Неточные совпадения
Хлестаков. Я люблю поесть. Ведь на то
живешь, чтобы срывать цветы удовольствия. Как называлась эта
рыба?
— И — не пойдет! — подтвердил Трифонов вполголоса. — Казак, они тут все воры, дешево
живут,
рыбу воруют из чужих сетей. Пять! — крикнул он.
Они знали, что в восьмидесяти верстах от них была «губерния», то есть губернский город, но редкие езжали туда; потом знали, что подальше, там, Саратов или Нижний; слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером
живут французы или немцы, а далее уже начинался для них, как для древних, темный мир, неизвестные страны, населенные чудовищами, людьми о двух головах, великанами; там следовал мрак — и, наконец, все оканчивалось той
рыбой, которая держит на себе землю.
Позовет ли его опекун посмотреть, как молотят рожь, или как валяют сукно на фабрике, как белят полотна, — он увертывался и забирался на бельведер смотреть оттуда в лес или шел на реку, в кусты, в чащу, смотрел, как возятся насекомые, остро глядел, куда порхнула птичка, какая она, куда села, как почесала носик; поймает ежа и возится с ним; с мальчишками удит
рыбу целый день или слушает полоумного старика, который
живет в землянке у околицы, как он рассказывает про «Пугача», — жадно слушает подробности жестоких мук, казней и смотрит прямо ему в рот без зубов и в глубокие впадины потухающих глаз.
Потом смотритель рассказывал, что по дороге нигде нет ни волков, ни медведей, а есть только якуты; «еще ушканов (зайцев) дивно», да по Охотскому тракту у него
живут, в своей собственной юрте, две больные, пожилые дочери, обе девушки, что, «однако, — прибавил он, — на Крестовскую станцию заходят и медведи — и такое чудо, — говорил смотритель, — ходят вместе со скотом и не давят его, а едят
рыбу, которую достают из морды…» — «Из морды?» — спросил я. «Да, что ставят на
рыбу, по-вашему мережи».
Они не
живут тут, а бродят с места на место, приходят к морю ловить
рыбу.
Впрочем, племя бушменов малочисленно; они гнездятся в землянках, вырытых среди кустов, оттого и названы бушменами (куст по-голландски буш), они и между собой
живут не обществом, а посемейно, промышляют ловлей зверей,
рыбы и воровством.
Про семейства гиляков рассказывают, что они
живут здесь зимой при 36˚ мороза под кустами валежнику, даже матери с грудными детьми, а захотят погреться, так разводят костры, благо лесу много. Едят
рыбу горбушу или черемшу (род чесноку).
—
Рыба говори, камень стреляй, тебе, капитан, в тумане худо посмотри, ночью какой-то худой люди ходи… Моя думай, в этом месте черт
живи. Другой раз тут моя спи не хочу!
Живя в таких местах, где
рыбы было мало, а тайга изобиловала зверем, они на охоту обратили все свое внимание.
В азарт она не приходила, а впадала больше буколическое настроение, с восторгом вникая во все подробности бедноватого быта Лопуховых и находя, что именно так следует
жить, что иначе нельзя
жить, что только в скромной обстановке возможно истинное счастье, и даже объявила Сержу, что они с ним отправятся
жить в Швейцарию, поселятся в маленьком домике среди полей и гор, на берегу озера, будут любить друг друга, удить
рыбу, ухаживать за своим огородом...
Вера Павловна занималась делами, иногда подходила ко мне, а я говорила с девушками, и таким образом мы дождались обеда. Он состоит, по будням, из трех блюд. В тот день был рисовый суп, разварная
рыба и телятина. После обеда на столе явились чай и кофе. Обед был настолько хорош, что я поела со вкусом и не почла бы большим лишением
жить на таком обеде.
Разумеется, есть люди, которые
живут в передней, как
рыба в воде, — люди, которых душа никогда не просыпалась, которые взошли во вкус и с своего рода художеством исполняют свою должность.
