косой,
с густыми дугообразными бровями, жгучим взглядом черных глаз и нежным пушком, пробивающимся сквозь румянец смуглых щек.
— Ума не приложу, батюшка Максим Яковлевич, что за напасть такая стряслась над
девушкой… Кажись,
с месяц всего, как кровь
с молоком была,
красавица писаная, она и теперь краля кралей, но только все же и краски поубавились, и
с тела немножко спала, а о веселье прежнем и помину нет, сидит, в одно место смотрит, по целым часам не шелохнется, ни улыбки, не токмо смеху веселого девичьего, в светлице и не слыхать, оторопь даже берет…
Несмотря на то что, как мы знаем, он отдал свою судьбу всецело в руки Провидения, князь не мог все же забыть, что эта холодно и порою даже надменно обращавшаяся
с ним петербургская
красавица несколько месяцев тому назад была влюбленной в него провинциальной
девушкой, давшей ему согласие на брак, согласие, усугубленное благословением ее покойной матери.
— Не правда ли, она восхитительна? — сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую
красавицу. — Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой
девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьею она будет!
С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, — и Анна Павловна отпустила Пьера.