Неточные совпадения
У ней было дорожное зеркальце
в мешочке, и ей хотелось достать его; но,
посмотрев на спины кучера и покачивавшегося конторщика, она почувствовала, что ей будет совестно, если кто-нибудь из них оглянется, и не стала доставать
зеркала.
Морозна ночь, всё небо ясно;
Светил небесных дивный хор
Течет так тихо, так согласно…
Татьяна на широкий двор
В открытом платьице выходит,
На месяц
зеркало наводит;
Но
в темном
зеркале одна
Дрожит печальная луна…
Чу… снег хрустит… прохожий; дева
К нему на цыпочках летит,
И голосок ее звучит
Нежней свирельного напева:
Как ваше имя?
Смотрит он
И отвечает: Агафон.
А Катерине Ивановне очень понравились, она надела и
в зеркало посмотрела на себя, и очень, очень ей понравились: «подари мне, говорит, их, Соня, пожалуйста».
Мартышка,
в Зеркале увидя образ свой,
Тихохонько Медведя толк ногой:
«Смотри-ка», говорит: «кум милый мой!
Что́ это там за рожа?
Какие у неё ужимки и прыжки!
Я удавилась бы с тоски,
Когда бы на неё хоть чуть была похожа.
А, ведь, признайся, есть
Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:
Я даже их могу по пальцам перечесть». —
«Чем кумушек считать трудиться,
Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?»
Ей Мишка отвечал.
Но Мишенькин совет лишь попусту пропал.
Открыв глаза, он увидал лицо свое
в дыме папиросы отраженным на стекле
зеркала; выражение лица было досадно неумное, унылое и не соответствовало серьезности момента: стоит человек, приподняв плечи, как бы пытаясь спрятать голову, и через очки, прищурясь, опасливо
смотрит на себя, точно на незнакомого.
Дни потянулись медленнее, хотя каждый из них, как раньше, приносил с собой невероятные слухи, фантастические рассказы. Но люди, очевидно, уже привыкли к тревогам и шуму разрушающейся жизни, так же, как привыкли галки и вороны с утра до вечера летать над городом. Самгин
смотрел на них
в окно и чувствовал, что его усталость растет, становится тяжелей, погружает
в состояние невменяемости. Он уже наблюдал не так внимательно, и все, что люди делали, говорили, отражалось
в нем, как на поверхности
зеркала.
Вбежал Гапон. Теперь, прилично остриженный и умытый, он стал похож на цыгана.
Посмотрев на всех
в комнате и на себя
в зеркале, он произнес решительно, угрожающе...
Посмотрев в окно, она остановилась пред
зеркалом, строго нахмурив брови.
Через час он шагал по блестящему полу пустой комнаты, мимо
зеркал в простенках пяти окон, мимо стульев, чинно и скучно расставленных вдоль стен, а со стен на него неодобрительно
смотрели два лица, одно — сердитого человека с красной лентой на шее и яичным желтком медали
в бороде, другое — румяной женщины с бровями
в палец толщиной и брезгливо отвисшей губою.
— Милая, — прошептал Клим
в зеркало, не находя
в себе ни радости, ни гордости, не чувствуя, что Лидия стала ближе ему, и не понимая, как надобно вести себя, что следует говорить. Он видел, что ошибся, — Лидия
смотрит на себя не с испугом, а вопросительно, с изумлением. Он подошел к ней, обнял.
Послав Климу воздушный поцелуй, она исчезла, а он встал, сунув руки
в карманы, прошелся по комнате,
посмотрел на себя
в зеркале, закурил и усмехнулся, подумав, как легко эта женщина помогла ему забыть кошмарного офицера.
Самгин вздрогнул, ему показалось, что рядом с ним стоит кто-то. Но это был он сам, отраженный
в холодной плоскости
зеркала. На него сосредоточенно
смотрели расплывшиеся, благодаря стеклам очков, глаза мыслителя. Он прищурил их, глаза стали нормальнее. Сняв очки и протирая их, он снова подумал о людях, которые обещают создать «мир на земле и
в человецех благоволение», затем, кстати, вспомнил, что кто-то — Ницше? — назвал человечество «многоглавой гидрой пошлости», сел к столу и начал записывать свои мысли.
