Неточные совпадения
Густая рыжая борода, серые сверкающие глаза, нос без ноздрей и красноватые пятна на лбу и на щеках придавали его
рябому широкому
лицу выражение неизъяснимое.
Чай подала другая горничная, маленькая, толстая, с
рябым красным
лицом и глупо вытаращенными глазами.
— Верно! — очень весело воскликнул
рябой человек, зажмурив глаза и потрясая головой, а затем открыл глаза и, так же весело глядя в
лицо Самгина, сказал...
— Сочинениям Толстого никто не верит, это ведь не Брюсов календарь, а романы-с, да-с, — присвистывая, говорил
рябой, и
лицо его густо покрывалось мелкими багровыми пятнами.
По нахмуренным
лицам людей — Самгин уверенно ждал скандала. Маленький заика ядовито усмехался, щурил глазки и, явно готовясь вступить в словесный бой, шевелил губами. Книжник, затенив
лицо свое зеленоватым дымом, ответил
рябому...
Его
рябое, остроносое
лицо пестрело, покрываясь красными пятнами, глаза гневно сверкали; Клим боялся, что Варавка ударит его.
У него было круглое
лицо в седой, коротко подстриженной щетине, на верхней губе щетина — длиннее, чем на подбородке и щеках, губы толстые и такие же толстые уши, оттопыренные теплым картузом. Под густыми бровями — мутновато-серые глаза. Он внимательно заглянул в
лицо Самгина, осмотрел
рябого, его жену, вынул из кармана толстого пальто сверток бумаги, развернул, ощупал, нахмурясь, пальцами бутерброд и сказал...
Тот, кто крикнул «атанде», был малый очень высокого роста, вершков десяти, не меньше, худощавый и испитой, но очень мускулистый, с очень небольшой, по росту, головой и с странным, каким-то комически мрачным выражением в несколько
рябом, но довольно неглупом и даже приятном
лице.
В этом предстояло немалое затруднение: всех главных
лиц мы знали по имени, а прочих нет; их помнили только в
лицо; оттого в списке у нас они значились под именами: косого, тощего,
рябого, колченогого, а другие носили название некоторых наших земляков, на которых походили.
Одно
лицо толстое, мясистое, другое длинное, худощавое, птичье; брови дугой, и такой взгляд, который сам докладывает о глупости головы; третий
рябой —
рябых много — никак не может спрятать верхних зубов.
Председательствующий Никитин, весь бритый человек, с узким
лицом и стальными глазами; Вольф, с значительно поджатыми губами и белыми ручками, которыми он перебирал листы дела; потом Сковородников, толстый, грузный,
рябой человек, ученый юрист, и четвертый Бе, тот самый патриархальный старичок, который приехал последним.
У второго мальчика, Павлуши, волосы были всклоченные, черные, глаза серые, скулы широкие,
лицо бледное,
рябое, рот большой, но правильный, вся голова огромная, как говорится с пивной котел, тело приземистое, неуклюжее.
На дрогах, на подстилке из свежего сена, сидели все важные
лица: впереди всех сам волостной писарь Флегонт Васильевич Замараев, плечистый и
рябой мужчина в плисовых шароварах, шелковой канаусовой рубахе и мягкой серой поярковой шляпе; рядом с ним, как сморчок, прижался суслонский поп Макар, худенький, загорелый и длинноносый, а позади всех мельник Ермилыч, рослый и пухлый мужик с белобрысым ленивым
лицом.
Кишкин смотрел на оборванную кучку старателей с невольным сожалением: совсем заморился народ. Рвань какая-то, особенно бабы, которые точно сделаны были из тряпиц. У мужиков
лица испитые, озлобленные. Непокрытая приисковая голь глядела из каждой прорехи. Пока Зыков был занят доводкой, Кишкин подошел к
рябому старику с большим горбатым носом.
На этот крик показалась среднего роста девка с
рябым скуластым
лицом. Это и была Окся. Она как-то исподлобья посмотрела на Яшу и подала картуз.
Между скитом Фаины и скитом Енафы шла давнишняя «пря», и теперь мать Енафа задалась целью влоск уничтожить Фаину с ее головщицей. Капитолина была
рябая девка с длинным носом и левое плечо у ней было выше, а Аглаида красавица — хоть воду у ней с
лица пей. Последнего, конечно, Енафа не говорила своей послушнице, да и торопиться было некуда: пусть исправу сперва примет да уставы все пройдет, а расчет с Фаиной потом. Не таковское дело, чтобы торопиться.
Я так увлекся перечитыванием незнакомого мне урока, что послышавшийся в передней стук снимания калош внезапно поразил меня. Едва успел я оглянуться, как в дверях показалось
рябое, отвратительное для меня
лицо и слишком знакомая неуклюжая фигура учителя в синем застегнутом фраке с учеными пуговицами.
