Неточные совпадения
Как ни горько было теперь княгине видеть несчастие старшей дочери Долли, сбиравшейся оставить
мужа, волнение о решавшейся
судьбе меньшой дочери поглощало все ее чувства.
Княгиня была сперва твердо уверена, что нынешний вечер решил
судьбу Кити и что не может быть сомнения в намерениях Вронского; но слова
мужа смутили ее. И, вернувшись к себе, она, точно так же как и Кити, с ужасом пред неизвестностью будущего, несколько раз повторила в душе: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!»
Что может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном
муже,
И днем и вечером одна;
Где скучный
муж, ей цену зная
(
Судьбу, однако ж, проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно-ревнив!
Таков я. И того ль искали
Вы чистой, пламенной душой,
Когда с такою простотой,
С таким умом ко мне писали?
Ужели жребий вам такой
Назначен строгою
судьбой?
Многим женщинам не нужно ничего этого: раз вышедши замуж, они покорно принимают и хорошие и дурные качества
мужа, безусловно мирятся с приготовленным им положением и сферой или так же покорно уступают первому случайному увлечению, сразу признавая невозможным или не находя нужным противиться ему: «
Судьба, дескать, страсти, женщина — создание слабое» и т. д.
Это великая заслуга в
муже; эта великая награда покупается только высоким нравственным достоинством; и кто заслужил ее, тот вправе считать себя человеком безукоризненного благородства, тот смело может надеяться, что совесть его чиста и всегда будет чиста, что мужество никогда ни в чем не изменит ему, что во всех испытаниях, всяких, каких бы то ни было, он останется спокоен и тверд, что
судьба почти не властна над миром его души, что с той поры, как он заслужил эту великую честь, до последней минуты жизни, каким бы ударам ни подвергался он, он будет счастлив сознанием своего человеческого достоинства.
Она советовалась со своим
мужем, с некоторыми соседями, и наконец единогласно все решили, что, видно, такова была
судьба Марьи Гавриловны, что суженого конем не объедешь, что бедность не порок, что жить не с богатством, а с человеком, и тому подобное.
— Не надейтесь по-пустому: в этих слезах увидит он только обыкновенную боязливость и отвращение, общее всем молодым девушкам, когда идут они замуж не по страсти, а из благоразумного расчета; что, если возьмет он себе в голову сделать счастие ваше вопреки вас самих; если насильно повезут вас под венец, чтоб навеки предать
судьбу вашу во власть старого
мужа…
И так они живут себе лет пятнадцать.
Муж, жалуясь на
судьбу, — сечет полицейских, бьет мещан, подличает перед губернатором, покрывает воров, крадет документы и повторяет стихи из «Бахчисарайского фонтана». Жена, жалуясь на
судьбу и на провинциальную жизнь, берет все на свете, грабит просителей, лавки и любит месячные ночи, которые называет «лунными».
Вдова начала громко жаловаться на
судьбу. Все у них при покойном
муже было: и чай, и ром, и вино, и закуски… А лошади какие были, особливо тройка одна! Эту тройку покойный
муж целых два года подбирал и наконец в именины подарил ей… Она сама, бывало, и правит ею. Соберутся соседи, заложат тележку, сядет человека четыре кавалеров, кто прямо, кто сбоку, и поедут кататься. Шибко-шибко. Кавалеры, бывало, трусят, кричат: «Тише, Калерия Степановна, тише!» — а она нарочно все шибче да шибче…
Это была добрая женщина, которая вынуждена была заняться педагогией собственно потому, что ее бросил
муж, оставив с двумя дочерьми на произвол
судьбы.
Странные отношения теперь установились у Полуянова к жене. Он ужасно ее жалел и мучился постоянно мыслью о ее
судьбе. Харитина ежедневно ездила в острог и всячески поддерживала новое настроение в
муже.
Счастье влюбленной в
мужа Серафимы кололо глаза засидевшейся в деревне Анне. Вместе росли, а
судьба разная. Анна начинала теперь придираться к
мужу и на каждом шагу ставила ему в пример Галактиона.
