Неточные совпадения
«Семь епископов отлучили Льва Толстого от
церкви. Семеро интеллигентов осудили, отвергают традицию русской интеллигенции — ее критическое отношение к действительности, традицию интеллекта, его движущую
силу».
— Есть, батюшка, да
сил нет, мякоти одолели, до
церкви дойду — одышка мучает. Мне седьмой десяток! Другое дело, кабы барыня маялась в постели месяца три, да причастили ее и особоровали бы маслом, а Бог, по моей грешной молитве, поднял бы ее на ноги, так я бы хоть ползком поползла. А то она и недели не хворала!
Таким образом выходило, что
церковь лишь санкционировала то, что делали другие внецерковные и внехристианские
силы, и не имела собственного идеала общества и государства.
В чудесную
силу старца верил беспрекословно и Алеша, точно так же, как беспрекословно верил и рассказу о вылетавшем из
церкви гробе.
Справедливо и то, что было здесь сейчас сказано, что если бы действительно наступил суд
церкви, и во всей своей
силе, то есть если бы все общество обратилось лишь в
церковь, то не только суд
церкви повлиял бы на исправление преступника так, как никогда не влияет ныне, но, может быть, и вправду самые преступления уменьшились бы в невероятную долю.
Собственно мистический характер зодчество теряет с веками Восстановления. Христианская вера борется с философским сомнением, готическая стрелка — с греческим фронтоном, духовная святыня — с светской красотой. Поэтому-то храм св. Петра и имеет такое высокое значение, в его колоссальных размерах христианство рвется в жизнь,
церковь становится языческая, и Бонаротти рисует на стене Сикстинской капеллы Иисуса Христа широкоплечим атлетом, Геркулесом в цвете лет и
силы.
В то время, когда живописец трудился над этою картиною и писал ее на большой деревянной доске, черт всеми
силами старался мешать ему: толкал невидимо под руку, подымал из горнила в кузнице золу и обсыпал ею картину; но, несмотря на все, работа была кончена, доска внесена в
церковь и вделана в стену притвора, и с той поры черт поклялся мстить кузнецу.
Староста
церкви говорил, правда, что они на другой же год померли от чумы; но тетка моего деда знать этого не хотела и всеми
силами старалась наделить его родней, хотя бедному Петру было в ней столько нужды, сколько нам в прошлогоднем снеге.
Атмосфера Мережковских, в
силу реакции, очень способствовала моему повороту к Православной
церкви.
Официальная
церковь жила в замкнутом мире,
сила инерции была в ней огромна.
Раскол подорвал
силы русской
церкви, умалил авторитет иерархии и сделал возможной и объяснимой церковную реформу Петра.
«Одна лишь социальная революция, — говорит он, — будет обладать
силой закрыть в одно и то же время и все кабаки и все
церкви».
Чтобы слиться с народом и его верой, он одно время принуждал себя считать православным, соблюдал все предписания православной
церкви, но не в
силах был смириться, взбунтовался и начал проповедовать свою веру, свое христианство, свое Евангелие.
Так было в народе, так будет в русской революционной интеллигенции XIX в., тоже раскольничьей, тоже уверенной, что злые
силы овладели
церковью и государством, тоже устремленной к граду Китежу, но при ином сознании, когда «нетовщина» распространилась на самые основы религиозной жизни.
Только свободные в
силах утверждать
церковь несмотря ни на что, преодолевая все соблазны.
Хомяков хорошо говорит о своей властной уверенности, о своем дерзновении, о своем непомерном притязании: «этим правом, этой
силой, этой властью обязан я только счастью быть сыном
Церкви, а вовсе не какой-либо личной моей
силе.
Абсолютная святыня православной
церкви, святыня св. Максима Исповедника, св. Макария Египетского и св. Серафима Саровского, став динамической
силой всемирной истории и всемирной культуры, приведет к сакраментальному завершению истории, к богочеловеческому исходу из трагических противоречий нашего бытия.
Великая правда этого соединения была в том, что языческое государство признало благодатную
силу христианской
церкви, христианская же
церковь еще раньше признала словами апостола, что «начальствующий носит меч не напрасно», т. е. что власть имеет положительную миссию в мире (независимо от ее формы).
В конце истории воплотится
сила зла,
церковь диавола.
Нельзя теперь с достаточной
силой упирать на то, что сама
Церковь, прежде всего сама
Церковь — мистична, мистична насквозь, что жизнь церковная есть жизнь мистическая.
Сергей оставался в
церкви, чтобы побеседовать с старушками, которые через
силу набирались сюда из обоих мочеганских концов.