Он вытер широкой ладонью
рябое скуластое
лицо и, не здороваясь, глухо спросил...
Офицер прищурил глаза и воткнул их на секунду в
рябое неподвижное
лицо. Пальцы его еще быстрее стали перебрасывать страницы книг. Порою он так широко открывал свои большие серые глаза, как будто ему было невыносимо больно и он готов крикнуть громким криком бессильной злобы на эту боль.
Подпоручик Михин, маленький, слабогрудый юноша, со смуглым,
рябым и веснушчатым
лицом, на котором робко, почти испуганно глядели нежные темные глаза, вдруг покраснел до слез.
Александров быстро, хотя и без большого удовольствия, сбежал вниз. Там его дожидался не просто шпак, а шпак, если так можно выразиться, в квадрате и даже в кубе, и потому ужасно компрометантный. Был он, как всегда, в своей широченной разлетайке и с таким же
рябым, как кукушечье яйцо,
лицом, словом, это был знаменитый поэт Диодор Иванович Миртов, который в свою очередь чувствовал большое замешательство, попавши в насквозь военную сферу.
У ворот на лавочке сидел дворник в красной кумачной рубахе, синих штанах и босой. Как всегда, он сидел неподвижно, его широкая спина и затылок точно примёрзли к забору, руки он сунул за пояс,
рябое скучное
лицо застыло, дышал он медленно и глубоко, точно вино пил. Полузакрытые глаза его казались пьяными, и смотрели они неотрывно.
И она остановилась, выпрямив спину, по её гладкому
лицу пробежала
рябь морщин; похожая на осу, она спросила...
Я тотчас же узнал уреневцев… Тут были и третьеводнишние скитницы в темных одеждах, и длинный субъект с мрачным
лицом, и
рябой нищий, и лохматый «юрод», и еще какие-то личности в том же роде.
— Ну, это не больно кручиновато дело, Полуехт Степаныч. Самому можно помолодеть, коли понадобится. И нет того проще… Закажи белый плат, чтобы его выткала безвинная девица, да тем платом по семь зорь снимай с пшеничного колоса росу и мажь ей
лицо, а то и обвяжи этим платом. Которое
лицо рябое или угриновато, все сгонит росой-то…
— Богатырь, — сказала
рябая, носатая акушерка, показывая ребёнка с такой гордостью, как будто она сама родила его. Но Пётр не видел сына, пред ним всё заслонялось мёртвым
лицом жены, с тёмными ямами на месте глаз...
Другая женщина, некрасивая и
рябая, с тупым равнодушным
лицом, служила живым олицетворением одной мускульной силы, без всяких признаков той сложной внутренней жизни, которая отпечатывается на человеческом
лице.
Эльчанинов вышел и через несколько минут возвратился вместе с лакеем лет сорока,
рябым, но добродушным из
лица и с серебряною серьгою в ухе.
Почтеннейшая хозяйка, девица с лишком за сорок, одетая в какой-то не совсем опрятный капот-распашонку, имела
лицо страшно
рябое и очень тоненькую и жидкую косу, которые обыкновенно называются мышиными хвостами.
Его толстое
лицо расплылось в мягкой, полусонной улыбке, серый глаз ожил, смотрит благожелательно, и весь он какой-то новый. За ним стоит широкоплечий мужик,
рябой, с большими усами, обритой досиня бородою и серебряной серьгой в левом ухе. Сдвинув набекрень шапку, он круглыми, точно пуговицы, оловянными глазами смотрит, как свиньи толкают хозяина, и руки его, засунутые в карманы поддевки, шевелятся там, тихонько встряхивая полы.
Это был широкоплечий высокий человек лет пятидесяти, с
рябым, опухшим от пьянства
лицом, в широкой грязно-желтой бороде.
Отпустив ямщика и наскоро перебравшись в смежную комнату, я отправился посмотреть, не заснул ли Пасынков. У двери его я столкнулся с человеком высокого роста, очень толстым и грузным.
Лицо его,
рябое и пухлое, выражало лень — и больше ничего; крохотные глазки так и слипались, и губы лоснились, как после сна.
Потом, по выбору доктора Шевырева, поет белокурая пожилая цыганка с истощенным
лицом и огромными расширенными глазами — поет о соловье, о встречах в саду, о ревности и молодой любви. Она беременна шестым ребенком, и тут же стоит ее муж, высокий
рябой цыган в черном сюртуке и с подвязанными зубами, и аккомпанирует ей на гитаре. О соловье, о лунной ночи, о встречах в саду, о молодой красивой любви поет она, и ей также верят, не замечая ни тяжелой беременности ее, ни истощенного старого
лица.
Еще и еще,
уткнувшись дождю
лицом в его
лицо рябое,
жду,
обрызганный громом городского прибоя.