Иду я домой во слезах — вдруг встречу мне этот человек, да и говорит, подлец: «Я, говорит, добрый,
судьбе мешать не стану, только ты, Акулина Ивановна, дай мне за это полсотни рублей!» А у меня денег нет, я их не любила, не копила, вот я, сдуру, и скажи ему: «Нет у меня денег и не дам!» — «Ты, говорит, обещай!» — «Как это — обещать, а где я их после-то возьму?» — «Ну, говорит, али трудно у богатого
мужа украсть?» Мне бы, дурехе, поговорить с ним, задержать его, а я плюнула в рожу-то ему да и пошла себе!
Мне однажды пришлось записывать двух женщин свободного состояния, прибывших добровольно за
мужьями и живших на одной квартире; одна из них, бездетная, пока я был в избе, всё время роптала на
судьбу, смеялась над собой, обзывала себя дурой и окаянной за то, что пошла на Сахалин, судорожно сжимала кулаки, и всё это в присутствии
мужа, который находился тут же и виновато смотрел на меня, а другая, как здесь часто говорят, детная, имеющая несколько душ детей, молчала, и я подумал, что положение первой, бездетной, должно быть ужасно.
Она лишь туманно, в немногих словах намекнула на то, что она — замужняя дама из среднего общества, что она несчастна в семейной жизни, так как
муж ее — игрок и деспот, и что даже
судьбою ей отказано в таком утешении, как дети.
— Помер
муж, я схватилась за сына, — а он пошел по этим делам. Вот тут плохо мне стало и жалко его… Пропадет, как я буду жить? Сколько страху, тревоги испытала я, сердце разрывалось, когда думала о его
судьбе…
Не хотите ли, чтоб я послала ваше сочинение к Павлу Николаичу, который, после смерти моего покойного
мужа, хочет, кажется, ужасно с нами поступать…» Далее Калинович не в состоянии был читать: это был последний удар, который готовила ему нанести
судьба.
Муж ее неутомимо трудился и все еще трудится. Но что было главною целью его трудов? Трудился ли он для общей человеческой цели, исполняя заданный ему
судьбою урок, или только для мелочных причин, чтобы приобресть между людьми чиновное и денежное значение, для того ли, наконец, чтобы его не гнули в дугу нужда, обстоятельства? Бог его знает. О высоких целях он разговаривать не любил, называя это бредом, а говорил сухо и просто, что надо дело делать.
Мужа с женой связывают общие интересы, обстоятельства, одна
судьба, — вот и живут вместе; а нет этого, так и расходятся, любят других, — иной прежде, другой после: это называется изменой!..
Софья Ивановна, как я ее после узнал, была одна из тех редких немолодых женщин, рожденных для семейной жизни, которым
судьба отказала в этом счастии и которые вследствие этого отказа весь тот запас любви, который так долго хранился, рос и креп в их сердце для детей и
мужа, решаются вдруг изливать на некоторых избранных.
Вот некоторые черты верности и покорности к
судьбам божиим сего незабвенного для нас
мужа; но кто может исследовать внутренние опыты и кресты, им пройденные, кои господь употребляет, яко сильнейшее средство к утверждению по пути, ведущему к нему?
Оставшись без всяких средств к существованию, Дарья Семеновна понадеялась было, что ей удастся продать латинскую грамматику, которую издал ее
муж и бесчисленные экземпляры которой, в ожидании судебного решения, украшали ее квартиру, но, увы!
судьба и тут не оказалась к ней благосклонною.
Живет какой-нибудь судья, прокурор, правитель и знает, что по его приговору или решению сидят сейчас сотни, тысячи оторванных от семей несчастных в одиночных тюрьмах, на каторгах, сходя с ума и убивая себя стеклом, голодом, знает, что у этих тысяч людей есть еще тысячи матерей, жен, детей, страдающих разлукой, лишенных свиданья, опозоренных, тщетно вымаливающих прощенья или хоть облегченья
судьбы отцов, сыновей,
мужей, братьев, и судья и правитель этот так загрубел в своем лицемерии, что он сам и ему подобные и их жены и домочадцы вполне уверены, что он при этом может быть очень добрый и чувствительный человек.
Императрица велела спросить у вдовы покойного, чего она, собственно, для себя желала; супруга Бибикова просила обеспечить
судьбу одного из родственников ее
мужа, служившего под его начальством.
Ей крепко не понравился старый
муж, но стерпела и помирилась с своей
судьбой, благо вышла в достаточную семью на свое хозяйство, не знала свекровушкиной науки, а потом пошли детки-ангелочки…
И что ж? мне неизвестно,
Какой
судьбой, — но
муж узнал,
Что благодарный друг, должник уж слишком честный,
Жене его свои услуги предлагал.