Бi
жить возок кривавенький;
У тiм возку козак лежить,
Пострiляний, порубаний.
В правiй ручцi дротик держить,
З того дроту крiвця бi
жить;
Бi
жить рiка кривавая.
Над рiчкою явор стопть,
Над явором ворон кряче.
За козаком мати плаче.
Не плачь, мати, не журися!
Бо вже твiй сын оженився,
Та взяв жiнку паняночку,
В чистом полi земляночку,
I без дверець, без оконець.
Та вже пiснi вийшов конець.
Танцiовала
рыба з раком…
А хто мене не полюбить, трясця его матерь!
— Был он лихой человек, хотел весь мир повоевать, и чтобы после того все одинаково
жили, ни господ, ни чиновников не надо, а просто:
живи без сословия! Имена только разные, а права одни для всех. И вера одна. Конечно, это глупость: только раков нельзя различить, а
рыба — вся разная: осетр сому не товарищ, стерлядь селедке не подруга. Бонапарты эти и у нас бывали, — Разин Степан Тимофеев, Пугач Емельян Иванов; я те про них после скажу…
Те дербинцы, которые, отбыв каторгу до 1880 г., селились тут первые, вынесли на своих плечах тяжелое прошлое селения, обтерпелись и мало-помалу захватили лучшие места и куски, и те, которые прибыли из России с деньгами и семьями, такие
живут не бедно; 220 десятин земли и ежегодный улов
рыбы в три тысячи пудов, показываемые в отчетах, очевидно, определяют экономическое положение только этих хозяев; остальные же жители, то есть больше половины Дербинского, голодны, оборваны и производят впечатление ненужных, лишних, не живущих и мешающих другим
жить.
Должно признаться, что все утиные породы, без исключения, по временам пахнут
рыбой: это происходит от изобилия мелкой рыбешки в тех водах, на которых
живут утки; рыбешкой этою они принуждены питаться иногда по недостатку другого корма, но мясо кряквы почти никогда не отзывается
рыбой.
В течение двадцати лет бедный немец пытал свое счастие: побывал у различных господ,
жил и в Москве, и в губернских городах, терпел и сносил многое, узнал нищету, бился, как
рыба об лед; но мысль о возвращении на родину не покидала его среди всех бедствий, которым он подвергался; она только одна его и поддерживала.
Ей-богу, я хотел бы на несколько дней сделаться лошадью, растением или
рыбой или побыть женщиной и испытать роды; я бы хотел
пожить внутренней жизнью и посмотреть на мир глазами каждого человека, которого встречаю.
Однажды был даже такой случай, что по целому городу мужичок с возом мерзлой
рыбы ездил, спрашивая, где
живет патриарх: оковский, мол, исправник в презент ему рыбки прислал.
Про такого мужика говорят:"он
живет торовато, у него щи с
рыбой едят".
Мало-помалу Александр успел забыть и Лизу, и неприятную сцену с ее отцом. Он опять стал покоен, даже весел, часто хохотал плоским шуткам Костякова. Его смешил взгляд этого человека на жизнь. Они строили даже планы уехать куда-нибудь подальше, выстроить на берегу реки, где много
рыбы, хижину и
прожить там остаток дней. Душа Александра опять стала утопать в тине скудных понятий и материального быта. Но судьба не дремала, и ему не удавалось утонуть совсем в этой тине.
Рыба была слишком велика для лоханки и лежала на дне, завернув хвост. Ее чешуя отливала золотом, плавники были ярко-красного цвета, а от громадной хищной морды шли в стороны два нежно-голубых складчатых, как веер, длинных крыла. Морской петух был еще
жив и усиленно работал жабрами.
Она принадлежала крестьянину Ивану Дорофееву, который во всем ближайшем околотке торговал мясом и
рыбой, а поэтому
жил довольно зажиточно.
