Неточные совпадения
— Нет, ничего не будет, и не думай. Я поеду с папа гулять на бульвар. Мы заедем к Долли. Пред обедом тебя жду. Ах, да! Ты знаешь, что положение Долли становится решительно невозможным? Она кругом должна, денег у нее нет. Мы вчера говорили с мама и с Арсением (так она звала мужа
сестры Львовой) и
решили тебя с ним напустить на Стиву. Это решительно невозможно. С папа нельзя говорить об этом… Но если бы ты и он…
— А я —
сестрой, — сказала Лидия, немножко задорно. — Мы
решили это еще вчера, — прибавила она.
Он дал ей десять рублей и сказал, что больше нет. Но потом, обдумав дело с кумом в заведении,
решил, что так покидать
сестру и Обломова нельзя, что, пожалуй, дойдет дело до Штольца, тот нагрянет, разберет и, чего доброго, как-нибудь переделает, не успеешь и взыскать долг, даром что «законное дело»: немец, следовательно, продувной!
Он стал давать по пятидесяти рублей в месяц еще, предположив взыскать эти деньги из доходов Обломова третьего года, но при этом растолковал и даже побожился
сестре, что больше ни гроша не положит, и рассчитал, какой стол должны они держать, как уменьшить издержки, даже назначил, какие блюда когда готовить, высчитал, сколько она может получить за цыплят, за капусту, и
решил, что со всем этим можно жить припеваючи.
Всё это так неприятно своим очевидным безумием, которого он когда-то был участником, показалось Нехлюдову после впечатлений деревенской нужды, что он
решил переехать на другой же день в гостиницу, предоставив Аграфене Петровне убирать вещи, как она это считала нужным, до приезда
сестры, которая распорядится окончательно всем тем, что было в доме.
На монастырской площадке тоже все успокоилось, и жизнь стала входить в обычную колею. На широкое крыльцо кляштора выглянули старые монахини и, видя, что все следы наваждения исчезли,
решили докончить прогулку. Через несколько минут опять степенно закружились вереницы приютянок в белых капорах, сопровождаемые степенными
сестрами — бригитками. Старуха с четками водворилась на своей скамье.
«Пока что будет, я хоть достану себе переводов, —
решила она, — и если завтра не будет Альтерзона, то пойду сама к
сестре».
— Никогда, ничем вы меня не можете погубить, и сами это знаете лучше всех, — быстро и с твердостью проговорила Дарья Павловна. — Если не к вам, то я пойду в
сестры милосердия, в сиделки, ходить за больными, или в книгоноши, Евангелие продавать. Я так
решила. Я не могу быть ничьею женой; я не могу жить и в таких домах, как этот. Я не того хочу… Вы всё знаете.
На первом же представлении, когда обе девицы Погорельские были на сцене, кто-то из райка крикнул: «Эх вы, подсудимые!» — и кличка эта так и осталась за
сестрами, сразу
решив их сценическую судьбу.
Дарья поспешно захлопнула окно.
Сестры расхохотались звонко и неудержимо и убежали из гостиной в столовую, чтобы Передонов не услышал. В этом веселом семействе умели от самого сердитого настроения переходить к смеху и шуткам, и веселое слово зачастую
решало дело.
Даша
решила в своей голове ехать, каков бы ни был докторский ответ, и чтоб приготовить
сестру к своему скорому возвращению, написала ей в тот же день, что она совсем здорова.
Рашель. Я
решила его отправить за границу. Там
сестра моя замужем за профессором химии, детей у них нет.
Кроме того, зная, что с половины августа я начну слушать лекции натуральной истории у профессора Фукса, только что приехавшего в Казань, я
решил заранее, что буду собирать бабочек, и в эту вакацию, с помощию моей
сестры, сделал уже приступ к тому; но, увы, не умея раскладывать и высушивать бабочек, я погубил понапрасну множество этих прелестных творений.
Павел ничего не знал о переговорах
сестры с Феоктистой Саввишной, и в то самое время, как Владимир Андреич
решал его участь, он думал совершенно о другом и был под влиянием совершенно иных впечатлений. Долго не мог он после посещения тетки опомниться. Ему очень было жаль
сестры.
«Бедная Лиза, — думал он, — теперь отнимают у тебя и доброе имя, бесславят тебя, взводя нелепые клеветы. Что мне делать? — спрашивал он сам себя. — Не лучше ли передать ей об обидных сплетнях? По крайней мере она остережется; но каким образом сказать? Этот предмет так щекотлив! Она никогда не говорит со мною о Бахтиарове. Я передам ей только разговор с теткою», —
решил Павел и приехал к
сестре.
Ипполит Сергеевич
решил ехать, и недели через две, тёплым июньским вечером, утомлённый сорокавёрстым путешествием на лошадях от пристани до деревни, он сидел за столом против
сестры на террасе, выходившей в парк, и пил вкусный чай.
Прошка один кормил свою семью, то есть отца и малолетков. Последние вырастали на выселковской площади, глядя на отца, на
сестру, на брата своими детски-наивными глазами. В этих глазах рано засветилась недетская дума. Казалось малолетки обсуждали три пути, какими шли их ближайшие родственники,
решая про себя, какой из них представляет наиболее удобств.