Что Марья Николаевна никогда не жаловалась на свою долю, это было в порядке вещей: она шла замуж совсем не для того, чтобы быть счастливой, а для того, чтобы сохранить кусок хлеба отцу и дать братьям средства окончить курс, но было несколько удивительно, что и
муж ее не роптал на
судьбу свою…
— Мне очень бы желалось знать, — начала она, — что пресловутая Наталья Долгорукова [Наталья Долгорукая (1714—1771) — княгиня Наталья Борисовна Долгорукова, дочь фельдмаршала графа Б.П.Шереметева. Последовала за
мужем И.А.Долгоруковым в ссылку. Написала «Записки» о своей жизни.
Судьба ее стала темой поэмы И.И.Козлова, «Дум» К.Ф.Рылеева и других произведений.] из этого самого рода Шереметевых, которым принадлежит теперь Останкино?
— После, мой друг! после. Дай мне привыкнуть к мысли, что это был бред, сумасшествие, что я видела его во сне. Ты узнаешь все, все, мой друг! Но если его образ никогда не изгладится из моей памяти, если он, как неумолимая
судьба, станет между мной и моим
мужем?.. о! тогда молись вместе со мною, молись, чтоб я скорей переселилась туда, где сердце умеет только любить и где любовь не может быть преступлением!
Зоя. Зачем вы трогаете моего
мужа, оставьте нас в покое. Наше безмятежное счастье никому не мешает. Я не горжусь своим
мужем, хотя и имела бы право. Я знаю, что не стою его и счастьем своим обязана не себе, не своим достоинствам, которых у меня мало, а только случаю. Я благодарю
судьбу и блаженствую скромно.
Она знает, что с такой любовью к
мужу она всю жизнь, куда бы ее ни забросила
судьба, останется чиста, непогрешима, уважаема всеми… с этой любовью она неуязвима!
— Иди, Ульяна; уповательно — это
судьба, — тихо посоветовал староста жене, видя, что она не решается следовать за гостем. Она была женщина умная, с характером, не подумав — ничего не делала, а тут вышло как-то так, что через час времени она, возвратясь к
мужу, сказала, смахивая слёзы движением длинных, красивых ресниц...
Раз, что скука непомерная в запертом купеческом терему с высоким забором и спущенными цепными собаками не раз наводила на молодую купчиху тоску, доходящую до одури, и она рада бы, бог весть как рада бы она была понянчиться с деточкой; а другое и попреки ей надоели: «Чего шла да зачем шла замуж; зачем завязала человеку
судьбу, неродица», словно и в самом деле она преступление какое сделала и перед
мужем, и перед свекром, и перед всем их честным родом купеческим.
Она любила своих подруг, своих наставниц, страстно любила своего отца, и, конечно, если бы
судьба послала ей доброго
мужа, она сделалась бы доброй женой и нежной матерью, и вся бы жизнь ее протекла в выполнении этого чувства любви, как бы единственной нравственной силы, которая дана была ей с избытком от природы.
Выгонял ли кто управляющего за пьянство и плутовство, спасалась ли жена от жестокосердого
мужа, отказывала ли какая-нибудь дама молоденькой гувернантке за то, что ту почтил особенным вниманием супруг, — всех принимала к себе Санич и держала при себе, покуда
судьба несчастных жертв не устраивалась.
Наконец, не в силах будучи выносить долее тяжелой
судьбы своей, она первая заговорила о разводе.
Муж пришел в бешенство при одной мысли о том. В первом движеньи неистовства ворвался он к ней в комнату с ножом и, без сомнения, заколол бы ее тут же, если бы его не схватили и не удержали. В порыве исступленья и отчаянья он обратил нож на себя — и в ужаснейших муках окончил жизнь.
Недолго битва продолжалась;
Улан отчаянно играл;
Над стариком
судьба смеялась —
И жребий выпал… час настал…
Тогда Авдотья Николавна,
Встав с кресел, медленно и плавно
К столу в молчаньи подошла —
Но только цвет ее чела
Был страшно бледен. Обомлела
Толпа. Все ждут чего-нибудь —
Упреков, жалоб, слез… Ничуть!
Она на
мужа посмотрела
И бросила ему в лицо
Свое венчальное кольцо...
