Неточные совпадения
— Разве он здесь? — сказал Левин и хотел
спросить про Кити. Он слышал, что она была в начале зимы в Петербурге у своей
сестры, жены дипломата, и не знал, вернулась ли она или нет, но раздумал расспрашивать. «Будет, не будет — всё равно».
Мы довольно долго стояли друг против друга и, не говоря ни слова, внимательно всматривались; потом, пододвинувшись поближе, кажется, хотели поцеловаться, но, посмотрев еще в глаза друг другу, почему-то раздумали. Когда платья всех
сестер его прошумели мимо нас, чтобы чем-нибудь начать разговор, я
спросил, не тесно ли им было в карете.
— А ты не думаешь,
сестра, что я просто струсил воды? —
спросил он с безобразною усмешкой, заглядывая в ее лицо.
— Зачем? — как ошеломленная
спросила Соня. Давешняя встреча с его матерью и
сестрой оставила в ней необыкновенное впечатление, хотя и самой ей неясное. Известие о разрыве выслушала она почти с ужасом.
— Разве они так жили? —
спросил он, обращаясь к
сестре.
— И тебе не стыдно теперь,
сестра? —
спросил Раскольников.
— Сурово, но справедливо, — согласился Самгин и, вспомнив мстительный голос
сестры Софьи,
спросил: кто она?
— Злой работник, а? —
спросил Косарев, подходя к Самгину. — Еще теперь его чахотка ест, а раньше он был — не ходи мимо! Баба,
сестра его, дурочкой родилась.
Пришла ее каменная
сестра, садясь на стул, она точно переломилась в бедрах и коленях; хотя она была довольно полная, все ее движения казались карикатурно угловатыми. Айно
спросила Клима: где он остановился?
— Подпишет, кум, подпишет, свой смертный приговор подпишет и не
спросит что, только усмехнется, «Агафья Пшеницына» подмахнет в сторону, криво и не узнает никогда, что подписала. Видишь ли: мы с тобой будем в стороне:
сестра будет иметь претензию на коллежского секретаря Обломова, а я на коллежской секретарше Пшеницыной. Пусть немец горячится — законное дело! — говорил он, подняв трепещущие руки вверх. — Выпьем, кум!
Вера была бледна, лицо у ней как камень; ничего не прочтешь на нем. Жизнь точно замерзла, хотя она и говорит с Марьей Егоровной обо всем, и с Марфенькой и с Викентьевым. Она заботливо
спросила у
сестры, запаслась ли она теплой обувью, советовала надеть плотное шерстяное платье, предложила свой плед и просила, при переправе чрез Волгу, сидеть в карете, чтоб не продуло.
— Где же другая
сестра? —
спросил Райский, оглядываясь.
— Нет, испугалась непритворно, а я спрятался — и слушаю. «Откуда вы? —
спрашивает она, — как сюда попали?» — «Я, говорит, сегодня приехал на два дня, чтобы завтра, в день рожденья вашей
сестры… Я выбрал этот день…»
Андрей Макарович, — начал мямлить молодой человек, подходя ко мне с необыкновенно развязным видом и захватив мою руку, которую я не в состоянии был отнять, — во всем виноват мой Степан; он так глупо тогда доложил, что я принял вас за другого — это в Москве, — пояснил он
сестре, — потом я стремился к вам изо всей силы, чтоб разыскать и разъяснить, но заболел, вот
спросите ее…
— Что же, она вам
сестра? —
спросил мальчик.
— Нет, не
сестра, — ответил удивленно Нехлюдов. — А ты с кем здесь? —
спросил он мальчика.
— Ну, что дети? —
спросил Нехлюдов у
сестры, немного успокоившись.
Сестры к ней нагнулись,
спрашивают: «Что с тобою?» — «Ничего», — говорит, да и отворотилась…
— Да, да, это прекрасно, ну и пусть подает лекарство и что нужно; не о том речь, — я вас, та soeur, [
сестра (фр.).]
спрашиваю, зачем она здесь, когда говорят о семейном деле, да еще голос подымает? Можно думать после этого, что она делает одна, а потом жалуетесь. Эй, карету!
Об этой истории никто впоследствии не смел напомнить капитану, и когда, узнав о ней, я
спросил у двоюродной
сестры: правда ли это? — она вдруг побледнела и с расширенными глазами упавшим голосом сказала...
— Сима, ты меня не любишь? —
спрашивала Харитина
сестру, когда та изводила ее своим упорным взглядом.
— Послушай, Аня, —
спросил Максим у
сестры по возвращении домой. — Не знаешь ли ты, что случилось во время нашей поездки? Я вижу, что мальчик изменился именно с этого дня.
Выдавая
сестру за Ширялова, он
спрашивает: «Ты ведь во хмелю смирный? не дерешься?» А матушка его, Степанида Трофимовна, так и этого не признает: она бранит сына, зачем он жену в страхе не держит.
Он вернулся,
спросил перо, взял альбом. «Каких лет твоя
сестра?» —
спросил он меня, уже держа перо.
— Ну что, Андрон Евстратыч? —
спрашивал младший Каблуков, с которым в богатое время Кишкин был даже в дружбе и чуть не женился на его родной
сестре, конечно, с тайной целью хотя этим путем проникнуть в роковой круг. — Каково прыгаешь?