Конечно, такой мизерный господин для всякой женщины не большою был находкой; но по пословице: на безрыбье и рак
рыба, сверх того, если принять в расчет собственное признание Екатерины Петровны, откровенно говорившей своим приятельницам, что она без привязанности не может
жить, то весьма будет понятно, что она уступила ухаживаньям камер-юнкера и даже совершенно утешилась в потере красивого жен-премьера.
— Вообразите, у вас перед глазами целый хребет гор, и когда вы поднимаетесь, то направо и налево на каждом шагу видите, что с гор текут быстрые ручьи и даже речки с чистой, как кристалл, водой… А сколько в них форелей и какого вкуса превосходного — описать трудно. Вот ты до
рыбы охотник, — тебе бы там следовало
жить! — отнеслась gnadige Frau в заключение к мужу своему, чтобы сообща с ним развлекать Егора Егорыча.
Им ответ держал премудрый царь: «Я еще вам, братцы, про то скажу: у нас Кит-рыба всем
рыбам мать: на трех на китах земля стоит; Естрафиль-птица всем птицам мати; что
живет та птица на синем море; когда птица вострепенется, все синё море всколебается, потопляет корабли гостиные, побивает суда поморские; а когда Естрафиль вострепещется, во втором часу после полунощи, запоют петухи по всей земли, осветится в те поры вся земля…»
По реке и окружающим ее инде болотам все породы уток и куликов, гуси, бекасы, дупели и курахтаны вили свои гнезда и разнообразным криком и писком наполняли воздух; на горах же, сейчас превращавшихся в равнины, покрытые тучною травою, воздух оглашался другими особенными свистами и голосами; там водилась во множестве вся степная птица: дрофы, журавли, стрепета, кроншнепы и кречетки; по лесистым отрогам
жила бездна тетеревов; река кипела всеми породами
рыб, которые могли сносить ее студеную воду: щуки, окуни, голавли, язи, даже кутема и лох изобильно водились в ней; всякого зверя и в степях и лесах было невероятное множество; словом сказать: это был — да и теперь есть — уголок обетованный.
— Чорт их знает! Тьфу! Хозяина настоящего нету, на какую — то кригу, [«Кригой» называется место у берега, огороженное плетнем для ловли
рыбы.] говорят, пошел. А старуха такая дьявол, что упаси Господи, — отвечал Ванюша, хватаясь за голову. — Как тут
жить будет, я уж не знаю. Хуже татар, ей-Богу. Даром что тоже христиане считаются. На что татарин, и тот благородней. «На кригу пошел»! Какую кригу выдумали, неизвестно! — заключил Ванюша и отвернулся.
Имение это они получили в наследство, бросили гимназию, вскоре после меня, и поселились в нем и
живут безвыездно, охотясь и ловя
рыбу.
Итак, все породы
рыб могут
жить в одной и той же реке, если течение ее продолжительно, только одни выше, где вода холоднее и чище, а другие ниже, где вода теплее и мутнее: в этом убедиться нетрудно, исследовав течение какой-нибудь порядочной реки.
Жерих не водится в маленьких речках, но любит реки большие или по крайней мере многоводные, глубокие и быстрые;
живет также и в больших, чистых озерах, питается всякими водяными насекомыми, мелкою
рыбою и на нее только берет на удочку; клев его чрезвычайно быстр, и на удочке ходит он необыкновенно бойко; он вырастает длиною в аршин и весом бывает в восемнадцать фунтов.
Я скажу об этом поточнее в описании
рыб, а здесь означу только порядок, следуя которому
живет одна порода за другою почти во всякой реке.
Говорят и пишут, что щуки
живут до трехсот лет, а карпии — более ста, чему, как уверяют печатно, были деланы несомненные опыты, ибо в пруды, которые никогда не сходят, но освежаются проточною водою или внутренними родниками, пускали маленьких щук и карпий с золотыми или серебряными кольцами, продетыми сквозь щечную кость, с означением на кольцах года: таких
рыб ловили впоследствии (разумеется, уже потомки) и убедились по надписям годов в их долговечности.