Анна Сергеевна и он любили друг друга, как очень близкие, родные люди, как
муж и жена, как нежные друзья; им казалось, что сама
судьба предназначила их друг для друга, и было непонятно, для чего он женат, а она замужем; и точно это были две перелетные птицы, самец и самка, которых поймали и заставили жить в отдельных клетках. Они простили друг другу то, чего стыдились в своем прошлом, прощали все в настоящем и чувствовали, что эта их любовь изменила их обоих.
К этим-то людям — к Свиридовой и к ее
мужу — я и решил обратиться с просьбой о моем неуклюжем приятеле. Когда я приехал просить за него, Александра Ивановича, по обыкновению, не было дома; я застал одну Настасью Петровну и рассказал ей, какого мне
судьба послала малолетка. Через два дня я отвез к Свиридовым моего Овцебыка, а через неделю поехал к ним снова проститься.
На место, обагренное моею кровию, приходите оплакивать свое неразумие — и славить вольность, когда она с торжеством явится снова в стенах ваших…» Исполнилось желание великого
мужа: народ собирается на священной могиле его, свободно и независимо решить
судьбу свою.
— Я с вами, пожалуй, соглашусь, хоть я и не говорил, что дамы читают именно те романы, о которых вы говорите; и тут, удивительное дело, самые пустые французские романы больше развивают женщину, нежели очень важные занятия развивают их
мужей, и это отчасти оттого, что
судьба так устроила француза: что б он ни делал, он все учит.
— Проклятое мое дело, и
судьба моя проклятая… — ворчит сердито хозяйка. — Как я за покойным
мужем жила, я никакого горя себе не видела. А теперь, что ни швейцар — так пьяница, а горничные все воровки. Цыц, вы, проклятики!.. Вот и эта Проська, двух дней не прожила, а уж из номера двенадцатого у девушки чулки стащила. А то еще бывают некоторые другие, которые только по трактирам ходят за чужие деньги, а дела никакого не делают…
Она никому не пожаловалась на свою
судьбу, слова не сказала о своем житье-бытье, никого не допустила даже пожалеть ее в глаза, и с
мужем не ссорилась, а «только опустит глаза и неподвижная такая станет, строгая и суровая перед ним»…
Мечтай, мечтай,
судьба твоя завидна,
Беспечность редкая в таких, как ты,
мужьях.
Глаза Ольги говорили, что она меня не понимала… А время между тем не ждало, шло своим чередом, и стоять нам в аллее в то время, когда нас там ждали, было некогда. Нужно было решать… Я прижал к себе «девушку в красном», которая фактически была теперь моей женой, и в эти минуты мне казалось, что я действительно люблю ее, люблю любовью
мужа, что она моя и
судьба ее лежит на моей совести… Я увидел, что я связан с этим созданьем навеки, бесповоротно.
Судьба позволяет себе иногда едкие, ядовитые шутки! Не успели молодые выйти из церкви, как навстречу им несся нежелаемый и неожиданный сюрприз… Когда свадебный кортеж, пестрея на солнце сотнями цветов и оттенков, двигался от церкви к графскому дому, Оленька вдруг сделала шаг назад, остановилась и так дернула своего
мужа за локоть, что тот покачнулся…
В купеческих семьях ни одной свадьбы не венчали без того, чтобы мать нареченную невесту не свозила прежде к блаженному узнать, какова будет
судьба ее, не будет ли
муж пьяница, жену не станет ли колотить, сударочек не заведет ли, а пуще всего, не разорится ли коим грехом.
— Эх, Оленушка, Оленушка! Да с чего ты, болезная, таково горько кручинишься?.. Такая уж
судьба наша женская. На том свет стоит, милая, чтоб
мужу жену колотить. Не при нас заведено, не нами и кончится. Мужнины побои дело обиходное, сыщи-ка на свете хоть одну жену небитую. Опять же и то сказать: не бьет
муж, значит, не любит жену.
— Помните, бабы, как он Настасье Чуркиной этак же
судьбу пророчил? — бойко, развязно заговорила и резким голосом покрыла общий говор юркая молодая бабенка из таких, каких по деревням зовут «урви, да отдай». — Этак же спросили у него про ее судьбину, а Настасья в те поры была уж просватана, блаженный тогда как хватит ее братишку по загорбку… Теперь брат-от у ней вон какой стал, торгует да деньгу копит, а Настасьюшку
муж каждый Божий день бьет да колотит.