— Которую сестру-то? — равнодушно
спросил Морок, сплевывая.
Не один раз
спрашивала Авгарь про убийство отца Гурия, и каждый раз духовный брат Конон отпирался. Всю жизнь свою рассказывал, а этого не признавал, потому что очень уж приставала к нему духовная
сестра с этим Гурием. Да и дело было давно, лет десять тому назад.
— Не признала, видно, сестру-то? — с обычней ласковостью
спрашивала Таисья, целуя Нюрочку. — А помнишь, как на Самосадке баушку Василису хоронили? Ну, так мать Енафа привезла тогда из скитов головщицу… Она самая и есть. Тоже на Крестовых видела…
— Каков я был человек,
сестра Авгарь? —
спрашивал он и только качал головой. — Зверь я был, вот что…
Вскоре после отъезда П. С. с нас и с поляков отбирали показания: где семейство находится и из кого состоит. Разумеется, я отвечал, что семейство мое состоит из
сестер и братьев, которые живут в Петербурге, а сам холост. По-моему, нечего бы
спрашивать, если думают возвратить допотопных.Стоит взглянуть на адреса писем, которые XXX лет идут через III отделение. Все-таки видно, что чего-то хотят, хоть хотят не очень нетерпеливо…
Еще прошу тебя отыскать в Ларинской гимназии сына нашего Вильгельма-покойника.
Спроси там Мишу Васильева (он под этим псевдонимом после смерти отца отдан
сестре его Устинье Карловне Глинке). Мальчик с дарованиями, только здесь был большой шалун, — теперь, говорят, исправился. — Скажи ему, что я тебя просил на него взглянуть.
…Вы меня
спрашиваете о действии воды. Оставим этот вопрос до свидания. Довольно, что мое здоровье теперь очень хорошо: воды ли, или путешествие это сделали — все равно. Главное дело в том, что результат удовлетворительный… Если б я к вам писал официально, я бы только и говорил о водах, как это делаю в письмах к
сестре, но тут эта статья лишняя…
— А вам не угодно? —
спросила ее
сестра и выпила третью рюмку.
— Что ты думаешь,
сестра? —
спросил Бахарев.
— Ты опять плачешь? —
спросила ее
сестра.
— Как вы успели привыкнуть так скоро? —
спросила, внимательно глядя на
сестру Феоктисту, Лиза.
— Как, маменька с
сестрами? —
спросила удивленная Лиза.
Сестра Mariechen сидела в лавочке и
спросила, что мне нужно?
— Что, поразила его грустным своим видом? —
спросил Захаревский
сестру.
— Вы меня не
спрашивайте — будто нет меня тут! — сказала мать, усаживаясь в уголок дивана. Она видела, что брат и
сестра как бы не обращают на нее внимания, и в то же время выходило так, что она все время невольно вмешивалась в их разговор, незаметно вызываемая ими.
В выражении ее больших глаз было столько пристального внимания и спокойной, ясной мысли, в позе ее столько непринужденности и, несмотря на ее небольшой рост, даже величавости, что снова меня поразило как будто воспоминание о ней, и снова я
спросил себя: «Не начинается ли?» И снова я ответил себе, что я уже влюблен в Сонечку, а что Варенька — просто барышня,
сестра моего друга.
— Он, говорят, с какой-то
сестрой? —
спросила Лиза.
— А я тебя и не
спросила еще, — сказала Муза Николаевна, укутывая
сестру в передней, — получила ли ты письмо от мамаши из деревни?
Он сказал об этом первоначально Сусанне Николаевне, та
спросила о том
сестру и после разговора с ней объявила Егору Егорычу...
— Людмила опять не хочет, чтобы Егор Егорыч бывал у нас? —
спросила она тревожным голосом Сусанну, когда та вышла от
сестры.
Черноглазый мальчишка заполонил все Людмилины помыслы. Она часто заговаривала о нем со своими и со знакомыми, иногда совсем некстати. Почти каждую ночь видела она его во сне, иногда скромного и обыкновенного, но чаще в дикой или волшебной обстановке. Рассказы об этих снах стали у нее столь обычными, что уже
сестры скоро начали сами
спрашивать ее, что ни утро, как ей Саша приснился нынче. Мечты о нем занимали все ее досуги.
— Да как же ты на Варваре. Дмитриевне женишься? —
спросил краснолицый Фаластов: — ведь она же тебе
сестра! Разве новый закон вышел, что и на
сестрах венчаться можно?
Передонова томила тоска. Уже и карамелек не было в кармане, и это его опечалило и раздосадовало. Рутилов почти всю дорогу говорил один, — продолжал выхвалять
сестер. Передонов только однажды вступил в разговор. Он сердито
спросил...
Слабый голос
спросил: «Кто тут?» Дедушка узнал голос
сестры своей, прослезился от радости, что застал ее живою, и, крестясь, громко закричал: «Слава богу!
Дмитрию Яковлевичу чрезвычайно хотелось узнать, каких лет
сестра Миши; он начинал об этом речь раза три, но не смел
спросить, боясь, что лицо его вспыхнет.