Он хотел зажечь лампу, встать,
посмотреть на себя
в зеркало, но думы о Дронове связывали, угрожая какими-то неприятностями. Однако Клим без особенных усилий подавил эти думы, напомнив себе о Макарове, его угрюмых тревогах, о ничтожных «Триумфах женщин», «рудиментарном чувстве» и прочей смешной ерунде, которой жил этот человек. Нет сомнения — Макаров все это выдумал для самоукрашения, и, наверное, он втайне развратничает больше других. Уж если он пьет, так должен и развратничать, это ясно.
Самгин соскочил с постели и зашагал по комнате, искоса
посматривая, как мелькает
в зеркале его лицо, нахмуренное, побледневшее от волнения, — лицо недюжинного человека
в очках, с остренькой, светлой бородкой.
— Затем выбегает
в соседнюю комнату, становится на руки, как молодой негодяй, ходит на руках и сам на себя
в низок
зеркала смотрит. Но — позвольте! Ему — тридцать четыре года, бородка солидная и даже седые височки. Да-с! Спрашивают… спрашиваю его: «Очень хорошо, Яковлев, а зачем же ты вверх ногами ходил?» — «Этого, говорит, я вам объяснить не могу, но такая у меня примета и привычка, чтобы после успеха
в деле пожить минуточку вниз головою».
— Еще бы вы не верили! Перед вами сумасшедший, зараженный страстью!
В глазах моих вы видите, я думаю, себя, как
в зеркале. Притом вам двадцать лет:
посмотрите на себя: может ли мужчина, встретя вас, не заплатить вам дань удивления… хотя взглядом? А знать вас, слушать, глядеть на вас подолгу, любить — о, да тут с ума сойдешь! А вы так ровны, покойны; и если пройдут сутки, двое и я не услышу от вас «люблю…», здесь начинается тревога…
Он перечитал, потом вздохнул и, положив локти на стол, подпер руками щеки и
смотрел на себя
в зеркало. Он с грустью видел, что сильно похудел, что прежних живых красок, подвижности
в чертах не было. Следы молодости и свежести стерлись до конца. Не даром ему обошлись эти полгода. Вон и седые волосы сильно серебрятся. Он приподнял рукой густые пряди черных волос и тоже не без грусти видел, что они редеют, что их темный колорит мешается с белым.
Кое-кто привстал и поклонился, Нил Андреич благосклонно
смотрел, ожидая, что он подойдет к нему, барыни жеманно начали передергиваться и мельком взглядывать
в зеркало.
Подле ящика лежало еще несколько футляров, футлярчиков. Она не знала, за который взяться, что
смотреть. Взглянув мельком
в зеркало и откинув небрежно назад густую косу, падавшую ей на глаза и мешавшую рассматривать подарки, она кончила тем, что забрала все футляры с туалета и села с ними
в постель.
— Вы так часто обращаетесь к своему любимому предмету, к любви, а
посмотрите, cousin, ведь мы уж стары, пора перестать думать об этом! — говорила она, кокетливо глядя
в зеркало.
Она сидела
в своей красивой позе, напротив большого
зеркала, и молча улыбалась своему гостю, млея от удовольствия. Она не старалась ни приблизиться, ни взять Райского за руку, не приглашала сесть ближе, а только играла и блистала перед ним своей интересной особой, нечаянно показывала «ножки» и с улыбкой
смотрела, как действуют на него эти маневры. Если он подходил к ней, она прилично отодвигалась и давала ему подле себя место.
Я остался и вслушивался
в треск кузнечиков, доносившийся с берега,
в тихий плеск волн;
смотрел на игру фосфорических искр
в воде и на дальние отражения береговых огней
в зеркале залива.
Жар несносный; движения никакого, ни
в воздухе, ни на море. Море — как
зеркало, как ртуть: ни малейшей ряби. Вид пролива и обоих берегов поразителен под лучами утреннего солнца. Какие мягкие, нежащие глаз цвета небес и воды! Как ослепительно ярко блещет солнце и разнообразно играет лучами
в воде!
В ином месте пучина кипит золотом, там как будто горит масса раскаленных угольев: нельзя
смотреть; а подальше, кругом до горизонта, распростерлась лазурная гладь. Глаз глубоко проникает
в прозрачные воды.
Хиония Алексеевна произносила этот монолог перед
зеркалом, откуда на нее
смотрело испитое, желтое лицо с выражением хищной птицы, которой неожиданно попала
в лапы лакомая добыча. Погрозив себе пальцем, почтенная дама проговорила...
