Неточные совпадения
Поддерживая друг друга, идут они отяжелевшею походкой; приблизятся к ограде, припадут и
станут на колени, и долго и
горько плачут, и долго и внимательно смотрят на немой камень, под которым лежит их сын; поменяются коротким словом, пыль смахнут с камня да ветку елки поправят, и снова молятся, и не могут покинуть это место, откуда им как будто ближе до их сына, до воспоминаний о нем…
— С горя, батюшка, Андрей Иваныч, ей-богу, с горя, — засипел Захар, сморщившись
горько. — Пробовал тоже извозчиком ездить. Нанялся к хозяину, да ноги ознобил: сил-то мало, стар
стал! Лошадь попалась злющая; однажды под карету бросилась, чуть не изломала меня; в другой раз старуху смял, в часть взяли…
Горько становилось ему от этой тайной исповеди перед самим собою. Бесплодные сожаления о минувшем, жгучие упреки совести язвили его, как иглы, и он всеми силами старался свергнуть с себя бремя этих упреков, найти виноватого вне себя и на него обратить жало их. Но на кого?
И поцеловала меня, то есть я позволил себя поцеловать. Ей видимо хотелось бы еще и еще поцеловать меня, обнять, прижать, но совестно ли
стало ей самой при людях, али от чего-то другого
горько, али уж догадалась она, что я ее устыдился, но только она поспешно, поклонившись еще раз Тушарам, направилась выходить. Я стоял.
А вот именно потому и сделали, что нам
горько стало, что мы человека убили, старого слугу, а потому в досаде, с проклятием и отбросили пестик, как оружие убийства, иначе быть не могло, для чего же его было бросать с такого размаху?
Когда он ушел, я бросилась на постель и
горько,
горько плакала, потом
стала думать, что делать — все сколько-нибудь ценные вещи — кольцы, ложки — давно были заложены; я видела один выход: приходилось идти к нашим и просить их тяжелой, холодной помощи.
Грановский и мы еще кой-как с ними ладили, не уступая начал; мы не делали из нашего разномыслия личного вопроса. Белинский, страстный в своей нетерпимости, шел дальше и
горько упрекал нас. «Я жид по натуре, — писал он мне из Петербурга, — и с филистимлянами за одним столом есть не могу… Грановский хочет знать, читал ли я его
статью в „Москвитянине“? Нет, и не буду читать; скажи ему, что я не люблю ни видеться с друзьями в неприличных местах, ни назначать им там свидания».
Как ни
горько было это сознание, но здравый смысл говорил, что надо во что бы ни
стало покончить с обступившей со всех сторон безалаберщиной. И надо отдать справедливость матушке: она решилась последовать советам здравого смысла. Призвала Павла и сказала...
Горько сделалось ей;
стала плакать.
В зале и гостиной нет никого, кроме Любови Андреевны, которая сидит, сжалась вся и
горько плачет. Тихо играет музыка. Быстро входят Аня и Трофимов. Аня подходит к матери и
становится перед ней на колени. Трофимов остается у входа в залу.
Она говорила, сердясь, что я бестолков и упрям; это было
горько слышать, я очень добросовестно старался запомнить проклятые стихи и мысленно читал их без ошибок, но, читая вслух, — неизбежно перевирал. Я возненавидел эти неуловимые строки и
стал, со зла, нарочно коверкать их, нелепо подбирая в ряд однозвучные слова; мне очень нравилось, когда заколдованные стихи лишались всякого смысла.
Тяжело проследить подобную карьеру;
горько видеть такое искажение человеческой природы. Кажется, ничего не может быть хуже того дикого, неестественного развития, которое совершается в натурах, подобных Подхалюзину, вследствие тяготения над ними самодурства. Но в последующих комедиях Островского нам представляется новая сторона того же влияния, по своей мрачности и безобразию едва ли уступающая той, которая была нами указана в прошедшей
статье.
Стыдно, и
горько, и больно было ей; но ни сомненья, ни страха в ней не было, — и Лаврецкий
стал ей еще дороже.
Горько ей
стало на душе; не заслужила она такого униженья.
Тишка только посмотрел на нее, ничего не ответил и пошел к себе на покос, размахивая уздой. Ганна набросилась тогда на Федорку и даже потеребила ее за косу, чтобы не заводила шашней с кержачатами. В пылу гнева она пригрозила ей свадьбой с Пашкой Горбатым и сказала, что осенью в заморозки окрутят их. Так решили старики и так должно быть. Федорка не проронила ни слова, а только побелела, так что Ганне
стало ее жаль, и старуха
горько заплакала.
