Неточные совпадения
— Революционер — тоже полезен, если он не дурак. Даже — если глуп, и тогда полезен, по причине уродливых условий
русской жизни. Мы вот все больше производим
товаров, а покупателя — нет, хотя он потенциально существует в количестве ста миллионов. По спичке в день — сто миллионов спичек, по гвоздю — сто миллионов гвоздей.
Тема случилась странная: Григорий поутру, забирая в лавке у купца Лукьянова
товар, услышал от него об одном
русском солдате, что тот, где-то далеко на границе, у азиятов, попав к ним в плен и будучи принуждаем ими под страхом мучительной и немедленной смерти отказаться от христианства и перейти в ислам, не согласился изменить своей веры и принял муки, дал содрать с себя кожу и умер, славя и хваля Христа, — о каковом подвиге и было напечатано как раз в полученной в тот день газете.
Он знает толк во всем, что важно или занимательно для
русского человека: в лошадях и в скотине, в лесе, в кирпичах, в посуде, в красном
товаре и в кожевенном, в песнях и плясках.
Все это
товар дешевый, главным образом
русский: шубы, поддевки, шаровары или пальто и пиджачные и сюртучные пары, сшитые мешковато для простого люда. Было, впрочем, и «модье» с претензией на шик, сшитое теми же портными.
Таков был прошлого осенью состав
русской колонии в одном из maison meublees, в окрестностях place de la Madeleine. Впоследствии оказалось, что le prince de Blingloff — петербургский адвокат Болиголова; la princesse de Blingloff — Марья Петровна от Пяти Углов; m-r Blagouine — Краснохолмский купец Блохин, торгующий яичным
товаром; m-r Stroumsisloff — старший учитель латинского языка навозненской гимназии Старосмыслов, бежавший в Париж от лица помпадура Пафнутьева.
С часу на час ожидали общего возмущения Яицкого войска; башкирцы, взволнованные своими старшинами (которых Пугачев успел задарить верблюдами и
товарами, захваченными у бухарцев), начали нападать на
русские селения и кучами присоединяться к войску бунтовщиков.
— О, нет! — воскликнул Смолин, плавным жестом отмахиваясь от слов старика. — Моя цель — поднять значение и цену
русской кожи за границей, и вот, вооруженный знанием производства, я строю образцовую фабрику и выпускаю на рынки образцовый
товар… Торговая честь страны…
— Немцы — жадные. Они враги
русского народа, хотят нас завоевать, хотят, чтобы мы всё — всякий
товар — покупали у них и отдавали им наш хлеб — у немцев нет хлеба… дама бубен, — хорошо! Двойка червей, десятка треф… Десятка?..
— Вы бы их дела стали поддерживать вашей газетой, печатая статьи, где бы расхваливали их
товары, оглашали в тысячах экземплярах их фальшивые банковые балансы, поддерживали высокий тариф, доказывали бы, что они — ядро России, соль земли
русской!
В пограничной Псковской корчме, где мы давали вздохнуть нашим наемным коням, мы наткнулись на великорослых
русских троечников, везших какой-то
товар. Обрадовавшись землякам, я тотчас же пустился в разговоры и должен был в свою очередь отвечать на их вопросы.
Когда Державин исследовал это странное явление, оказалось, «что при упадке курса превосходный баланс не что иное есть, как плутовство иностранных купцов с сообществом наших таможенных служителей, и бывает именно оттого, что выпускные наши
товары объявляются настоящею ценою и узаконенные пошлины в казну с той цены берутся, а иностранные объявляют иногда цену ниже 10 процентами, следовательно, более десяти частей уменьшают баланс в
товарах и более 10 процентов крадут пошлин» («
Русская беседа», IV, стр. 366).
(Прим. автора)] опустела: уже иностранные гости не раскладывают там драгоценных своих
товаров для прельщения глаз; огромные хранилища, наполненные богатствами земли
русской, затворены; не видно никого на месте княжеском, где юноши любили славиться искусством и силою в разных играх богатырских — и Новгород, шумный и воинственный за несколько дней пред тем, кажется великою обителию мирного благочестия.
Устроив душу жены, в тот же день Доронин уехал к Макарью, там выгодно продал
товары, разменял басурманские деньги на
русские и воротился в Вольск с крупным наличным капиталом.
Возни было много, но не было ни шуму, ни криков, ни ругани, столь обычных в ярманочных лавках
русских торговцев, когда у них грузят или выгружают
товары.
И куда ни обращался взгляд, везде, на двух великих
русских реках, обмелевших и тягостно сдавленных перекатами, теснились носы и кормы судов, ждущих ходу вниз и вверх, с
товаром и промысловым людом, пришедшим на них же сюда, к Макарию, праздновать ежегодную тризну перед идолами кулацкой наживы и мужицкой страды.
Тут же положена им была еда и поставлено блюдечко с питьем. Песцы ищут тепла. Вели они себя тихо и зимой все больше спали. Эта семья считалась любимцами старухи. Остальных держали на кухне, на
русской печи. С них обирали пух, чистили его, отдавали прясть, а сами вязали платки, косынки и целые шали на продажу в Ножовую линию и в галереи на модные магазины. Цены стояли на это вязанье хорошие. Их продавали за привозной
товар с Макарьевской ярмарки, нижегородского и оренбургского производства.
В старые годы бывала в Заборье ярмонка, приходилась она в летнюю пору. Съезжались на ту ярмонку люди торговые со всякими
товарами со всего царства
русского, а также из других краев, всякие иноземцы бывали, и всем был вольный торг на две недели. Сказывали купчины, что наша Заборская ярмонка малым чем Макарьевской уступала, а украинских и иных много лучше была. Теперь совсем порешилась.
Зубарев показал в Тайной канцелярии, что после бегства из Сыскного приказа он жил у раскольников в слободе Ветке, откуда в 1755 году поехал извозчиком в Кенигсберг с
товарами русских беглых купцов-раскольников.
В слободе в описываемое нами время было уже множество каменных домов, лавок и лабазов с
русскими и заморскими
товарами — словом, в два года пребывания в ней государя она необычайно разрослась, обстроилась и стала оживленным городком.
Прошел еще год. Царь основал свою постоянную резиденцию в Александровской слободе, которая в короткое время обратилась в город и торговый центр, и туда стали стекаться со всех сторон земли
русской купцы со своими
товарами, строить дома и открывать лавки.
В слободе было множество каменных домов, лавок с
русскими и заморскими
товарами, — словом, в сравнительно короткое время пребывания в ней государя она разрослась, обстроилась и стала целым городом.
О хунхузах, между тем, и слыхом не слыхать, китайцы мирно купаются в грязи, напрягая все усилия своего китайского ума исключительно на придумывание способов содрать с тароватых
русских втрое, вчетверо, вдесятеро дороже за продаваемую вещь или тот или другой
товар… Не уступают им в этом стремлении и другие собравшийся сюда, как вороны на падаль, тёмный люд, греки, грузины, армяне, пооткрывавшие здесь разные вертепы под громким прозвищем гостиниц «Париж», «Интернациональ», «Полтава» и проч.
Сколько бы
русский ни дал китайцу за услугу или за продаваемый
товар, он услышит непременно.
Но с некоторого времени, покупая кяхтинский чай и другие
товары для
русских офицеров, я нередко был должен ездить в Москву.