— О-о-о… — стонет Ляховский, хватаясь обеими руками за голову. — Двадцать пять рублей, двадцать пять рублей… Да ведь столько денег чиновник не получает, чи-нов-ник!.. Понял ты это? Пятнадцать рублей, десять, восемь… вот сколько получает чиновник! А ведь он благородный, у него кокарда на фуражке, он должен содержать мать-старушку… А ты что? Ну,
посмотри на себя
в зеркало: мужик, и больше ничего… Надел порты да пояс — и дело с концом… Двадцать пять рублей… О-о-о!
— Каким вы богатырем
смотрите среди нас, — откровенно заметила Зося, обращаясь к Привалову
в середине обеда. — Мы все рядом с вами просто жалки: мама не совсем здорова, Давид как всегда, доктор тоже какой-то желтый весь, о мне и говорить нечего… Я вчера взглянула на себя
в зеркало и даже испугалась: чистая восковая кукла, которая завалялась
в магазине.
Заплатина круто повернулась перед
зеркалом и
посмотрела на свою особу
в три четверти. Платье сидело кошелем; на спине оно отдувалось пузырями и ложилось вокруг ног некрасивыми тощими складками, точно под ними были палки. «Разве надеть новое платье, которое подарили тогда Панафидины за жениха Капочке? — подумала Заплатина, но сейчас же решила: — Не стоит… Еще, пожалуй, Марья Степановна подумает, что я заискиваю перед ними!» Почтенная дама придала своей физиономии гордое и презрительное выражение.
Струнников начинает расхаживать взад и вперед по анфиладе комнат. Он заложил руки назад; халат распахнулся и раскрыл нижнее белье. Ходит он и ни о чем не думает. Пропоет «Спаси, Господи, люди Твоя», потом «Слава Отцу», потом вспомнит, как протодьякон
в Успенском соборе,
в Москве, многолетие возглашает, оттопырит губы и старается подражать. По временам заглянет
в зеркало, увидит: вылитый мопс! Проходя по зале,
посмотрит на часы и обругает стрелку.
— А ты бы на себя
в зеркало посмотрел… жених! Кого же ты осчастливить собой задумал?
Они
смотрели каждый
в свое
зеркало, укрепленное на наружных стенах так, что каждое отражало свою сторону улицы, и братья докладывали друг другу, что видели...
— Ты у меня
смотри, тихоня… Погляди на себя
в зеркало-то, на рожу свою. Только мать срамишь, бесстыдница!
— Ну, чего ты боишься, сахар?
Посмотри на себя
в зеркало: рожа прямо на подсудимую скамью просится. Все там будем. Ну, теперь доволен?
Харитина засмеялась и выбежала из комнаты, а Галактион действительно подошел к
зеркалу и долго
смотрел в него. Его лицо тоже искривилось улыбкой, — он вспомнил про детей.
Вы
посмотрите теперь
в зеркало на себя, какой вы стоите теперь!..
Она бы шила
в пяльцах, а я бы
в зеркало смотрел на нее, и что бы ни захотела, я все бы для нее делал; подавал бы ей салоп, кушанье, сам бы подавал…»
Катишь почти знала, что она не хороша собой, но она полагала, что у нее бюст был очень хорош, и потому она любила на себя
смотреть во весь рост… перед этим трюмо теперь она сняла с себя все платье и, оставшись
в одном только белье и корсете, стала примеривать себе на голову цветы, и при этом так и этак поводила головой, делала глазки, улыбалась, зачем-то поднимала руками грудь свою вверх; затем вдруг вытянулась, как солдат, и, ударив себя по лядвее рукою, начала маршировать перед
зеркалом и даже приговаривала при этом: «Раз, два, раз, два!» Вообще
в ней были некоторые солдатские наклонности.
С самого начала своей болезни Вихров не одевался
в свое парадное платье и теперь, когда
в первый раз надел фрак и посмотрелся
в зеркало, так даже испугался, до того показался худ и бледен самому себе, а на висках явно виднелись и серебрились седины; слаб он был еще до того, что у него ноги даже дрожали; но, как бы то ни было, на свадьбу он все-таки поехал: его очень интересовало
посмотреть, как его встретит и как отнесется к нему Юлия.
Бесцветные молодые люди смеялись, когда смеялся Лаптев,
смотрели в ту сторону, куда он
смотрел, пили, когда он пил, и вообще служили громадным
зеркалом,
в котором отражалось малейшее движение их патрона.