— Товарищи! — повторил он, черпая в этом слове восторг и
силу. — Мы — те люди, которые строят
церкви и фабрики, куют цепи и деньги, мы — та живая
сила, которая кормит и забавляет всех от пеленок до гроба…
Вот и сегодня. Ровно в 16.10 — я стоял перед сверкающей стеклянной стеной. Надо мной — золотое, солнечное, чистое сияние букв на вывеске Бюро. В глубине сквозь стекла длинная очередь голубоватых юниф. Как лампады в древней
церкви, теплятся лица: они пришли, чтобы совершить подвиг, они пришли, чтобы предать на алтарь Единого Государства своих любимых, друзей — себя. А я — я рвался к ним, с ними. И не могу: ноги глубоко впаяны в стеклянные плиты — я стоял, смотрел тупо, не в
силах двинуться с места…
По убеждениям своим Феодосий Гаврилыч, чем он тоже гордился, был волтерианец, а в
силу того никогда не исповедывался, не причащался и даже в
церковь не ходил.
Прогуливал я и обедни, особенно весною, — непоборимые
силы ее решительно не пускали меня в
церковь. Если же мне давали семишник на свечку — это окончательно губило меня: я покупал бабок, всю обедню играл и неизбежно опаздывал домой. А однажды ухитрился проиграть целый гривенник, данный мне на поминание и просфору, так что уж пришлось стащить чужую просфору с блюда, которое дьячок вынес из алтаря.
Человек, наученный
церковью тому кощунственному учению о том, что человек не может спастись своими
силами, а что есть другое средство, неизбежно будет прибегать к этому средству, а не к своим
силам, на которые, его уверяют, грех надеяться. Учение церковное — всякое, с своим искуплением и таинствами, исключает Христово учение, тем более учение православное с своим идолопоклонством.
Он прежде всего переговорил с влиятельными прихожанами и старичками, которые в единоверческих
церквах имеют большую
силу над всеми церковными делами.
— И отечеству, боярин! — перервал с жаром Авраамий. — Мы не иноки западной
церкви и благодаря всевышнего, переставая быть мирянами, не перестаем быть русскими. Вспомни, Юрий Дмитрич, где умерли благочестивые старцы Пересвет и Ослябя!.. Но я слышу благовест… Пойдем, сын мой, станем молить угодника божия, да просияет истина для очей наших и да подаст тебе господь
силу и крепость для исполнения святой его воли!
— Нечистая
сила ночью в
церкви бывает?
Труды его об Иисусе Христе использовались в борьбе с официальной
церковью.], Бюхнера [Бюхнер, Людвиг (1824—1899) — немецкий физиолог, один из представителей вульгарного материализма, автор книги «
Сила и материя...
Паром заскрипел, закачался и поплыл от берега. Перевозный шалаш, опрокинутая лодка, холмик с
церковью мгновенно, будто подхваченные неведомою
силой, уносятся от нас, а мысок с зеленою подмытою ивой летит нам навстречу. Тюлин поглядел на мелькающий берег, почесал густую шапку своих волос и перестал пихаться шестом.
Как ни выбивался злой дух из последних
сил своих, чтобы подмануть христианскую душу, это не удалось ему, потому что, хотя он и очень верно подражал человеческому голосу, но прежде чем рыбаки, глядя на гаванскую
церковь, окончили ограждающую их молитву, на правом берегу в Чекушах пропел полночный петух, и с его третьим криком и виденье и крики о помощи смолкли.
Не стерпел обиды Полуект Степаныч и обругал игумена по своему воеводскому обычаю, а игумен запер его в своей келье, положил ключ себе в карман и ушел к вечерне. Тут уж зло-горе взяло воеводу, и начал он ломиться в дверь и лаять игумена неподобными словами, пока не выбился из
сил. А игумен воротился из
церкви и спрашивает через дверь...
