Неточные совпадения
И сколь навычное потребно зренье,
Чтоб различить тебя, при малом отдаленьи,
Или с простым
стеклом, иль с
каплею воды,
Когда в них луч иль мой, иль солнечный играет!
Стекла окна кропил дождь,
капли его стучали по
стеклам, как дитя пальцами. Ветер гудел в трубе. Самгин хотел есть. Слушать бас Дьякона было скучно, а он говорил, глядя под стол...
«Глупо», — решил он, глядя, как ветер осыпает
стекла окон мелким бисером дождевых
капель.
Дождь вдруг перестал мыть окно, в небо золотым мячом выкатилась луна; огни станций и фабрик стали скромнее, побледнели,
стекло окна казалось обрызганным
каплями ртути. По земле скользили избы деревень, точно барки по реке.
На улице было пустынно и неприятно тихо. Полночь успокоила огромный город. Огни фонарей освещали грязно-желтые клочья облаков. Таял снег, и от него уже исходил запах весенней сырости. Мягко падали
капли с крыш, напоминая шорох ночных бабочек о
стекло окна.
За окном шелестел дождь, гладя
стекла. Вспыхнул газовый фонарь, бескровный огонь его осветил мелкий, серый бисер дождевых
капель, Лидия замолчала, скрестив руки на груди, рассеянно глядя в окно. Клим спросил: что такое дядя Хрисанф?
Вы возьмите микроскоп — это такое
стекло увеличительное, что увеличивает предметы в мильон раз, — и рассмотрите в него
каплю воды, и вы увидите там целый новый мир, целую жизнь живых существ, а между тем это тоже была тайна, а вот открыли же.
Я вскочил и подбежал к окну. По
стеклам струились дождевые
капли, мелкий дождь с туманом заволакивал пустырь, дальние дома едва виднелись неопределенной полосой, и весь свет казался затянутым этой густой слякотной мглою, в которую погрузился мой взрослый друг… Навсегда!
Мать, полуголая, в красной юбке, стоит на коленях, зачесывая длинные мягкие волосы отца со лба на затылок черной гребенкой, которой я любил перепиливать корки арбузов; мать непрерывно говорит что-то густым, хрипящим голосом, ее серые глаза опухли и словно тают,
стекая крупными
каплями слез.
Мастер, стоя пред широкой низенькой печью, со вмазанными в нее тремя котлами, помешивал в них длинной черной мешалкой и, вынимая ее, смотрел, как
стекают с конца цветные
капли. Жарко горел огонь, отражаясь на подоле кожаного передника, пестрого, как риза попа. Шипела в котлах окрашенная вода, едкий пар густым облаком тянулся к двери, по двору носился сухой поземок.
Крупные
капли дождя хлестали в
стекла с сухим треском, как горох, а рамы вздрагивали и тихо дребезжали под напором метавшегося ветра.
Она говорила с усмешкой в глазах и порой точно вдруг перекусывала свою речь, как нитку. Мужики молчали. Ветер гладил
стекла окон, шуршал соломой по крыше, тихонько гудел в трубе. Выла собака. И неохотно, изредка в окно стучали
капли дождя. Огонь в лампе дрогнул, потускнел, но через секунду снова разгорелся ровно и ярко.
Есть идеи глиняные — и есть идеи, навеки изваянные из золота или драгоценного нашего
стекла. И чтобы определить материал идеи, нужно только
капнуть на него сильнодействующей кислотой. Одну из таких кислот знали и древние: reductio ad finem. Кажется, это называлось у них так; но они боялись этого яда, они предпочитали видеть хоть какое-нибудь, хоть глиняное, хоть игрушечное небо, чем синее ничто. Мы же — слава Благодетелю — взрослые, и игрушки нам не нужны.
— О-ох, матиньки, та и жалобно ж, хай ему бис! — И слезы
капали из глаз и
стекали по длинным усам.
Безликие иконы смотрят с темных стен, к
стеклам окон прижалась темная ночь. Лампы горят тускло в духоте мастерской; прислушаешься, и — среди тяжелого топота, в шуме голосов выделяется торопливое падение
капель воды из медного умывальника в ушат с помоями.
В окно торкался ветер, брызгая дождём, на дворе плачевно булькала вода,
стекая в кадки под
капелью; Шакир, довольно улыбаясь, громко схлёбывал чай, сладкий голос Натальи пел какие-то необычные слова — Кожемякин оглядывался вокруг, чувствуя непонятное беспокойство.
Не спалось ему в эту ночь: звучали в памяти незнакомые слова, стучась в сердце, как озябшие птицы в
стекло окна; чётко и ясно стояло перед ним доброе лицо женщины, а за стеною вздыхал ветер, тяжёлыми шматками падал снег с крыши и деревьев, словно считая минуты, шлёпались
капли воды, — оттепель была в ту ночь.
По
стеклам зигзагами сбегали
капли.
Дальний берег и луга застилались мелким, частым дождем. Был серый, ненастный день; ветер уныло гудел вокруг дома;
капли дождя обливали и без того уже тусклые
стекла маленького окошка. Мрачно синела Ока, мрачно глядел темный берег и почерневшие, вымоченные лодки. Печальный вид осеннего дня соответствовал, впрочем, как нельзя лучше тому, что происходило в самой избе.
Темно и холодно. За
стёклами окна колеблются мутные отблески света; исчезают, снова являются. Слышен тихий шорох, ветер мечет дождь, тяжёлые
капли стучат в окно.