Дюковский покраснел и опустил глаза. Становой забарабанил пальцем по блюдечку. Исправник закашлялся и полез зачем-то в портфель. На одного только доктора, по-видимому, не произвело никакого впечатления напоминание об Акульке и Нане. Следователь приказал привести Николашку. Николашка, молодой долговязый парень с длинным
рябым носом и впалой грудью, в пиджаке с барского плеча, вошел в комнату Псекова и поклонился следователю в ноги.
Лицо его было сонно и заплакано. Сам он был пьян и еле держался на ногах.
Но Ниночке давно уже стало скучно. У нее опять закололо в боку, и она сидела худенькая, бледная, почти прозрачная, но странно красивая и трогательная, как начавший увядать цветок. И пахло от нее какими-то странными, легкими духами, напоминавшими желтеющую осень и красивое умирание. Застенчивый
рябой студент внимательно наблюдал за ней и тоже, казалось, бледнел по мере того, как исчезала краска с
лица Ниночки. Он был медик и, кроме того, любил Ниночку первой любовью.
Какой-то болезненный, дрожащий, сумрачный отпечаток испуга и тревоги отпечатлевался не только на
лицах, но как будто на самом городе, на камнях, на зданиях, на стеклах, в самих улицах, в свинцовой
ряби вод!..
— И я на корвете иду! — поспешил сказать Володя, сразу почувствовавший симпатию к этому низенькому и коренастому, черноволосому матросу с серьгой. Было что-то располагающее и в веселом и добродушном взгляде его небольших глаз, и в интонации его голоса, и в выражении его некрасивого
рябого красно-бурого
лица.
Сбоку шла супруга его Амфитрида, которая в
лице рябого баталера, хотя и изрядно вымазанном суриком, тем не менее, не представляла привлекательности и не свидетельствовала о хорошем вкусе Нептуна.
Высокий, плотный из себя старец, с красным, как переспелая малина,
лицом, с сизым объемистым носом, сидел на диване за самоваром и потускневшими глазами глядел на другого, сидевшего против него тучного, краснолицего и сильно
рябого монаха. Это были сам игумен и казначей, отец Анатолий.
Против них сидел старший сын Максима — Семен, временноотпускной, с красным испитым
лицом, длинным
рябым носом и маслеными глазками.
Огороды назывались вдовьими потому, что их содержали две вдовы, мать и дочь. Костер горел жарко, с треском, освещая далеко кругом вспаханную землю. Вдова Василиса, высокая пухлая старуха в мужском полушубке, стояла возле и в раздумье глядела на огонь; ее дочь Лукерья, маленькая,
рябая, с глуповатым
лицом, сидела на земле и мыла котел и ложки. Очевидно, только что отужинали. Слышались мужские голоса: это здешние работники на реке поили лошадей.
Лица были алы, дорога и рожь казались облитыми, кровью, а зелень пырея на межах выглядела еще зеленее и ярче. На юге темнело, по ржи изредка проносилась быстрая нервная
рябь. Потянуло прохладою, груди бодро дышали.
Другой — маленький мужичонко со старческим
лицом, тощий,
рябой, с жидкими усами и козлиной бородкой, свесил на колени руки и, не двигаясь, глядит безучастно на огонь.
Черноволосый, очень
рябой, с мужицким
лицом, в поношенной поддевке и высоких сапогах, бараньей шапке и в накинутом на плечи мужицком кафтане из грубого коричневого сукна.
— Как не
рябой?
Рябой — не
рябой, а все
лицо у меня в веснушках. Это все равно, что
рябой.
Нищенка бежит за избы на огороды и находит там Терентия. Сапожник Терентий, высокий старик с
рябым худощавым
лицом и с очень длинными ногами, босой и одетый в порванную женину кофту, стоит около грядок и пьяными, посоловелыми глазками глядит на темную тучу. На своих длинных, точно журавлиных, ногах он покачивается от ветра, как скворечня.
Наступала весна. Почки набухали, пробивались веселые стрелки молодой травы, желтоватые луговины получали зеленоватый отсвет. Однажды под вечер на дворе появился полный старик-китаец в меховом треухе, с
рябым, безусым
лицом. У него была старчески-добрая улыбка; он ковылял на больных ногах, опираясь на длинную, тонкую палку. Китайцы-работники, почтительно глядя на него, сообщали нам...
— Что-то
рябит в глазах, — сказал он, запинаясь. — Почерк знакомый! Точно, это ее злодейская рука! — Он начал читать про себя. Приметно было, как во время чтения ужас вытаскивался на
лице его; губы и глаза его подергивало. Пробежим и мы за ним содержание письма...
Но Рымба — пожилой пухлый офицер с
рябым безволосым, блестевшим от пота, но бледным
лицом — уже сам звал Юрия Михайловича...