«Куда торопишься? чему обрадовался, лихой товарищ? — сказал Вадим… но тебя ждет покой и теплое стойло: ты не любишь, ты не понимаешь ненависти: ты не получил от благих небес этой чудной способности: находить блаженство в самых диких страданиях… о если б я мог вырвать из души своей эту страсть, вырвать с корнем, вот так! — и он наклонясь вырвал из земли высокий стебель полыни; — но нет! — продолжал он… одной капли яда довольно, чтоб отравить чашу, полную чистейшей влаги, и надо ее выплеснуть всю, чтобы вылить яд…» Он продолжал свой путь, но не шагом: неведомая
сила влечет его: неутомимый конь летит, рассекает упорный воздух; волосы Вадима развеваются, два раза шапка чуть-чуть не слетела с головы; он придерживает ее рукою… и только изредка поталкивает ногами скакуна своего; вот уж и село…
церковь… кругом огни… мужики толпятся на улице в праздничных кафтанах… кричат, поют песни… то вдруг замолкнут, то вдруг сильней и громче пробежит говор по пьяной толпе…
Когда возвращались из
церкви, то бежал вслед народ; около лавки, около ворот и во дворе под окнами тоже была толпа. Пришли бабы величать. Едва молодые переступили порог, как громко, изо всей
силы, вскрикнули певчие, которые уже стояли в сенях со своими нотами; заиграла музыка, нарочно выписанная из города. Уже подносили донское шипучее в высоких бокалах, и подрядчик-плотник Елизаров, высокий, худощавый старик с такими густыми бровями, что глаза были едва видны, говорил, обращаясь к молодым...
— Богостроитель — это суть народушко! Неисчислимый мировой народ! Великомученик велий, чем все,
церковью прославленные, — сей бо еси бог, творяй чудеса! Народушко бессмертный, его же духу верую, его
силу исповедую; он есть начало жизни единое и несомненное; он отец всех богов бывших и будущих!
Ходим в
церковь с женой, встанем рядом в уголок и дружно молимся. Молитвы мои благодарные обращал я богу с похвалой ему, но и с гордостью — такое было чувство у меня, словно одолел я
силу божию, против воли его заставил бога наделить меня счастьем; уступил он мне, а я его и похваливаю: хорошо, мол, ты, господи, сделал, справедливо, как и следовало!
Говоря эти грустные речи,
До кладбища мы скоро дошли
И покойника в
церковь внесли.
Много их там гуртом отпевалось,
Было тесно — и трудно дышалось.
Я ушел по кладбищу гулять;
Там одной незаметной могилы,
Где уснули великие
силы,
Мне хотелось давно поискать.
Двери сорвались с петлей, и несметная
сила чудовищ влетела в божью
церковь.
Ветер пошел по
церкви от слов, и послышался шум, как бы от множества летящих крыл. Он слышал, как бились крыльями в стекла церковных окон и в железные рамы, как царапали с визгом когтями по железу и как несметная
сила громила в двери и хотела вломиться. Сильно у него билось во все время сердце; зажмурив глаза, всё читал он заклятья и молитвы. Наконец вдруг что-то засвистало вдали: это был отдаленный крик петуха. Изнуренный философ остановился и отдохнул духом.
Герасим. Потому-то и не благословляет
церковь каждому человеку толковать Евангелие, чтобы он не заблудился, а, как мать, печется о детище и дает им по
силам только толкование. Нет, позвольте мне досказать.
Церковь не накладывает на своих детей бремена непосильные, а требует исполнения заповедей: люби, не убий, не укради, не прелюбодействуй.
Павлин. Однакож крепость и
сила римской
церкви от сего не страдает, и даже удары еретиков, подобных Лютеру…
И за дверью встречали его холодная, торжественная тишина, подавленные вздохи и утроенное эхом гнусавое и непонятное чтение дьячка, прерываемое непонятными и долгими паузами. Смущаясь скрипом своих шагов, Меркулов становился на место, посреди
церкви, крестился, когда все крестились, падал на колени, когда все падали, и в общности молитвенных движений черпал спокойную
силу и уверенность.
Клементьев. Если и повезем вас в
церковь силою, скажите там «несогласна» — и священник откажется венчать.
И всемогущего Бога
силою те люди и
церковь пренесены за Волгу, в леса, на озеро Нестиар.
Человек, наученный
церковью тому кощунственному учению о том, что человек не может спастись своими
силами, а что есть другое средство, неизбежно будет прибегать к этому средству, а не к своим
силам, на которые, его уверяют, грех надеяться. Учение церковное, всякое, своим искуплением и таинствами исключает Христово учение в его истинном смысле.
Никакими психическими органами или чувствительными приборами не может быть открыто присутствие Христа в мире, помимо благодатного удостоверения, получаемого чрез
Церковь; хотя благодать и действует в мире, но как
сила, ему чуждая, сверхмирная, недоступная средствам мирского знания.
В том же направлении влияло и происшедшее разделение
церквей и откол протестантского сектантства, что лишило христианство, как историческую и политическую
силу, единства и сплоченности и разделило его на различные и между собою соперничающие части.
Для Гегеля его система — это Царствие Божие, пришедшее в
силе, и эта
сила в мышлении, — это
церковь в логической славе своей.
И иных Бог поставил в
Церкви, во-первых, апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее имущими
силы, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки» (1 Кор. 12:4-11,28).