Целыми днями и ночами лил дождь, и
капли неумолчно стучали по крыше, и хлестала под окном вода,
стекая по желобу в кадку. На дворе была слякоть, туман, черная мгла, в которой тусклыми, расплывчатыми пятнами светились окна фельдшерского домика и керосиновый фонарь у ворот.
Было шесть часов ненастного августовского утра. По
стеклам сбегали зигзагами
капли дождя. В окна виднелось хмурое серое небо и желтая чахлая зелень акаций. Казалось, что однообразно-резкие звуки трубы еще сильнее и неприятнее заставляют чувствовать холод и тоску этого утра.
Погода эти дни была дурная, и большую часть времени мы проводили в комнатах. Самые лучшие задушевные беседы происходили в углу между фортепьяно и окошком. На черном окне близко отражался огонь свеч, по глянцевитому
стеклу изредка ударяли и текли
капли. По крыше стучало, в луже шлепала вода под желобом, из окна тянуло сыростью. И как-то еще светлее, теплее и радостнее казалось в нашем углу.
Пред ним, по пояс в воде, стояла Варенька, наклонив голову, выжимая руками мокрые волосы. Её тело — розовое от холода и лучей солнца, и на нём блестели
капли воды, как серебряная чешуя. Они, медленно
стекая по её плечам и груди, падали в воду, и перед тем как упасть, каждая
капля долго блестела на солнце, как будто ей не хотелось расстаться с телом, омытым ею. И из волос её лилась вода, проходя между розовых пальцев девушки, лилась с нежным, ласкающим ухо звуком.
Стекла изнутри запотели, и по ним то и дело быстро и извилисто сбегают
капли.
Его большая голова вертелась во все стороны, голос срывался, глаза налились испугом, на щеках блестели
капли пота или слез. Трактир был полон, трещали стулья и столы, с улицы теснился в дверь народ, то и дело звенели жалобно разбитые
стекла, и Семянников плачевно кричал тонким голосом...
Возбуждение улеглось, исчезли отрывки мыслей, и оставалась только тоска. Петров лег на, постель, и тоска, как живая, легла ему на грудь, впилась в сердце и замерла. И так лежали они в неразрывном безумном союзе, а за
стеклом быстро падали тяжелые крупные
капли, и светло было.
Быстро падали за
стеклом тяжелые
капли тающего на крыше снега, и глянцевитые деревья тихо парились в белом, густом и теплом воздухе ранней весны.
За окном мягко шумит ветер, побрызгивая в
стекло крупными
каплями. В сторожке тепло, пахнет сушёной земляникой, хвоей и свежим лыком. Пищит самовар, шелестят страницы книги.
Лёнька замирал от ужаса, холода и какого-то тоскливого чувства вины, рождённого криком деда. Он уставил перед собою широко раскрытые глаза и, боясь моргнуть ими даже и тогда, когда
капли воды,
стекая с его вымоченной дождём головы, попадали в них, прислушивался к голосу деда, тонувшему в море могучих звуков.
Первые
капли застучали по
стеклам… Я подошел к окну… Было уже совсем темно, и сквозь
стекло я не увидел ничего, кроме ползущих вниз дождевых
капель и отражения собственного носа. Блеснул свет от молнии и осветил несколько ближайших сосен…
Если кипятить воду под крышкой, то вода испарится и сядет
каплями под крышкой,
стечет вниз и опять станет вода. Собрать эту воду и выставить на мороз — опять станет лед.
Если подуть на
стекло, на
стекле сядут
капли. И чем холоднее, тем больше сядет
капель. Отчего это будет? Оттого, что дыхание человека теплее, чем
стекло, и в дыхании много летучей воды. Как только это дыхание сядет на холодное
стекло, из него выйдет вода.
Тихо, мирно пообедали и весело провели остаток дня. Сбирались было ехать на ярманку, но небо стало заволакивать, и свежий ветер потянул. Волга заволновалась, по оконным
стеклам застучали крупные
капли дождя. Остались, и рад был тому Дмитрий Петрович. Так легко, так отрадно было ему. Век бы гостить у Дорониных.
Снаружи слышался какой-то шорох. Словно крадучись, накрапывал дождь.
Капли его били в
стекла окон. По соседству ворчали не поладившие между собою собаки, и кто-то бредил во сне.
Если же эта
капля хоть крошечку
стечет с зуба и коснется щеки или десен, то в то же самое время человек мгновенно умирает.
Вскочивший Николай Павлович быстро поддержал ее и бережно довел до стула, стоявшего в глубине церкви. В последней царил таинственный полумрак, усугубляемый там и сям мерцающими неугасимыми лампадами, полуосвещающими строгие лица святых угодников, в готические решетчатые окна лил слабый сероватый свет пасмурного дня, на дворе, видимо, бушевал сильный ветер, и его порывы относили крупные дождевые
капли, которые по временам мелкою дробью рассыпались по
стеклам, нарушая царившую в храме благоговейную тишину.
Он ушел с фельдшером. Полил дождь,
капли зашумели по листьям деревьев. Ветер рванул в окно и обдал брызгами лежавшую на столике книжку журнала. Марья Сергеевна заперла окна и дверь на террасу. Шум дождя по листьям стал глуше, и теперь было слышно, как дождь барабанил по крыше. Вода струилась по
стеклам, зелень деревьев сквозь них мутилась и теряла очертания.