Рославлев-старший. Стойте, я ни за что не отвечаю. Добрый путь! Вы великий импровизатор! Я ни за что не ручаюсь, полчаса бывают иногда важнее года в судьбе человека,
решают ее на всю жизнь, и самые твердые, неломкие намерения разбиваются вдребезги, как детские игрушки. Прах и дым — всё наше мужество. Еще два слова об вашей
сестре!
Электра
решает взять на себя священное дело мести за отца и приглашает в помощницы
сестру Хрисотемиду. Та испуганно отказывается: «Ведь ты женщина, не мужчина… Умоляю, укроти себя, научись, наконец, в своей слабости преклоняться перед силою». И хор спешит поддержать слова робкой...
— Да, — проговорила Катерина Астафьевна, ни к кому особенно не обращаясь: — чему, видно, быть, того не миновать. Нужно же было, чтоб я
решила, что мне замужем не быть, и пошла в
сестры милосердия; нужно же было, чтобы Форова в Крыму мне в госпиталь полумертвого принесли! Все это судьба!
Эта «
сестра», мне кажется, очень много значила для всех нас: всем нам было приятно называть молодое женское лицо… стόики не устояли. Мы
решили перчаток не покупать, потому что такой экстренный расход был нам не по карману, — но, принарядясь в свои сюртуки, отправились в качестве нетанцующих на вечер, который для меня имел очень серьезное значение с довольно неприятными последствиями.
И довольно спокойно повинился ей, представил дело так, как
решил; выгородил Серафиму, выставил себя как главного виновника того, что ее двоюродная
сестра задерживала до сих пор ее деньги.
И мы в редакции
решили так, что я уеду недель на шесть в Нижний и там, живя у
сестры в полной тишине и свободный от всяких тревог, напишу целую часть того романа, который должен был появляться с января 1865 года. Роман этот я задумывал еще раньше. Его идея навеяна была тогдашним общественным движением, и я его назвал"Земские силы".
Софья Андреевна так была потрясена разговором, что
решила покончить с собой. Она пошла одна на станцию железной дороги Козловку-Засеку, чтоб лечь под поезд. Случайно на большой дороге ее встретил возвращавшийся с прогулки муж ее
сестры, А. М. Кузьминский. Вид ее поразил его; он добился от нее признания в ее намерении и сумел отговорить ее.
Саня Орлова, Ольга и я забрались в самую последнюю и менее других посещаемую вдовами-старушками залу и там
решили пройти монологи Антигоны и ее сцены с
сестрою.
Начальник дивизии ответил, что удивляется его письму: по закону, подобного рода вопросы дивизионный врач
решает собственною властью, и ему лучше знать, нужны ли в госпитале
сестры.
Посоветовался Сметанников с
сестрами и
решил ехать. Через полтора суток к ним, наконец, присоединились главный врач и смотритель.
Сестры боялись, как бы Сметанникову не пришлось отвечать за самовольный уход. Они сказали главному врачу...
Это имя несколько разочаровало
сестер, хотевших видеть в новой послушнице, согласно своим предположениям, лицо высокопоставленное, но разочаровались, впрочем, ненадолго, так как, не желая отказаться от своих догадок, они
решили, что мало ли как можно называться, особенно когда прикажут там. Под этим «там» они разумели Петербург.
Повел он горбуна во двор, во всем ему покаялся.
Решили все втроем сбежать, благо горбун и
сестра были вольные… Пахомыч собрался тотчас же, деньжонок было у него припасено от службы, да от барских милостей…
Почувствовали себя
сестры теплее и ближе друг к другу. Простились задушевно и
решили чаще видеться.
Но такая перспектива далеко не удовлетворяла их старшую
сестру. Молодая девушка
решила, во что бы то ни стало, заняться с обоими, подготовить их хорошенько, как когда-то готовила ее самой добрая сельская учительница, и если определить обоих не в гимназию, то хотя бы в какое-либо более скромное учебное заведение, откуда бы они могли выйти вполне подготовленными для самостоятельного заработка, людьми.
Ее отец, внезапно и совершенно неожиданно для нее,
решил взять ее из пансиона, где, по его мнению, ей было нечего делать, — доканчивать же свое светское воспитание она могла, по его словам, и в Петербурге, под руководством своей замужней
сестры. Сергей Сергеевич переговорил об этом с графиней Надеждой Сергеевной и ее мужем, и они охотно согласились принять к себе в дом молодую девушку и руководить ее начинающеюся светскою жизнью.
— Я слишком мало знаю вашу
сестру, — отвечал князь Андрей с насмешливою улыбкой, под которою он хотел скрыть свое смущение, — чтобы
решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, — прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и
сестра уехали в Москву, Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе,
решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
— Ну, теперь надо
решить, что делать, устраиваться, — сказал он. — Помогайте, дети, живо! молодцами! таскайте, устанавливайте, а завтра пошлем записочку и Сережу к
сестре Марье Ивановне, к Никитиным, или сами поедем. Так, Наташа? А теперь устраиваться.
Князь Василий
решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё-таки бросить бедной княжне с тем, чтоб ей не могло прийти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие
сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.