Я помню себя лежащим ночью то в кроватке, то на руках матери и
горько плачущим: с рыданием и воплями повторял я одно и то же слово, призывая кого-то, и кто-то являлся в сумраке слабоосвещенной комнаты, брал меня на руки, клал к груди… и мне
становилось хорошо.
В самом деле, скоро пришел отец, поцеловал нас, перекрестил и сказал: «Не
стало вашего дедушки», — и
горько заплакал; заплакали и мы с сестрицей.
— Бедная девочка оскорблена, и у ней свое горе, верь мне, Иван; а я ей о своем
стал расписывать, — сказал он,
горько улыбаясь. — Я растравил ее рану. Говорят, сытый голодного не разумеет; а я, Ваня, прибавлю, что и голодный голодного не всегда поймет. Ну, прощай!
Случалось иногда, впрочем, что она вдруг
становилась на какой-нибудь час ко мне по-прежнему ласкова. Ласки ее, казалось, удвоивались в эти мгновения; чаще всего в эти же минуты она
горько плакала. Но часы эти проходили скоро, и она впадала опять в прежнюю тоску и опять враждебно смотрела на меня, или капризилась, как при докторе, или вдруг, заметив, что мне неприятна какая-нибудь ее новая шалость, начинала хохотать и всегда почти кончала слезами.
Старику приносил вести о литературном мире, о литераторах, которыми он вдруг, неизвестно почему, начал чрезвычайно интересоваться; даже начал читать критические
статьи Б., про которого я много наговорил ему и которого он почти не понимал, но хвалил до восторга и
горько жаловался на врагов его, писавших в «Северном трутне».
Он был прав. Я решительно не знал, что делалось с нею. Она как будто совсем не хотела говорить со мной, точно я перед ней в чем-нибудь провинился. Мне это было очень
горько. Я даже сам нахмурился и однажды целый день не заговаривал с нею, но на другой день мне
стало стыдно. Часто она плакала, и я решительно не знал, чем ее утешить. Впрочем, она однажды прервала со мной свое молчание.
— Я вот теперь смогу сказать кое-как про себя, про людей, потому что —
стала понимать, могу сравнить. Раньше жила, — не с чем было сравнивать. В нашем быту — все живут одинаково. А теперь вижу, как другие живут, вспоминаю, как сама жила, и —
горько, тяжело!
Я уходил потому, что не мог уже в этот день играть с моими друзьями по-прежнему, безмятежно. Чистая детская привязанность моя как-то замутилась… Хотя любовь моя к Валеку и Марусе не
стала слабее, но к ней примешалась острая струя сожаления, доходившая до сердечной боли. Дома я рано лег в постель, потому что не знал, куда уложить новое болезненное чувство, переполнявшее душу. Уткнувшись в подушку, я
горько плакал, пока крепкий сон не прогнал своим веянием моего глубокого горя.
Мне
становилось очень
горько и досадно.
Я вдруг смутилась; мне
стало и стыдно, и
горько, и жалко его.
— О нет!.. Мне очень скучно вдруг сделалось. Вспомнила я Джиован'Баттиста… свою молодость… Потом, как это все скоро прошло. Стара я
становлюсь, друг мой, — и не могу я никак с этим помириться. Кажется, сама я все та же, что прежде… а старость — вот она… вот она! — На глазах фрау Леноры показались слезинки. — Вы, я вижу, смотрите на меня да удивляетесь… Но вы тоже постареете, друг мой, и узнаете, как это
горько!
У Александрова так
горько стало во рту от злобы, точно он проглотил без воды целую ложку хинина.
И
горько и обидно
стало фараону.
— Ох, князь!
Горько вымолвить, страшно подумать! Не по одним наветам наушническим
стал царь проливать кровь неповинную. Вот хоть бы Басманов, новый кравчий царский, бил челом государю на князя Оболенского-Овчину в каком-то непригожем слове. Что ж сделал царь? За обедом своею рукою вонзил князю нож в сердце!
Горько мне уж очень под конец по некрутству
стало.
Однажды он меня страшно удивил: подошел ко мне, ласково улыбаясь, но вдруг сбил с меня шапку и схватил за волосы. Мы
стали драться, с галереи он втолкнул меня в лавку и все старался повалить на большие киоты, стоявшие на полу, — если бы это удалось ему, я перебил бы стекла, поломал резьбу и, вероятно, поцарапал бы дорогие иконы. Он был очень слаб, и мне удалось одолеть его, но тогда, к великому изумлению моему, бородатый мужчина
горько заплакал, сидя на полу и вытирая разбитый нос.