В последний раз мне случилось видеть такой мор в 1841 году: я
жил это лето в подмосковном селе Ильинском; от него верстах в трех есть довольно большой, глубокий пруд и мельница при деревне Оборвихе на речке Сомынке; всякой
рыбы много водилось в этом пруду, потому что в нем нельзя было ловить неводом и даже бреднем по множеству подводных каршей, коряг и густой травы.
Не все породы
рыб могут
жить в одной и той же температуре воды: для одних нужна чистая, быстрая и холодная вода, для других — более теплая, тихая и даже стоячая, имеющая дно иловатое и тинистое.
Весьма естественно должна была родиться у него мысль, что если бы в насекомые спрятать что-нибудь, похожее на крючок (из кости или крепкого дерева) и привязать его на нитку, выделанную из звериных
жил или волокон растений, и что если
рыба схватит и проглотит такую насадку, то крючок зацепит, и
рыбу можно будет вытащить на берег.
Итак, оставалось одно средство: заставить
рыбу выметать икру в той самой воде, где назначалось
жить ее потомству, и оно иногда удавалось.
Таким образом, червяк, нигде по бокам не прорванный, будет довольно долго
жив и сохранит свой натуральный вид: и то и другое очень важно для приманки
рыбы.
Многие охотники задевают крючком за губу живца и утверждают, что этот способ гораздо лучше, что насаженная таким образом рыбка ходит бойчее, долее
живет и лучше приманивает хищную
рыбу.
В проточных небольших родниковых прудах, имеющих всегда свежую и даже холодную воду, которые весной мало прибывают от полой воды и никогда не уходят, спуски которых всегда загораживаются решетками и верховья мелки, будет
жить всякая
рыба, хотя бы температура воды не сходствовала с натурою
рыбы, но будет только
жить, а не водиться: даже не достигнет полной природной величины своей.
Если бы кто-нибудь вздумал спросить меня хотя ради шутки: что я разумею под словами «нравы
рыб?», то я отвечал бы, что под этими словами я разумею вообще природные свойства
рыб, то есть в каких водах преимущественно любят
жить такие-то породы
рыб, что составляет их любимую пищу, в какое время года и в какое время дня держится
рыба в таких-то местах, и проч. и проч.
Вот все породы
рыб, которые берут на удочку и водятся в водах тех губерний, в которых мне случалось
жить, следственно и удить.
Иногда употребляют и название «красной
рыбы», вероятно по желтовато-розовому цвету ее тела и, может быть, по красным крапинам, которыми она испещрена; но не должно смешивать красулю с собственно так называемою красною
рыбой, или семгой: последняя отличается от первой более широким станом, серовато-белым цветом чешуи и большею краснотою тела; она
живет преимущественно в больших реках.
На первых порах привередничать нечего: можно
жить в соломенном шалаше и ловить
рыбу рваными сетками; у иного и новые сети, да ничего не возьмет; за лодками также не ходить стать: на Оке лодок не оберешься.
Ничто так не мешало мне
жить, как острое чувство голода, когда мои лучшие мысли странно мешались с мыслями о гречневой каше, о котлетах, о жареной
рыбе.
— Будем говорить дальше!
Рыба должна
жить в воде, а птица — в воздухе. Так я говорю? Ну вот… А червяк, например,
живет в земле. Хорошо. Теперь смотрите…
В такие минуты Пётр Артамонов чувствовал, что его душит скука, зеленоватая и густая, как тина реки Ватаракши, в которой
жила только одна
рыба — жирный, глупый линь.
Тригорин. Если бы я
жил в такой усадьбе, у озера, то разве я стал бы писать? Я поборол бы в себе эту страсть и только и делал бы, что удил
рыбу.
«Ну, да ведь мы с тобой, Яков Петрович, сойдемся, — говорил наш герой своему гостю, — мы с тобой, Яков Петрович, будем
жить, как
рыба с водой, как братья родные; мы, дружище, будем хитрить, заодно хитрить будем; с своей стороны будем интригу вести в пику им… в пику-то им интригу вести.