Подойдя к
зеркалу, Луша невольно рассмеялась своей патетической реплике. На нее из
зеркала с сдвинутыми бровями гневно
смотрело такое красивое, свежее лицо, от недавних слез сделавшееся еще краше, как трава после весеннего дождя. Луша улыбнулась себе
в зеркало и капризно топнула ногой
в дырявой ботинке: такая редкая типичная красота требовала слишком изящной и дорогой оправы.
Даже купец Поваляев, имевший
в городе каменные хоромы, — и тот подводил его к
зеркалу, говоря:"Ну,
посмотри ты на себя! как тебя не бить!"
— Александр! — вскричал, вскочив с места, Петр Иваныч, — закрой скорей свой клапан — весь пар выпустил! Ты сумасшедший!
смотри, что ты наделал!
в одну секунду ровно две глупости: перемял прическу и закапал письмо. Я думал, ты совсем отстал от своих привычек. Давно ты не был таким.
Посмотри,
посмотри, ради бога, на себя
в зеркало: ну, может ли быть глупее физиономия? а неглуп!
Потом, как мне ни совестно было показывать слишком большую радость, я не удержался, пошел
в конюшню и каретный сарай,
посмотрел Красавчика, Кузьму и дрожки, потом снова вернулся и стал ходить по комнатам, поглядывая
в зеркала и рассчитывая деньги
в кармане и все так же счастливо улыбаясь.
Теперь он ходил из угла
в угол и тоже, как и Степан Трофимович, шептал про себя, но
смотрел в землю, а не
в зеркало.
Квартира Лябьевых
в сравнении с логовищем Феодосия Гаврилыча представляла верх изящества и вкуса, и все
в ней как-то весело
смотрело: натертый воском паркет блестел;
в окна через чистые стекла ярко светило солнце и играло на листьях тропических растений, которыми уставлена была гостиная; на подзеркальниках простеночных
зеркал виднелись серебряные канделябры со множеством восковых свечей; на мраморной тумбе перед средним окном стояли дорогие бронзовые часы; на столах, покрытых пестрыми синелевыми салфетками, красовались фарфоровые с прекрасной живописью лампы; мебель была обита
в гостиной шелковой материей, а
в наугольной — дорогим английским ситцем; даже лакеи, проходившие по комнатам, имели какой-то довольный и нарядный вид: они очень много выручали от карт, которые по нескольку раз
в неделю устраивались у Лябьева.
Посмотрел потом на себя
в зеркало, — не я, да и только.
Он
в первый раз назвал её так, пугливо оглянулся и поднял руку к лицу, как бы желая прикрыть рот. Со стены, из рамы
зеркала, на него
смотрел большой, полный, бородатый человек, остриженный
в кружок,
в поддёвке и сиреневой рубахе. Красный, потный, он стоял среди комнаты и смущённо улыбался мягкой, глуповатой улыбкой.
— Ага! — воскликнул хозяин, вскочив с дивана, подошёл к окну, позвал татарина и попутно заглянул
в зеркало, желая знать, достаточно ли строго его лицо: заплывшие глаза
смотрели незнакомо и неприятно, правая щека измята,
в красных рубцах, волосы растрёпаны, и вся фигура имела какой-то раздавленный, изжёванный вид.
Встречая
в зеркале своё отражение, он видел, что лицо у него растерянное и унылое, глаза
смотрят виновато, ему становилось жалко себя и обидно, он хмурился, оглядываясь, как бы ища, за что бы взяться, чем сорвать с души серую, липкую паутину.
«Давно не касался я записей моих, занятый пустою надеждой доплыть куда-то вопреки течению; кружился-кружился и ныне, искалечен о подводные камни и крутые берега, снова одинок и
смотрю в душу мою, как
в разбитое
зеркало. Вот — всю жизнь натуживался людей понять, а сам себя — не понимаю,
в чём начало моё — не вижу и ничего ясного не могу сказать о себе».
Уже дважды падал мокрый весенний снег — «внук за дедом приходил»; дома и деревья украсились ледяными подвесками, бледное, но тёплое солнце марта радугой играло
в сосульках льда, а заспанные окна домов
смотрели в голубое небо, как прозревшие слепцы. Галки и вороны чинили гнёзда;
в поле, над проталинами, пели жаворонки, и Маркуша с Борисом
в ясные дни ходили ловить их на
зеркало.