Эта демонстрация произвела сильное впечатление на публику, но впечатление, произведенное ею на Матвея, было еще сильнее. Этот язык был и ему понятен. При виде маневра Келли, ему
стало сразу ясно очень многое: и то, почему Келли так резко отдернул свою руку, и даже за что он, Матвей, получил удар в Центральном парке… И ему
стало так обидно и
горько, что он забыл все.
Ему
стало так
горько, что он решил лучше заснуть… И вскоре он действительно спал, сидя и закинув голову назад. А по лицу его, при свете электрического фонаря, проходили тени грустных снов, губы подергивались, и брови сдвигались, как будто от внутренней боли…
Ночами, чувствуя, что в сердце его, уже отравленном, отгнивает что-то дорогое и хорошее, а тело горит в бурном вожделении, он бессильно плакал, — жалко и
горько было сознавать, что каждый день не даёт, а отнимает что-то от души и
становится в ней пусто, как в поле за городом.
— Что же другое? — Она задумалась. — Да, это так. Как ни
горько, но зато
стало легко. Спокойной ночи, Гарвей! Я завтра извещу вас.
Мне
горько стало, как подумала я, что раньше за мной ползали… а вот оно, пришло время — и я за человеком поползла змеей по земле и, может, на смерть свою ползу.
Даже так
горько мне
стало…
Прочь! разве это всё — ты надо мной смеялся,
И я повеселиться рад.
Недавно до меня случайно слух домчался,
Что счастлив ты, женился и богат.
И
горько стало мне — и сердце зароптало,
И долго думал я: за что ж
Он счастлив — и шептало
Мне чувство внятное: иди, иди, встревожь!
И
стал я следовать, мешаяся с толпой
Без устали, всегда повсюду за тобой,
Всё узнавал — и наконец
Пришел трудам моим конец.
Послушай — я узнал — и — и открою
Тебе я истину одну…
Хохот этот относился не к нему, а к давно ожиданному мсье Вердие, который внезапно появился на платформе, в тирольской шляпе, синей блузе и верхом на осле; но кровь так и хлынула Литвинову в щеки, и
горько стало ему: словно полынь склеила его стиснутые губы.
Давненько… Сегодня утром, Марина Тимофеевна, иду я деревней, а лавочник мне вслед: «Эй ты, приживал!» И так мне
горько стало!
Однако ж, хоть я совсем не понимала, за что он сердит, мне
стало ужасно
горько и грустно; я заплакала; мне показалось, что все, нас ожидавшее, было так важно, что я, глупый ребенок, не смела ни говорить, ни думать об этом.
Анна Михайловна опустилась на диван, на котором года четыре назад сиживала веселая и доверчивая с этим же князем, и вспомнилось ей многое, и
стало ей и
горько, и смешно.
Ей так
горько, и противно, и пошло казалось жить, так стыдно ей
стало самой себя, своей любви, своей печали, что в это мгновение она бы, вероятно, согласилась умереть…
Волынцев пошел на самый конец сада. Ему
горько и тошно
стало; а на сердце залег свинец, и кровь по временам поднималась злобно. Дождик
стал опять накрапывать. Рудин вернулся к себе в комнату. И он не был спокоен: вихрем кружились в нем мысли. Доверчивое, неожиданное прикосновение молодой, честной души смутит хоть кого.
Горько мне
стало тратить попусту время и силы,
горько почувствовать, что я опять и опять обманулся в своих ожиданиях.
Охоня
стала ходить к судной избе каждое утро, чем доставляла немало хлопот караульным солдатам. Придет, подсядет к окошечку, да так и замрет на целый час, пока солдаты не прогонят. Очень уж жалела отца Охоня и
горько плакала над ним, как причитают по покойникам, — где только она набрала таких жалких бабьих слов!
Опять
горько стало воеводе…
Пришел после в свою избенку на Служней слободе и
горько всплакал: не
стало моей дьячихи.
Увидев смотрителя, она
стала на колени, сложила руки и,
горько плача, сказала...
Между тем
стали потчевать водкою поезжан, и начались приговорки: «
горько», да «ушки плавают». Насте надо было целоваться с мужем, и Машу сняли с ее рук и поставили на пол.